За что Василий зарубил Кузьмича.

«Никогда не разговаривайте с неизвестными»
Классик.

— Какой труп?? Ты в себе, Дима?

Час ночи, и на пороге моей холостяцкой квартиры, шатаясь, стоит сокурсник — одетый по гражданке зампрокурора района Лебедев собственной персоной.
Фигасе видок у прокурора: взгляд дикий, волосы взъерошенные, выхлоп на всю прихожую...

Успешный красавец и любимец женщин, похожий на актёра Видова, Дима был самым молодым среди нас, университетских студентов-вечерников. В прокуратуре сделал быструю карьеру, дослужившись до должности зама по надзору за милицией. Явно метил на прокурора района. Но ни бесконечные войны с поднадзорными «оборотнями», ни жена и дочь, не смогли искоренить прежние привычки не пропускать ни одной юбки...

— Какой труп? — трясу за плечи невменяемого гостя. — Давай подробно и по порядку.

Итак, по порядку. Вчерашней ноябрьской пятницей тринадцатого(будь проклята), сославшись на внезапную служебную командировку(версия для жены), завалился с коньяком к очередной пассии с редким именем Оля.
Малонаселённая коммуналка в квартале отсюда, в шаговой доступности. Застолья вдвоём не получилось. В комнату постучались гости соседа — парочка неопределённого возраста, выразившая желание присоединиться, подкреплённое двумя флаконами горючки — от нашего стола вашему столу. Уместен был бы вежливый отказ, но Дима вроде как не хозяин, а хозяйка Оля не против, да и коньяк выпитый подогрел общение.

Ну сидели, выпивали, обычный трёп: ну за женщин, ну за жизнь. Только рожа соседского гостя доверия не внушала. Внешности самой неприметной — худой, сутулый. Представился: Ромуальд (вот так имечко!). Вроде и не выпирал, не шумел, но глаза нехорошие, глубоко посаженные, взгляд недобрый. Напряжный весь какой-то, энергетику излучал скверную как радиация... В отличие от спутницы, говорил мало. Глушил горючее стаканами, почти не закусывая, и жуткие глаза стекленели всё больше. Уже тогда появилась первая тревожная мысль: нафиг такого за стол пустили. Подруга Ромуальда Зина быстро набралась, часто бегала в ванную.

Зашла речь о временно отсутствующем соседе — типа родственник Зины этой самой, на Камчатке где-то калымит, а питерскую комнату, куда эту родственницу пустил жить, приватизировать хочет.
И можно ли сие провернуть по доверке — вопрос Зинин возник. Но объяснений Диминых не дослушала, ломанула в ванную блевать. Вот тут-то всё и произошло.

Остались втроём участники застолья, а севший на свой конёк Дима с компетентным видом знатока пустился в пространные юридические разъяснения, добавив в речь официоза (по пьянке, понятное дело) обращаясь при этом к Ромуальду. Тот впился в Диму буравящим взглядом: а вы мол что, юрист? Ну да. А часом не мент? Прокурор. Ах прокурор?? Суки мусорские, сколько крови моей выпили, в тубзоне из-за вас полжизни оставил, а ты ещё и водку мою со мной за одним столом жрёшь??

И понеслось. Произошло всё мгновенно. Сперва сцепились через стол за грудки. Потом Ромуальд, уступающий в весовой категории, уравнял силы, долбанул об стол Диминым коньяком, явив «розочку», направленную острыми краями к прокурорской глотке. Но опыт не пропьёшь, КМС по стрельбе Лебедев успел выхватить из подмышки Макара, и прогремел выстрел, точнее два. Первый предупредительный вверх. Второй — на поражение...

Воцаряется пауза. Перевариваю рассказанное. Ну дела.

— Так ты что, с места происшествия свалил, что ли?
— Получается так. Витя, это капец, как теперь жене с дочкой на глаза показаться?
— Погодь, родное сердце, для начала придётся показаться операм-убойщикам — тем самым, коллег которых вы добрую половину минувшим летом пересажали. Они тебя примут. С почестями, будь уверен.

«За что Василий зарубил Кузьмича, да ни за что, а просто так сгоряча!» — очень в тему взрывается голосом Макса Леонидова рингтон прокурорского мобильника.
Дима отворачивается, выслушивает раздающиеся из трубки рыдающие женские вопли. Бубнит что-то успокаивающее пассии, прячет телефон в карман, оборачивается ко мне:
— Труп в комнате, Оля там же. Плачет, спрашивает, когда ментов вызывать, меня просит скорее вернуться.
— А Зина?
— Вырубилась в ванной, ничего не видела и не слышала — докладывает обстановку медленно трезвеющий сокурсник. — Может, в реку этот труп, да под корягу уйти?
— Трындец. Да ты перебрал, дружище, приди в себя. Совсем с катушек съехал, прокурор? Засветился у подруги убитого, нажрался, завалил её дружка из табельного оружия — тебя вычислят вмиг, как только Зина эта очухается. Или ты как случайного свидетеля хочешь и её тоже — как Раскольников Лизавету — сестру старухи-процентщицы? (или кем она там бабке этой приходилась). Достоевщина, блин, какая-то...
Ранение куда?
— В грудь.
— Слепое или навылет?
— ХЗ.
— В упор стрелял? Штанцмарка* на теле есть?
— Да наверное.
— Уже что-то. Значит, сближение было опасным, признаки необходимой обороны имеются.
— Ещё бы, он мне глотку чуть не перерезал.
— А нахер ты бухать с ним за один стол сел?
— Кто ж знал-то. Две тысячи третий на дворе. Я думал, что такие только в двадцатом веке остались.
- Так он и есть из двадцатого века, раз в тубзоне сидел. Значит, не первая ходка. Он там половину лёгких точно выхаркал. Любви к вашему брату от таких не жди.
— Так ведь ты тоже из прокурорских, а говоришь как не наш...

— Окстись, какой я теперь ваш, уже семь лет в адвокатуре. Я ведь много и таких как Ромуальд этот защищал.
Дима, чтобы понять таких как он, надо побывать с обеих сторон, в обеих ипостасях. Не обязательно зэком. Хотя бы в шкуру адвокатскую влезть, на слёзы родственников осУжденных посмотреть, на их очереди в тюрьму с посылками, да на бездушие машины государственной. Это пока из тёплого прокурорского кабинета за преступностью наблюдаешь, не коснулось тебя лично, всё вроде как побоку. А сейчас все эти прелести, включая задержание в КПЗ, испытаешь на собственной шкуре. Или думаешь, что прокурорские коллеги за тебя в такой ситуации впишутся и защитят? Им собственные задницы дороже. Давай рассуждать объективно. Нынче кампания по борьбе с оборотнями в погонах, так? Будь я адвокатом убитого, сходу поднял бы шум, предал эту историю огласке. Сюжет для таблоидов бесценный: бухой распоясавшийся оборотень завалил человека из табельного оружия и трусливо смылся с места убийства. Это что ж творится, граждане? Доколе?? Такому резонансу прокурорские противостоять не смогут, им легче отдать тебя на съедение. Возможно и примут какое-то Соломоново решение, отделаешься малой кровью, но из прокуратуры тебя попрут точно, как опорочившего. Верно говорил персонаж известного фильма, «доведут водка да бабы до цугундера»... Ладно, лирика это всё. Времени немного, давай соображать. Камбэк на место происшествия неизбежен. А то Оля ментов без тебя вызовет — картина «не ждали».
Так, необходимая оборона вроде объективизирована — розочка с отпечатками пальцев убитого и пуля в потолке — сильный аргумент. Ну трезвей же, быстрей соображай! Только скажи правду: выстрел в потолок на самом деле был не первым, а вторым, после выстрела на поражение, так?
— Так.
— Ну и ладненько. Пусть будет нашей тайной. Слушай, а он чиркнуть тебя не успел?
— Да вроде по плечу, кровь запеклась под джемпером...
— Ну тогда шансы совсем неплохи, Дмитрий Михайлович. И фальсифицировать ничего не надо. И Оля твоя всё видела. В самом деле, самооборона. Вот тока с пьянкой беда...

«Выпили по первой — накатило и согрело душу тепло.
Следствие мотивов преступленья как ни билось — не нашло!
За что Василий зарубил Кузьмича?...» — снова в тему врывается рингтон Диминого телефона.

— Да, да, иду, ментов сам вызову, не звони никуда, ничего не трогай! Эта проснулась? Нет?
Всё, иду! — раздражённо орёт в трубку дамский любимец... — Слушай — поворачивается ко мне снова. — А может, всё это подстава?
— Может и подстава. Вспомни свою летнюю войну с ментами. Оперские прокладки вещь страшная, сам знаешь. Да и время поганое, нынче всем правит Сатана.
— Да, прав ты Витя, районным мне не быть, свернули башку на самом взлёте.
— Тебе сейчас не об этом надо думать, а как на свободе остаться — с моей помощью. И как не оказаться в камере бээсников.*
— Это да. Сам виноват — вздыхает быстро протрезвевший Казанова. — Нехер было при живой жене бегать по бабам, и с урками за одним столом водку жрать. Пойду я сдаваться, Витя.
Будем считать, что хэллоуин состоялся. Как только группа приедет на место происшествия — наберу тебя. Не отвечай, только звонок сбрось. И приходи. Вот адрес — протягивает записку.
— ОК. Ну, с Богом.
— Какой там Бог. Верно ты сказал, нынче правит Сатана...

Сон пропал. Через полчаса сбрасываю Димин звонок, надеваю пальто, выхожу на улицу.
Ноябрит не по-детски, невольно поёживаюсь.
Дорогу перебегает чёрная кошка. Трижды сплюнув через плечо, сворачиваю в обход на другую улицу.
Иду навстречу неизвестности.

_______________________________________________________

*Штанцмарка — отпечаток контура дульного среза оружия на коже вокруг входного отверстия раны при выстреле в упор.

*Камера БЭЭС — отдельная камера в СИЗО для арестованных бывших сотрудников правоохраны.