В ночь на Ивана Купала

— Садиться будете? — вывел из ступора Ивана, застрявшего в проходе автобуса, раздраженный мужской голос.

Никак не мог понять, чего от него хотят? Все его внимание было занято девушкой, сидящей на первом сидении, разглядывавшей его с лукавой подбадривающей улыбкой, — место подле нее было свободно.

— Буду! — ответил он, и опустился на свободное сидение.

Автобус тронулся. Улыбчивая девушка отвернулась к окну, и Ивану ничего не осталось, как исподтишка разглядывать ее. Она была хороша собой, и все, что он мог позволить себе — это «незаметные» взгляды, чего не заметить она, естественно, не могла:

— Вижу, вам не терпится со мной познакомиться, да не решаетесь. Меня зовут Маша. Я еду в Новотроицкое в свой отчий дом, где собираюсь провести неделю. А вы?

— Я тоже еду в Новотроицкое на неделю в отпуск, зовут меня...

— Как вас звать-величать я знаю, Ваня, — прервала его девушка, — меня больше интересует: почему едете один, и есть ли у вас семья?

— Семьи нет, был женат, развелся.

— Хорошо.

— Что хорошо?

— Что развелись.

Он удивленно глянул на девушку:

— Как вы узнали мое имя?

Не стала отвечать.

— Что вы на меня так смотрите? — взметнула ресницы. — Не нравлюсь?

— Нравитесь, очень.

— Что-то не так?

— Все так, вы очень красивы, и улыбка у вас изумительная, а вот глаза невеселые.

— Разглядели. Скоро поймете.

— Что пойму?

— Почему выбрали для отдыха наше Новотроицкое? — ушла она от ответа.

— Изумительные у вас места. Леса, луга, прозрачные озера, змеей вьющаяся речка, и название соответствующее — Уж.

— Мы подружимся, — вдруг сказала девушка, — и не только.

— Почему вы так решили?

— Просто знаю и все.

— Хорошо бы!

— Посмотрим, что вы запоете после.

— После чего?

Промолчала.

Недосказанность ее слов сбивала Ивана с толку.

— Давайте я расскажу вам о себе, — примирительно улыбнулась девушка, — Я — ведунья. Это у меня от бабушки, умершей этой весной. Снимаю сглазы, привороты, читаю прошлое, предсказываю будущее. То, что вы сядете рядом со мной, я знала еще до того, как вы зашли в автобус. Не пугает вас такое?

— Нисколько, неясно другое, что нашли во мне, ничем не примечательном.

— Вы очень даже примечательны, я сразу положила на вас глаз, и с каждой минутой все больше убеждаюсь, что не ошиблась.

— В каком смысле?

— В прямом.

— И теперь все, что, произойдет со мной, с нами, предопределено и от меня ничего уже не зависит?

— Зависит, очень даже зависит — моя судьба. Не пугайтесь, у вас благородная, в некотором смысле даже приятная миссия...

В разговорах они не заметили, как подъехали к конечной остановке.

Иван вышел из автобуса, подал Маше руку. И только тут разглядел необычность ее фигуры. Господи, да ведь она — горбунья! Не показал виду, не изменился в лице, хоть это было и не просто.

— Спасибо! — поблагодарила девушка

— За что?

— Сами знаете.

Отчего он не заметил это сразу? Видимо, оттого, что была она высокого роста, гибкая, стройная, а не перекошенная, как все горбуньи.

Иван взял у притихшей девушки сумку. Направились к селу. Она держалась чуть сзади, отчужденно молчала.

Свернули на деревенскую улицу. Прошли мимо дома, что снял на время отпуска Иван, подошли к ее дому. Девушка взяла у него сумку, поблагодарила, пригласила заходить в гости, и, открыв калитку, скрылась за забором...

 

Иван не слишком удивился, когда через несколько часов в дверях его дома показалась Маша.

— Извините, не успел убраться.

— Это вы извините — незваный гость хуже татарина. А знаете, сходите-ка в магазин. Купите что положено для ужина. Вас сегодня ждет званный ужин для незваного гостя. А я пока приберусь.

Когда он вернулся, горница сверкала чистотой.

— Как вы успели?

— Давайте продукты, а сами ступайте, омойтесь с дороги...

— Ужин готов! — позвала она его. — Он был поражен: зажженные свечи, накрытый стол, цветы в вазе, шампанское.

— Расставьте бокалы и тарелки, а я ополоснусь после уборки.

К такому развитию событий Иван не был готов. Что дальше?..

 

А дальше была спокойная мирная беседа за ужином. Но начала разговор Маша более чем странно:

— У нас в запасе всего один день.

— Один день на что?

— До Ивана Купала.

— И что случится в этот день?

— Не в день, а в ночь. Вы, Иван, не знаете, какие чудеса случаются в ночь на Ивана Купала?

— Отчего же? Наслышан...

 

— Моя бабушка — ведунья, я тебе об этом уже говорила, — начала свой рассказ Маша, перейдя на «ты». — Многим она помогла, многих излечила от болезней, приворотов, наветов.

В ранней молодости она перебежала дорогу своей лучшей подруге, не поделили парубка — моего деда. А была ее подруга черной ведьмой. Счастье ведуньи оказалось недолгим. Не сумела защитить суженного — умер от неведомой болезни спустя полгода после свадьбы. Бабушка рожала дочку уже без мужа. Но и этого ведьме показалось мало, дождалась случая! Восемнадцать лет ждала!

Появился в деревне заезжий молодец, падкий до прекрасного пола. Ведьма опоила его приворотным зельем, влюбила в красавицу-дочь своей соперницы. Та ответила ему взаимностью. От этой любви родилась я. Узнав, что девушка понесла, соблазнитель пошел на попятный, а вскоре и вовсе завеялся.

Когда дочь разрешилась от бремени, бабушка от греха подальше выпроводила ее из дому в город к своей сестре. Я же осталась жить с бабушкой. Да проклятая ведьма и на этом не успокоилась, решила отыграться и на внучке, но это случилось уже позже — через пятнадцать лет.

Шла я как-то из школы по мостику через ручей, вдруг настил проломился подо мной, полетела вниз, ушиблась спиной. Все бы ничего, да начал расти горб, никто не знал причины. Знала лишь ведьма...

Когда пришла пора черной ведьме помирать, призвала она к себе свою бывшую подругу:

— Мне пора на покой, вечный покой. Не могу уйти, не покаявшись. Я всегда завидовала тебе — твоей красоте, счастливой доле, доброму характеру, тебя всегда любили, меня боялись.

— Сейчас-то чему завидовать! Я — стара, немощна, дочка — гулящая, внучка — калека.

— О твоей внучке и пойдет речь. Калечность ее — моих рук дело.

— Знаю, могла бы не говорить.

— А знаешь ли ты, почему люди не летают как птицы?

— Отчего же, некоторые летают, другим не дано.

— Да, мало кому дано. Твоя внучка из их числа. У девочки есть крылья, они спрятаны (сложены) за спиной. Она не знает об этом.

Чтобы раскрылся ее дар, развернулись крылья, с нее следует снять наговор. Сама я это сделать не могу — не в силах. Снимется наговор лишь когда она встретит свою любовь. И именно в ночь на Ивана Купала она должна открыть себя суженному.

Но прежде, чем посвящать в это Машу, подумай — стоит ли? Даже, если ей удастся избавиться от горба, неизвестно, чем все обернется. Может статься, что не уживется она среди людей, и отправится в неведомые края, где живут рожденные летать, и собьется с ними в стаю. И останешься ты одна.

С этими словами ведьма испустила дух...

 

Бабушка не сразу посвятила меня в открытую ведьмой тайну.

Этой весной бабушка стала совсем плоха. И в одну из майских ночей, чувствуя приближение смерти, решилась, наконец, — рассказала мне все, что поведала ей ведьма, завершив свой рассказ словами:

— Мне недолго осталось, не желаю я брать грех на душу, не мне выбирать твою судьбу, тебе! И еще. В этом году тебе исполнится восемнадцать лет. По словам ведьмы, снятие заклятья возможно лишь до твоего совершеннолетия.

Спустя неделю бабушка умерла.

— Постой, но ведь Ивана Купала завтра! — прервал Иван рассказ Маши.

— Да, это последний срок, нам следует поторопиться.

— Кому нам?

— Мне и тебе.

— Я-то здесь причем?

— Ты — мой лекарь-искуситель. Увидев тебя, я тотчас это поняла!

— Какой из меня искуситель, самого впору искушать.

— Не беспокойся, за этим дело не станет.

— Но ведь нельзя заставить полюбить!

— Ты не забыл, что я ведунья? К тому же, у нас есть еще несколько времени. Я ведь и вовсе намеревалась в ночь на Ивана Купала воспользоваться услугами первого встречного молодца. Впрочем, ты можешь и отказаться.

— А если наших чувств окажется недостаточно для снятия заклятия?

— Такое вполне может статься, тогда я навеки останусь горбуньей. Уж постарайся! Помогут же нам цветы иван-да-марья, найденный в ночь на Купала цветущий папоротник, и твое самоотречение, умноженное на мое отчаяние...

 

Поздно вечером Марья и Иван отправились к реке погулять. Подошли к берегу, девушка остановилась.

— Давай искупаемся, как на Ивана Купала.

— Без одежд? — смутился Иван

— Разумеется, отвернись!

Маша первая сбросила платье, на ней, собственно, ничего больше и не было, направилась к воде. Иван залюбовался стройным ее станом, белевшим в лучах растущего полумесяца, горб не был заметен. Пока девушка шла к воде, разделся и сам.

Нет большего счастья, чем купаться обнаженным! Они резвились, как дети, плавали наперегонки, плескались...

Подплыли к берегу, Маша не торопилась выйти из воды.

— Ванечка, обними меня! — попросила.

Он прижал девушку к себе, ее била крупная дрожь:

— Тебе холодно?

— Нет, это другое. Я ведь никогда не обнималась с обнаженным мужчиной! Не обнаженным тоже.

Слились в поцелуе, это (другое) передалось от девушки к Ивану, вызвав возмущение плоти. Она вжалась в него, теряя голову. Где та сила, что остановит их? Но Маша уже разрывала объятия:

— Постой, погоди, не пришло еще время, совсем немного осталось.

Вырвалась из объятий, выбежала из воды, надела платье на мокрое тело.

— Ты же замерзнешь!

— Мне нужно остудить себя, я сама не своя. Миленький, прости меня, позволила себе лишнее, да увлеклась. Господи, что со мной творится! Оденься, пожалуйста. Твоя нагота сводит меня с ума!

Смущенный Иван поспешил натянуть на себя брюки.

— Ванечка, не сердись, идем домой, только держись на расстоянии — я ведь не железная...

 

Иван долго не мог уснуть — что ждет его завтра? Забылся лишь к утру.

Проснулся поздно. Пополудни отправился к Маше. Девушка была задумчива и тиха. На ней была лишь туника, стекавшая ручейками по выпуклостям и впадинкам девичьего тела. Сидя у окна, она плела венок из желто-фиолетовых цветов.

— Я приготовила ужин. Нас ждет бессонная ночь. Выспался?

— Не очень.

— Готов?

— К чему?

— К возложенной на тебя миссии, можешь еще отказаться!

— Нет, что ты. Вот скажи, почему ты, такая красивая, выбрала именно меня?

— Не я выбирала, ты ниспослан мне. Ты — Иван, я — Марья. Вместе мы — Иван-да-Марья. Сегодня наш день, точнее ночь.

— Зачем ты плетешь два венка, и что это за странные сине-желтые цветы?

— Называют их иван-да-марья, цветы эти — символ любящих сердец. Один венок я надену на голову, другой пущу по реке с зажженной лучиной.

Налила из кувшина в стаканы Ивану и себе золотистый напиток.

— Давай выпьем!

— Что это? — спросил Иван.

— Любовный напиток, настоянный на лепестках цветов иван-да-марья, он поможет нам постичь таинства любви. В ночь на Ивана Купала стыдливость, рассудительность, сдержанность — никудышные помощницы.

Выпили, напиток оказался необычным, но приятным на вкус.

— Что-то я ничего не почувствовал.

— Не пришло еще время...

 

Поужинав, Маша и Иван направились к реке.

Стемнело. У реки — веселье и смех. Парни разжигали костры, девушки плели венки.

Прыгали через костер.

Пришла очередь Ивана и Марьи. Взявшись за руки, они разбежались и взлетели над костром. Не успели оторваться от земли, как костер вдруг вспыхнул, огонь высоко взметнулся над землей. Иван почувствовал, как рука Маши с невиданной силой потянула его вверх. Им удалось приземлиться далеко за костром, туника на девушке тлела, бросилась к реке, спасаясь от огня...

— Может, сменишь одежду? — спросил Иван, глядя на обгоревший подол туники.

Маша отрицательно покачала головой.

А девушки уже потянулись к реке.

Одна за другой опускали в нее венки с зажженной лучиной. Шли по берегу, высматривая свои венки среди других, плывущих по течению реки. На некоторых венках лучины гасли сразу, не достигнув стремнины, другие долго светились в темноте, обещая счастливое и долгое замужество.

Опустила в воду свой венок и Маша. Он легко достиг середины реки, вдруг лучина на нем упала на бок, венок задымил, с шипеньем затонул. Девушка даже не пыталась скрыть огорчения...

 

Направились вдоль реки к лесу. На небосклон высыпали звезды. Недавно народившийся полумесяц коромыслом закачался в небе, отражаясь в зеркале реки.

Подошли к лесу.

— Если цветущий папоротник существует, мы его непременно найдем, я знаю, где искать.

Маша взяла Ивана за руку, уверенно повела по лесной дороге. По сторонам то здесь, то там белели уединившиеся парочки — сегодня им было дозволено все...

 

Вышли к крошечному прозрачному озерцу, на его берегу ковром стелился папоротник. Долго искали цветущий папоротник, не нашли. Маша сорвала папоротник, верх которого, в отличие от других, серебрился то ли отражением лунного света, то ли сам излучал свечение.

Маша сбросила тунику, взяла в руку светящийся папоротник, вошла в озерцо. Ее тело светилось в воде, обретая чудные очертания.

— Ваня, иди ко мне. — Голос девушки дрожал от волнения.

Иван неловко разделся, вошел в озерцо. В отличие от Маши его тело не было видно в прозрачной воде.

— Обними меня, — едва слышно попросила девушка.

Слились в объятиях. И тотчас его тело, как и ее, стало видным, отражая лунный свет...

Что и как было дальше, он помнил смутно, лишь тихий стон девушки, перешедший в пронзительный крик взлетевшей над озерцом ночной птицы, и охватившее его состояние невообразимого блаженства. И в тот же миг озерцо заискрилось, засветилось во всю свою глубину...

Дальше стало происходить нечто странное, Иван ничего не мог понять — где он, что с ним?..

Куда-то делась Маша. Долго блуждал по лесу в ее поисках, звал, слыша в ответ лишь хохот лесной нечисти. Лес был полон уханьем, криками ночных птиц, диких зверей, шорохами, тенями, причудливыми видениями. Пошел по лесной дороге, куда глаза глядят. Окончательно заблудился...

Что его вывело из леса, как он вышел к селу, как оказался дома?

Упал без сил на кровать, провалился в сон. Сон ли? Перед ним против распахнутого настежь окна спиной к нему стояла обнаженная Марья. Купаясь в лучах небесного светила, как в зеркало гляделась в ночь. Горб исчез. Почувствовав его взгляд, стала поворачиваться, пронизала лунными очами.

Сквозь сморивший его сон услышал хлопанье крыльев огромной птицы...

 

Вырвался из снов и видений Иван лишь к утру, когда взошло солнце. Огляделся кругом. Маши в доме не было.

На столе нашел записку, в ней всего несколько слов:

«Миленький мой, суженный, не ищи меня. Будь проклята ведьма! Прости и прощай...»

Бросился к дому Маши. Остановился, пораженный — заколоченные ставни на окнах. Создавалось впечатление, что в доме давно никто не живет...

 

Весь день Иван провел в поисках Маши. На его расспросы соседи в один голос утверждали, что Марью-горбунью видели в Новотроицком лишь весной на похоронах бабушки.

Единственным свидетельством того, что случилось с ним и Машей, была записка, да и та таинственным образом исчезла.

В совершеннейшем расстройстве чувств и мыслей Иван бродил по селу, по лугам-полям вдоль реки, по лесу.

Он начинал уже сомневаться: на самом ли деле все это произошло с ним? Не привиделось ли?

Была ль горбунья?

Была ль волшебная ночь?..