Ихтиандр. Продолжение

Лето стояло жаркое, вперемешку с радушными дождями. Половину дня было жарко, а потом начинали толпиться облака. Погода в Крыму всегда такая — в одном месте вроде бы ясно, а в другом ливень идет со страшной силой. Вы скажете, что это не совсем актуально для степной части, но чем тут возразить? Так оно по жизни все и бывает.

Что для людей самое главное? А вы мы могли спросить — а что для кошек самое главное? А для собачек? То-то и оно. Если вы не биоробот, то цепочка достаточно ограничена, и вы это сами знаете — еда, размножение, культивация собственного Эго. А может быть, вы маньяк или, на худой конец, антенщик. Забыли это слово? Мужикам в этом плане проще, а если женщина — антенщица, что ей делать? Да, забыли про дефекацию, а ведь это — конечный пункт цепочки, если только не рассматривать глобальные концепты, такие, как рождение и смерть. Русский изобретатель Федот Маск создал новую технологию по производству биогаза. Да, биогаз и раньше производили, существуют и заводские технологии, например, предложение от фирмы «Трансутилизация», биогазовая установка «Актюба», но что же нового придумал Маск? Процитируем его:

 

Природа дала человеку почти все, надо только научиться этим пользоваться. Топливо может создавать сам человек. Сколько же мы теряем по незнанию! Мы насилуем недра, в то время, как в нас самих содержатся такие невероятные резервы! Организм сам по себе — невероятная по своей мощи биомашина. Мы продолжаем бездумно есть и попросту выбрасывать плоды жизнедеятельности в никуда, меж тем, как на дворе уже 21-й век! Мы до сих пор не долетели даже до Марса.

 

Да, о Федоте Маске надо отдельно писать. Человек этот — гениальный, бэкграудный, подпольный русский гений. Может быть, и некий Доктор Зло. Главное — то создал бесчисленное число изобретений, до которых человечество, возможно, еще не доросло. Лаборатории Федота Маска расположены в одном селе, в каком именно, не буду раскрывать по причине конспирации. Говорят, что в том селе даже солнце ходит наоборот, с запада на восток, а местные трактористы говорят на эсперанто, а все потому, что Федот не только изобретатель, но еще и талантливый педагог.

Он создал проект космического корабля «Родные осины». Топливо — биогаз. Экипаж — до тысячи человек. При чем, топливо может производиться и на самом корабле — люди ведь не только кушают, но еще и какают. До Марса же «Родные осины» должны долетать всего за неделю.

Аппарат, судя по проекту, должен стартовать прямо с земли, безо всяких орбитальных перестановок. Высота его — сто метров. Двигатели, генератор газа, а также резервуры занимают большую его часть.

Спросите: когда же это будет реализовано? Дело это дорогое, а пока проект корабля висит у Федота Маска на стене. Вопросы покорения пространства он часто обсуждает с кентами. Приходят Колян. Приходит Толян. Приходит Гена Тюрин, Саша Дудуков, приводят баб. Водку Федот делает по специальной уникальной технологии. Жителям села, где живет Федот, водка эта поставляется с этикеткой:

 

Fedot Musk

SpaceY

80%

 

80 градусов — это вам не с печенья пыль сдувать. Сахар нынче дорогой, но, думаете, такие коллизии страшны лучшему изобретателю мира? Он очень хорошо разбирается в веществах.

Но вернется на ЮБК. В Алуште же — шум, суета. Несколько команд по карманному бильярду заселилось в гостиницу «Ривьера». Игроки команды «Спартак» (Кунцево) встретились со своими оппонентами из ККБ «Труженик» (Орехово-Зуево). Приветствия были бодрыми, дружественными:

— Здоров, чо.

— Да здоров.

— Чо, как дела?

— Пучком. Чо, тренируетесь?

— Ага.

— Нога!

— Хрена нога? Как там Егоров?

— У него ж травма.

— Говорили, что придется завязывать со спортом.

— Да не, он решил просто халяву подавить.

— А Юрченко?

— Там да, братан. Там непонятно, вернется ли он в большой спорт.

— Чо, кубок хотите взять?

— Да не. Динамо (Мокшан) сейчас — лучший клуб мира.

— Да по-любому, чо.

Игроки «Динамо» в тот момент были на экскурсии в Красной Пещере. Центральный нападающий Павел Кульков и защитник Борис Осипов, как и прежде, разговаривали друг с другом через «ебать».

— Смотри, ебать. Это ж вода веками капала, ебать.

— В натуре, ебать.

— А река, ебать. Как она глубоко уходит, ебать?

— На километры, ебать.

— А тут говорят, много летучих мышей, ебать.

— Если выключить свет, заклюют, ебать.

— А они, что, куры, ебать?

— Да еще хуже, ебать.

— Ты, не каркай, ебать. Вдруг будет замыкание, ебать.

— Откуда ты знаешь, ебать?

— Да я сам электрик, ебать.

— А током тебя било...... ебать?

— Да, ебать. Как колотнуло раз, ебать. Сука, с тех пор не заикаюсь, ебать.

— А раньше заикался......... ебать?

— Да, ебать. Потом перестал, ебать.

— А смотри, тут же проводка в изоляции, ебать?

— Ну да, ебать.

— А если коротнёт, ебать?

— Ну, мыши вылетят, ебать, и поклюют нас, ебать.

— Ты, может, ну его нахуй, ебать?

— Хочешь по пиву, ебать?

— Да можно и покрепче, ебать.

— Крепче не надо, ебать. Вечером с рязанскими играем, ебать.

— Ты, да порвем одной левой, ебать.

Виталик же утром прибыл на автобазу, а тут собралась уже вся группа. Стоял автобус. Водителем выступал Виктор Иванович Баранкигну. Но дело не в этом, потому что самым главным было решить — на чем везти Виталика. Стояли тут два древних пердомонокля (пердомонокль в народе — советский грузовой мотороллер с будкой), а также бочка «Молоко». Но главное — имелся в наличии старый Газ-53, также бочковой — «Свежая Рыба». Профессор Сосипатров ухмылялся.

— То есть это, — проговорил Виталик, — это на ней мы поедем?

— А мы ее переоборудовали, — сказал Сосипатров, — тебе комфортно будет. Водички мы свежей мы залили заранее. Она уже отстоялась, даже микрофлора в ней есть. Все для тебя, Виталий.... Как вас?

— Бибервиталий Карпович.

— О!

Юленька предложила себя в качестве охраны. Ехала она в отдельном авто, при ней был карабин «Сайга». Доцент Дудкин сидел за специально оборудованным пультом в фургоне. В команду входили также Б. Петров, Ю. Иванов, Ольга Ивановна Рачкова.

Виталик плавал в тесноте бочки «Живая рыба», и в голове его ширилась странная, неведомая даль. Где-то там, в недоступной умам глубине, пела свою песню каракатица. Морские звезды говорили речитативом. Зазывающий краб махал клешней — сюда, сюда! В науке такой краб называется Манящим, но суть одна — он зовет к себе неопытных аквалангистов, и, если те ведутся, то попадают в засаду. Крабы тогда наступают со всех сторон, начинают чикать — отрезают конечности, вынимают и уносят с собой глаза и уши. От человека тогда остается лишь оборудование — баллон, маска, трубочка, ласты. Больше никаких следов человека! Сколько таких случаев было. Это вам не в Египет ехать, бублики с банановым маслом есть, дорогие гости Крыма.

Виталик находился будто бы в ином пространстве. Пред ним, словно бы некоем ментальном чате, предстала самка Пеленгаса, а звали ее Лолитой.

— Не настоящий ты, — сказала она.

— А? — как-то очень борзо ответил Бибервиталик Карпович.

— Ну что ты губами шлепаешь? Хочешь влюбить меня в себя?

— Да я это. Знаешь, я не о тебе думал. А чего тебе надо?

— Да смотрю, дурак ты какой-то. Так нужен ли тебе бабец?

— А ты чего, себя предлагаешь?

— Ой, подумаешь, какой кавалер. Ты же карась голимый, просто чем-то тебя там накачали, в мире демонов, вот ты и хорохоришься. Я знаю, что с тобой сделают. Жарить с маслом будут.

— Дура ты, — сказал Виталик.

— Ладно. Дам тебе одну наводку. У рыбы Танюши сейчас нет жениха. Но рыба морская. Не знаю, как ты будешь за ней ухаживать. Ну давай. Надоел ты мне.

Виталик еще дальше удалился в думы. Оно, конечно, все это удивительно было — оказывалось, рыбы вовсе не безмолвны и глупы, и есть у них замечательный механизм коммуникации. Но почему-то все больше вспоминалась одна зима, когда совсем не было снега, ни одной снежинки, а все дождь шел, и брат его, Олех, позвал на улице играть в хоккей. Шайбы нет, играли яблоком. Зато ворота были нормальные — не два кирпича, а реальный каркас из досок, с сеткой. Играли также Мальцев, Голубцов и братья Конские.

— Хуярь, я Грецки! — кричал Олех.

На какое-то время Виталик даже и забыл, что он когда-то был человеком, хотя вспоминания были смешанные — хоккей в его голове видоизменился, братья Конские стали морскими змеями и весело шипели. Конские, на самом деле, ребята были хоть куда, хотя лучшими временами для них были 90-е, когда они занимались очень многим. Например, Юра Конских однажды прознал, что можно ездить по селам, кур хватить и кидать их в мешок. При этом, ездить надо среди дня, когда все на работе. Так вот, ездили они, Юра и Вова, и все у них получалось. Кур потом они сдавали по-разному, и даже далеко не всегда за бутылку. Лазили они и по дачам, при чем, вполне профессионально. У Юры глаз-алмаз был — он почти всегда видел, где выгорит, а где нет. Поедут, например, на участки, да и выкопают картошку, а потом стоят на точке и торгуют. Было дело как-то и на грибах — при чем, это целое хозяйство было — попробуй, стащи. Так вот, там работал сторожем один корешок, парень с музыкально-симфонической фамилией Горохов. И вывел Горохов — грибы всегда растут непредсказуемо, и в момент усиленного роста их можно нарезать вечером, а к утру на их месте будут уже новые грибы, и никто ничего не заметит. Так вот, нарезал Горохов грибов, подъезжали братья Конские на мотоцикле с коляской, кидали в эту коляску пару мешком и укатывали. Хотя сдавали дешево, денег хватало иногда и не только на бухло. Юру Конских периодически закрывали, а Вова отсидел лишь раз и больше не собирался. Теперь же он постарел и работал водителем на хлебовозке, а также разводил голубей.

Виталик плавал по бочке с воодушевлением. Ему был никто не нужен. Однако, в какой-то момент он обнаружил, что он в резервуаре не один. Сфокусировав зрение, он увидел два маленьких глаза. Лягушонок.

— О! — булькнул он. — Кто ты?

— А чего тебе? — спросил лягушонок.

— Да я так, в натуре. А кто ты?

— Меня зовут Вашингтон.

— Манать. Шпион, что ли?

— Да ну тебя. А спорим, ты меня не съешь?

— Да за хер ты мне. Отвечай, что ты здесь делаешь?

— А просто так я тут. Живу.

Дальнейшие события казались странными лишь по прошествии. Виталик был выпущен в море с наставлениями, которые странным образом транслировались в его голове. Голос говорил:

— В твоей голове установлены камера и локатор. Ищи ихтиандра по красной линии.

Линия, не линия, а резвился Виталик от души. Кто-то бы сказал, что он был совсем не морской рыбой, а неким чудищем, весьма внушительных размеров, но никому до этого не было дела. Например, некоего Мишу Соловьевича можно было встретить в этом месте каждое утро. Скажете, спортсмен, а фиг — Миша ходил по пляжу и искал потерянные цепочки и прочие вещи. У него была конкуренция с Валиком Манукяном, и несколько раз они несколько раз чуть не подрались, а после стали делить зоны влияния. Миша же всегда старался прийти раньше Валика и зайти на его территорию.

В тот день Миша сидел на берегу и рассказывал приезжим дамам всякие небылицы. Например:

— А знаете, есть тут у нас одна лаборатория, и там проводят опыты по генетическому замещению. Вот возьмут вас, Валюша, и посадят темной ночью в мешок и увезут в Дом Культуры ДКП, а там уж как кривая выведет. Вот так вот, поймали одного мужичка и сделали из него человека-рыбу. Слышали про ихтиандра? Мутное дело. Вон, вчера, прямо здесь, да. Девушка поплыла на матрасе, отплыла далеко, а он высовывается и говорит: как давление, температура, анализы? А ведь так можно, Валюша, и дар речи потерять. Я вам советую поступать просто: винцо берите средней сладости. Хотите, покажу, что покупать? А то вы купите не то. Как вас? Наташа?

— Да, — мурлыкнула вторая дама.

— В Чебоксарах, там у вас вина нет. Забудьте. Вон, видите, красная крыша. Туда и пойдем. Хорошее место.

Миша не то, чтобы по бабам такой уж специалист был, просто умел очень красочно рассказывать.

Виталик же, а вернее, Бибервиталик Карпович Полулещ, продолжал свои поиски. Если разобраться, ему и дела не было ни до какого ихтиандра — он попросту наслаждался свободой. Разогнался он, и в — глубину, а потом — наверх. Кайф. И так, много, много раз, пока не понял, что можно из воды выпрыгивать. Проделал он этот маневр несколько раз, и люди, проплывавшие мимо на небольшой яхте, закричала:

— Смотрите, акула!

Виталик же снова ушел в глубину, и там, на самом деле увидел крабов, которые играли в напёрстки.

— О, братик! — закричал один из крабов. — Как сам?

— А чо вы тут мутите? — осведомился он.

— Чо, сыграем?

— Ты, да гонишь, я тебе чо, лошаро. Карты есть?

— А чо, если есть, не зассышь?

— Да кого ссать, тебя, что ли?

— Ты учти, на бабки играем. А что у тебя есть?

— Да хуй его знает. А у вас?

— Рыжья много. Вон, золотая рыбка лысая от нас ушла пятью минутами раньше. Всю чешую просрала. В долг не играем.

— Камеру могу на кон поставить. Новая, вайфаевская. Дофига стоит. Даже если на цветмет чисто сдашь, будет лавэ.

Напрасно крабы сели играть с Виталиком. У него, может, и талант-то отсутствовал, но тут имела место какая-та непонятная магия. Главное же — Бибервиталик был вдохновлен. Он вообще никуда не собирался возвращаться. Если бы не управляющие сигналы, так он бы назад и не поплыл бы. Крабы же ему всю золотую чешую проиграли, и встал вопрос, на что играть дальше? Виталик предложил крабам поставить на кон их панцири, а те совещались.

— Короче, фраер, — заключил краб Сергей, — вижу, что по наколке ты пришел. Ну-ну. Ну давай, чо. Еще наши дорожки пересекутся.

Когда Виталик выплыл к берегу, его отпаивали сухим вином. Только тогда к нему вернулась человеческая внешность. В руке он сжимал жменю золотой чешуи.

— Зырьте, чо, — сказал он с тяжестью в голосе, — разжился по децалу.