Тебе все равно никто не поверит

 

Он говорил об этом всем встречным, но люди только брезгливо отшатывались и торопливо удалялись подальше от грязного оборванца. Старик тянул к ним руки, просил выслушать, предупредить о грядущем - но кто поверит старому вонючему бродяге? На воспаленную, сбивчивую речь никто не обращал внимания. Несколько раз его даже чуть не побили. Однако он все равно продолжал тщетные попытки. Потому что не помнил себя, но знал, и знание это жгло его изнутри.

Он проснулся от резкого высокого звука. Настолько неприятного, что тот смог пробиться сквозь тяжелое алкогольное забытье. Едва он немного выполз из вороха тряпья, которое уже несколько лет служило ему домом в этом богом забытом переулке, как в нос вонзился едкий запах озона смешанный с чем-то знакомым. С миндалем. Да, это определенно был миндаль. Осторожно приподняв голову и раздвинув набросанные сверху картонные листы от старых коробок, он увидел невдалеке высокую широкоплечую фигуру, стоявшую к нему спиной. 

Несмотря на то, что на дворе стояла глубокая ночь, вся она была словно чем-то освещена и даже под ногами у нее стелился, подрагивая, круг яркого света. Однако облачение незнакомца было еще удивительней, чем источаемый им свет. Пронзительно белые (не седые, нет, именно белые) кудри покрывали мощные латные доспехи чуть ниже плеч. Отполированные до серебристого блеска, они то и дело пускали ему в глаза слепящих зайчиков, заставляя слезиться оупхшие красные глаза. Он встряхнул головой, в надежде прогнать странное видение, но это не помогло. Стало даже еще хуже. Потому через секунду, в нескольких шагах от этой фигуры, ночная тьма свернулась в огромный кокон, воздух вокруг словно сделал глубокий вдох и разрядился гулким "Ммммыыыэээккккххх", заставляя заныть барабанные перепонки. Верхушка кокона разошлась четырьмя лепестками и опала вниз, открывая его взору нового пришельца. Тот был полной противоположностью первому. Хотя такой же высокий, но скорее более элегантный, и не менее опасный. Без явной мощи, что источал другой, светлый. Как зверь, который замер в ожидании неминуемой атаки. Матово-черный доспех с затейливой резьбой плотно облегал его поджарое мускулистое тело. На голове легкий шлем в виде плачущей маски, закрывающей все лицо. Он не был порождением этой тьмы, он сам был ею. И разглядеть его в ночной туманной мгле не представлялось бы возможным, если бы струящийся из него мрак не мерцал бледным дрожащим светом. Два воина стояли друг напротив на друга в полной тишине.

- Люцифер - презрительно произнес светлый, берясь за рукоять огромного двуручного меча висящего за спиной.

- Гавриил - глухо ответил темный, сжимая кулаки в кольчужных перчатках.

Оба сделали шаг вперед. Замерли. Еще один. 

Пространство вокруг них сжалось в один тугой нервный узел. Шаг, и они стоят почти вплотную друг к другу. Темный дернулся вперед, будто собираясь ударить светлого в челюсть, а затем оба вдруг громогласно расхохотались и обнялись.

Несчастный бродяга закусил разбитые обветренные губы. "Этого не может быть" - повторял он себе, зарываясь глубже в свое жилище - "Этого не может быть. Этого не может быть". Он прикрыл опухшие грязные веки, в надежде, что пугающее и дикое видение исчезнет. Но продолжал слышать.

- Как дела, братишка? Я смотрю, ты светлеешь день ото дня.

- Ну так вашими молитвами.

Они снова рассмеялись.

- Есть новости от Отца?

- До сих пор нет. Как в воду канул.

- Бред какой-то, сколько его уже нет? Пять лет?

- Десять.

Послышался скрип пыли и грязи под металлическими подошвами. Судя по-всему они решили немного пройтись, и как раз в сторону его ветхого убежища. Бродяга замер, стараясь даже не дышать.

- Не понимаю, куда ему вдруг понадобилось? Ходят слухи, что с головой последнее время у него было не очень?

Судя по слегка приглушенному голосу, говорил темный. Его собеседник вздохнул.

- Да как последнее время, уже давно. Странный он какой-то стал. То запрется у себя в башне, не выходит неделями, а то соберет  всех архангелов и сидит молча смотрит. Перед тем, как исчезнуть, к себе меня вызвал. Что-то начал про людей говорить, что мы лишь слуги их, няньки для детей неразумных. Ты помнишь, я рассказывал уже. 

- Ну да, да. 

Какое-то время они шли молча. Шаги мерно удалялись. Он осторожно выглянул, отодвинув в сторону кусок картонного листа. Рано обрадовался. Эти двое снова шли обратно, заложив руки за спину и продолжая беседу. Шлема на темном уже не было. На пепельно-сером лице блуждала задумчивая улыбка. Старик подался назад, зацепил черным обкусанным ногтем тряпку, закрывая образовавшуюся брешь.

- Так, что ваши говорят? Согласны?

- Слушай, в целом - да. Считай, все идет по плану. Всем до чертиков надоела стерильность бытия. Каждый хочет почувствовать себя хоть небольшим, но богом. А у нас это невозможно, как ты понимаешь. Мы все равны практически. Так что да, мне удалось убедить большинство, что земля это единственное место, где они смогут почувствовать свою силу. Так сказать - познают все радости своего уникального происхождения.

- И никого не смутила смертность?

- Смотря, как это преподнести. Уж ты-то должен понимать, дорогой братец. 

Раздался короткий смешок.

- Не знай я Змия лично, Гавриил, у меня закрались бы определенные сомнения в твоем происхождении.

- Ой, да иди ты! Мне стоило только заикнуться о своем предложении, так у большей половины глаза загорелись. 

- Ну хорошо, хорошо. А что думаешь, вдруг Отец объявится?

- И? Что он сделает? Переубедит?

Говорящий фыркнул пренебрежительно.

- Он вообще, по-моему, под конец разучился связно разговаривать. Если только запугать, но нас уже слишком много. У него рука не поднимется, времена Содома и Гоморры давно прошли. Размяк.

Судя по звуку шагов они встали прямо напротив его убежища. Он крепко зажмурился, все-же надеясь, что эта галлюцинация оставит его в покое.

- Так, а как землю делить будем?

- Как, как - по экватору! - хохотнул ответивший и продолжил - Ты, главное, бесов своих в узде держи, чтобы понимали, где чье. 

- За это не переживай. У меня почти военная дисциплина. Всадников будешь звать? 

- Конечно! Не Апокалипсис, но пускай порезвятся, отведут душу. Людей на всех хватит.

- Согласен. Когда начнем?

- Дай мне еще дней пять. Михаил с Азриэлем пока ломаются, но это не проблема. Это я решу.

- Хорошо. Давай, с запасом, возьмем неделю и начнем Исход.

- Отлично, жди Медного зова.

Лязгнули прощальные объятия.

- Передавай Лилит привет. 

- Спасибо! Давай, брат, скоро увидимся.

Через секунду снова раздался тот резкий и неприятный звук. И опять запах озона защекотал ноздри. Следом за ним что-то ухнуло, взметнув накрывавшие его тряпки.

Он немного полежал в своем укрытии, потом еще чуть-чуть и, наконец-то, решился высунуть голову. Вокруг никого не было.

Может, все-таки, показалось? Старик вылез целиком. Озираясь подошел туда, где стояли говорившие. На растрескавшейся мостовой виднелись свежие подпалины. Две, еле заметные, цепочки остроугольных следов уходили вглубь переулка и возвращались обратно. 

Мысли лихорадочно метались в голове. Неужели все это было по-настоящему? Неужели он стал свидетелем...

В этот момент взгляд наткнулся на нечто такое, что заставило его вздрогнуть. Бродяга сделал шаг в сторону, нагнулся и поднял с земли небольшое белоснежное перо, которое отнесло последним порывом ветра за мусорный бак. Оно очень нелепо смотрелось в пропитанных грязью и улицей руках. Его затрясло еще сильнее, глаза расширились, растягивая красные прожилки лопнувших на белках сосудов. 

Зажав единственное доказательство в кулаке, несчастный старик бросился бежать. 

Надо предупредить! Надо всем рассказать! 

Он бежал по сверкающим неоном улицам города, пытался что-то говорить проходящим мимо людям, показывая им белое перо на заскорузлой ладони. Но те отталкивали его и шли дальше. Никому не было дело до бормотания безумца.

Кто поверит грязному бродяге?

Где-то высоко раздался гром и на город обрушилась стена дождя.

Но он даже не обратил на это внимания.

Капли воды стремительно неслись вниз, словно целясь в одинокую фигурку, мятущуюся по мокрой мостовой в разноцветных сполохах 

рекламных вывесок. Срывая голос он кричал в темноту пустующих улиц.

Кричал, что всего через семь дней его дети принесут в этот мир хаос и смерть.