ПАРФЮМЕР

« Нет, я не Байрон, я другой»…

М. Ю. Лермонтов

«Нет, я не Зюскинд, я другой»…

С. Г. Мамиконян

 

Люблю поспать. И ненавижу, когда будят, могу оскорбить как словом, так и действием! Это я к тому, чтоб все знали и не пытались. Один так и не внял, и вот чем всё закончилось…

 

Когда нас привезли на военные сборы в «населённый пункт Балавовит», как называли его наши офицеры, я сразу предупредил об этом  майора Бандуру, командира нашей роты, но он, редкого ума идиот, отнёсся к этому легкомысленно, на следующее же утро припёрся в казараму, стал почему-то прямо именно у моей «шконки» и дурным голосом завопил: «Рота, подъём»!

 

Реакция моя была предсказуемой: толком не проснувшись, я просто лягнул этот «источник шума». Попал удачно: прямо в пах. Бандура охнул, схватился обеими руками за причинное место и медленно осел на пол, а когда смог подняться, кое-как дополз до «канцелярии» и наябедничал полковнику. Тот, недолго думая, влепил мне наряд вне очереди, что в просторечии означало: «В субботу  все поедут домой, а ты, мерзавец, будешь охранять эту вонючую казарму», и приговор этот обжалованию не подлежал.

 

В казарме нашей было 2 роты: охранять 1у оставили меня, другую – неплохого парнишку, сына ну очень высокопоставленного чиновника, назовём его условно – «Гагик», не помню уже, чем он-то проштрафился. Когда все уехали, я предложил ему: «Давай в нарды перекинемся», на что он ответил: «Не сейчас, Само джан, с голоду мру, давай, ты покарауль пока, а я поеду жратвы привезу». «Езжай, дружище», - согласился я, и он укатил на своей «Волге», вверив мне ключи от ружпарка, в котором хранились около 100 «калашниковых» и штук 10 РПГ-7.

 

Вернулся довольно скоро, с трудом неся объёмистый баул. Мы соединили 4 тумбочки, накрыли их чистой простынёй и Гаго стал выкладывать привезённую снедь. Должен заметить, нехило жили тогда советские чиновники: я со слюнями в глазах наблюдал за тем, как на нашем импровизированном столе появлялись изысканные разносолы, в числе коих присутствовали осетровый балык холодного копчения и банка чёрной икры. Смотрелись они, правда, немного легкомысленно на застиранной солдатской простыне, но нам было не до эстетики, кишка на кишку протокол писала, и я уже предвкушал, как рьяно мы приступим к трапезе, но тут Гаго с видом художника, делающего мазок, завершающий натюрморт, извлёк из похудевшего баула две бутылки. При виде первой у меня захватило дух: это был ни много, ни мало, великолепный, неподражаемый двадцатилетний коньяк «Наири»! Другая же вызвала лёгкое недоумение: такого напитка я не знал.

 

Взяв ничем не примечательную обычную прозрачную водочную бутылку в руку, вчитался в этикетку. «Васпуракан. Крепость 40%. Возраст свыше 18 лет». Это ещё что за чудо? Откуда оно, да и чудо ли на самом деле? Надо проверить! Хотя, само название было уже многообещающим: «Васпуракан» - для любого армянина святыня.

- Гаго джан, что это? Где ты взял это сокровище? – вкрадчиво осведомился я.

- У отца спёр, на днях ему кто-то подогнал,- польщённо улыбнулся Гагик.

 

Презрев спазмирующие от голода желудок и прочий ливер, я резко отвинтил золотистую алюминиевую пробку. Мгновенно сменивший затхлое казарменное амбрэ Божественный аромат слегка извратил сознание, стал навевать идиллические картины, но я, тряхнув головой, отогнал чудесные видения и попытался трезво разобраться в ситуации.

Скажу без ложной скромности: уж в чём – чём, но в армянских коньяках я знаю толк. Уже по одному аромату, даже не попробовав его на вкус, я понял, что ждёт меня великое потрясение!

 

Эх-эх-эх… Много святотатств совершил я в своей непростой биографии, но гореть мне в аду на самом жарком костре придётся именно за то, что плеснул я немного этого Божественного эликсира не в изысканный тонкостенный хрустальный фужер, ему приличествующий, а в простую армейскую алюминиевую кружку и сделал большой глоток…

 

Сначала немного обожгло, но спиртуозность не напрягла, очень скоро возникло ощущение, что во рту у меня «улей и сад», как сказал бы герой Александра Грина. Блаженное тепло медленно, тягуче стало опускаться вниз, туда, к потаённому месту, где прячется душа. Достигнув её, обняв, облобызав и прошептав ей успокоительные нежности, оно оттолкнулось и поплыло обратно. Когда достигло корня языка, началось обильное слюновыделение и появилось ощущение, что во рту родился крохотный бутончик неведомого цветка, но нет в природе цветка, обладающего таким ароматом! И бутончик этот начал распускаться. Сначала робко, трепетно, потом всё смелей и смелей, а скоро уже дерзко, напористо и, наконец, расцвёл! Дубово-орехово-карамельно-ванильная волна ворвалась, как цунами, обволокла нёбо, и во рту загремела музыка, «Танец с саблями» Хачатуряна! А потом потёк мёд. Нежный, как майский, но с лёгкой горчинкой, как каштановый…

 

Послевкусие было мощным и очень длительным, шло волнообразно, появилась иллюзия, что оно будет вечным, но меня вернул на землю реалист Гаго, протянувший кусок хлеба с нагромождением рыбьих яиц. Закусь, несомненно, достойная, хоть мне больше по душе слабосолёная сёмга, политая  лимонным соком, это сочетание подчёркивает самые тонкие оттенки коньяка.

 

Существует множество мнений о том, как, где и когда надо пить коньяк. Я же выскажу своё. Коньяк, по большому счёту, можно пить всегда и везде: и на дипломатическом приёме с президентами, и в канализационном коллекторе с бомжами.. Ваше отношение к коньяку является мерилом вашего самоуважения. Если вы не контролируете себя до той степени, что можете совокупиться с принцессой в подворотне, значит, вы – падшее существо. Падшее, но благородное, и коньяк именно ваш напиток, ибо вам наплевать на то, что подворотня, главное – что принцесса! А принцессу и в подворотне можно возвеличить так, что она ощутит себя в родных пенатах и увидит в вас не робкого пажа или бесхребетного евнуха, а бесстрашного заморского рыцаря, проделавшего полный опасностей длинный путь исключительно для того, чтоб приложиться к вожделенной ручке! Главное - воздать должное её благородному происхождению и наглядно показать, что только он, (коньяк), и есть она, (принцесса), а все остальные – водка, виски, джин, текила и пр. – всего лишь её фрейлины...

 

Бытует досужее мнение, что главное в коньяке – возраст. Не соглашусь: я считаю, что главное – купаж! Срок выдержки, конечно, важен, но неправильно смешанные даже столетние спирты грозят превратиться в омерзительное пойло, а Варпет* Маркар** создавал шедевры даже из десятилетних! Я помню, какой фурор произвёл появившийся в конце 60ых «Ахтамар», как восторженно отзывались о нём мой Отец со товарищи, а уж про десятилетний «Двин» вообще молчу: его достойно оценил такой знаток, как сам сэр Уинстон Черчилль, ежедневно выпивающий вожделенную бутылку и рекомендовавший его всем! Существует даже легенда о том, что «Двин» вкупе с Черчиллем спасли Варпету жизнь, но документами она не подтверждена.

 

Утолив первый голод и разомлев слегонца от благородных напитков, закурили мы «CAMEL», тоже Гагиком притараненный. Единственное, чего не хватало – чашечки хорошего кофе, но мы старались об этом не думать, благодушно улыбались друг другу и аристократично отрыгивали. Я налил немного «Васпуракана» в кружку, после каждой затяжки вдыхал его аромат и делал маленький глоточек. Наверно, приятнее было бы смаковать его, сидя в кресле –качалке перед догорающим камином, укутав ноги шотландским пледом, прикладываясь к хрустальному бокалу и попыхивая кубинской сигарой, но у «Васпуракана» такая магия, что даже в зловонной казарме можешь ощутить себя как в фамильном дворянском замке…

И, наконец, про его действие: процитирую неизвестного знатока, ибо лучше и точнее его сам не опишу: «Возможно, звучит смешно, но от «Васпуракана» даже опьянение какое-то приятно – спокойно – философское. Звучит ещё смешнее, творческое». Именно так и сидели мы, два умиротворённых философа, в пустой казарме, потягивали, он – «Наири», я – «Васпуракан», и творчески молчали каждый о своём…

 

Идиллию нашу нарушил заглянувший в окно солдатик, как потом оказалось – молдаванин, который сердечно нам улыбнулся: «Здорово, хлопцы»! Гаго, которого «хлопцем» до этого никто не называл, от умиления, наверно, поперхнулся дымом, но сумел зазывно помахать солдату ручкой: заходи, мол. Тот ждать себя не заставил и резво заскочил прямо в окно. Гаго молча указал ему на стол, солдатик деловито примостился рядом с ним и начал активно питаться. Сам себе наливал, нам не предлагая, пил и заедал всем, кроме икры. Почувствовав себя немного ущемлёнными, мы налили себе сами, чокнулись, выпили, и Гаго решил оказать гостю королевскую почесть: лично сварганил ему огромный бутерброд с икрой. Солдатик окинул его критическим взглядом и спросил: - «Что это»? – Икра,- простодушно ответил Гаго. – Чёрная икра?- ошалело осведомился солдат. – Да,- так же простодушно подтвердил Гаго. Солдат долго недоверчиво осматривал бутерброд, потом обнюхал его и выдал: «Я знаю, это лекарство, очень дорогое, мне говорили». – Какое, к чёрту, лекарство, - возмутился Гаго, - жри, давай, - и чуть ли не силком запихнул бутер в рот солдатику. Тот разжевал, проглотил, посидел молча минуту, потом встал и ушёл не попрощавшись.

После коньяка обычно люди добреют, я даже стал подумывать, что нужно в благодарность немного оставить попробовать Бандуре, чьё паскудство привело к таким великолепным последствиям, и нас не шибко возмутил хамский уход солдата. Ушёл, так ушёл, Бог с ним, у нас есть ещё чем себя потешить. Налили, чокнулись…

 

Но он вскоре вернулся. Сел рядом с Гаго и выложил на стол небольшой флакон, на этикетке которого была изображена безвкусно одетая брюнетка, сосредоточенно обнюхивающая непонятный цветок, а ниже надпись: «Кармен. Цветочный одеколон», и деловито осведомился: «Ну, где ваши кружки»? Мы ошарашено молчали, тогда он, открутив крышку, разлил содержимое флакона в 3 алюминиевые ёмкости в абсолютно равных пропорциях. Невыносимая вонь мгновенно вытеснила уже устоявшиеся в казарме тонкие ароматы коньяков и благородного табака. Солдат же, взяв себе кружку, придвинул нам наши, проговорил негромко - "разбавлять не будем",  и торжественно возгласил: «Хрюкнем, хлопцы»!

 

На Гаго было больно глядеть: он долго смотрел на кружку остекленевшим взглядом, потом сдавленно спросил меня на армянском: - Он - идиот? - Нет, Гаго джан, это очень порядочный человек,- ответил я также на родном языке. – Не может быть,- не поверил Гаго – Да, брат. Он достойный человек. Мы его угостили, и он решил в ответ нас отблагодарить. Дело тут в другом: мы угостили его тем, что имеем, а он делится с нами тем, что имеет сам. Негоже оскорблять отказом достойного человека, придётся выпить, - обречённо констатировал я. – А если сдохнем?- беспомощно спросил Гаго. – Прорвёмся, брат, не боись, - героически подбодрил я его, после чего мы чокнулись с металлическим лязгом и «хрюкнули»…

.

«В готовности к облому наша сила», гласит одностишие Вл. Вишневского. Речь не мальчика, но мужа, пожившего, повидавшего, сейчас я с ним абсолютно согласен, но тогда, в то далёкое время, я был юн и горяч: уже после первого глотка я поразился гуманности Хозе: он убил только эту цыганскую потаскуху, а я в этот миг готов был зарезать и Проспера Мериме, и Жоржа Бизе, и Родиона Щедрина впридачу! Дико захотелось ворваться в ружпарк, взять «калаш» и разрядить весь магазин в этого «благодарного» мерзавца, но «Васпуракан» продолжал действовать и тихо, но настойчиво нашёптывал на ушко: - Не трогай его, не смей, он это сделал из лучших побуждений, он вам добра желал…

 

Но Гаго «Васпуракана» не пил, поэтому, наверно, резко вскочив, схватил «благодарного» солдатика за шкварник, дотащил до дверей и мощным пинком вышвырнул из казармы.

 

Почти неделю после этого все сторонились нас с Гаго, потому что после каждой отрыжки,( а рыгали мы практически перманентно), вокруг начинало вонять дешёвой парикмахерской…

 

P.S. Над дверью в нашу роту висела какая-то непонятная продолговатая алюминиевая штуковина с красным стеклом, от которой в стену уходили провода. Я не обращал на неё никакого внимания, но однажды ночью она возбудилась и стала противно жужжать, а на стекле высветилась мигающая надпись – «ТРЕВОГА». Какая, к чёрту, тревога, когда люди спят? Я уже говорил, что не люблю, когда меня будят, потому, не мудрствуя лукаво, взял швабру и просто оборвал провода. Неведомая хреновина заткнулась, и я лёг спать дальше. Но по окончании сборов нам пришлось сдавать казарму, и были вынуждены вызвать электрика, чтоб починил её. Им оказался тот самый «благодарный» молдаванин, так щедро угостивший нас одеколоном. Он деловито поставил один табурет на другой, взгромоздился на эту шаткую конструкцию, начал что – то мутить с проводами, и вдруг с грохотом навернулся с этой высоты. Мы с другом Аркадием подскочили к нему, лежащему неподвижно, потрясли за плечи… Он приоткрыл глаза и потерянно прошептал: «Хлопцы, меня ЁБом ТОКнуло»…

_______________________________________________________________________

* Варпет (арм.) – мастер, наставник.

** Маркар - Маркар Седракович Седракян, (1907-1973), специалист коньячного производства, заслуженный инженер Армянской ССР, Герой Социалистического Труда . Его рецептура заставила весь мир признать, что армянский коньяк — более, чем достойный конкурент французскому

                               

.