Было это в Русской Америке (на конкурс)
Вадим А. Силантьев
Было это в Русской Америке (на конкурс)
-историко-приключенческий боевик-
СОДЕРЖАНИЕ
-ПРЕДИСЛОВИЕ. На Стикине 1836 год.
-РАЗДЕЛ ПЕРВЫЙ. Русские на Юконе.
-РАЗДЕЛ ВТОРОЙ. Погоня.
-ПОСЛЕСЛОВИЕ.
-------
ПРЕДИСЛОВИЕ*. На Стикине. 1836 год.
Снег скрипел под ногами. Леса, горы. Индейцы, вооружённые луками, гнали молодого казака Левонтия Соколова четыре дня. У того однозарядные ружьё и два пистолета. Меткими выстрелами держал врагов на расстоянии, отходя к Дионисиевскому редуту**. Усталость валила с ног; благо мороза нет…
-----
Иногда преследователи отставали…Левонтий устроил ночёвку на скальном выступе (спрятался за камнями) . «Перекемарю чуток » - думалось сквозь дрёму -«День хода до наших. Не возьмёте!..»
-----
Индейцы мастера подкрадываться… Его столкнули с двухмётровой высоты; разбита вся левая сторона тела… НО взорвалась сумка с боеприпасами, которую во время схватки казак умудрился пихнуть в костерок. Троица испуганных краснокожих отступила. Превозмогая адскую боль, Соколов чудом поднялся. «Дойду до редута! Не возьмут!!!» ______________________________
*Предисловие написано в жанре драббл. То есть короткое художественное произведение длиной в сто слов; проверка способности автора выражать интересные и значимые идеи в ограниченном пространстве (слова названия и комментариев не считаются).
**Дионисиевский редут — укреплённая фактория Российско-Американской компании на континентальном берегу Америки в низовьях реки Стикин, основанная в 1833 либо 1834 году. Крепостное сооружение защищало поселение как с суши, так и с моря. Крепость вмещала в себя дом правителя, казарму, склады для припасов и другие постройки. За крепостной стеной располагалась жилая слобода, состоявшая из нескольких бревенчатых изб, огородов и бань. На берегу моря находилось селение индейцев тлинкитов, насчитывающие десяток жилищ из толстых досок.
-----
РАЗДЕЛ ПЕРВЫЙ.РУССКИЕ НА ЮКОНЕ
–Введение-
В первые десятилетия девятнадцатого века Англия, США и Мексика наконец-то смирились с тем, что Российская Империя владеет некоторыми территориями на северо-западе Нового Света. Однако, выше перечисленные страны крайне недоброжелательно относились к распространению русского влияния за пределы побережья Аляски. И если США внешне старались не проявлять враждебности (они даже в 1824 году подписали с РАК* конвенцию, по которой в воды Русской Америки могли заходить торговые суда янки), то Великобритания всячески стремилась препятствовать проникновению россиян во внутренние области западного материка.
Особенно усердствовала в том Компания Гудзонова Залива, так как меха Канады последняя считала своими и не желала делится ими с РАК. К российским колониям вплотную подступают поселения, торговые и военные
форты конкурентов (пусть единицы, но они дают понять, что это «вешки» определяющие границы).
. Остров Ванкувер объявлен владениями английской короны. В 1814 году в среднем течении реки Маккензи Компания Гудзонова Залива возводит торговый форт «Добрая Надежда». В 1837-1838 годах британские подданные начинают заселять плато Чилкотин (долина реки Фрейзер). Экспедиции английских и американских торговцев пушниной достигают рек Пил и Юкон.
Чтобы защитить свои владения в Америке от притязаний англичан русские начинают весьма планомерное изучение северных территорий: прибрежные районы полярной Аляски и внутренние – бассейны рек Юкон и Кускоквим, богатые пушным зверем. Здесь строятся торговые посты (одиночки) и редуты**: 1820 год – в устье реки Нушагак возведён Новоалександровский редут; в 1830 году, на реке Кускоквим, основана Колмаковская одиночка; 1833 год, залив Нортон, - в близи устья реки Юкон вырос Михайловский редут; 1836 год – на реке Юкон креолом*** Глазуновым основана Икогмютская одиночка; 1837 год – креолы Малахов, Дерябин и, вновь, Глазунов строят первое российское поселение на реке Нулато (приток Юкона).
Выходцы из Европы делили между собой северо-запад Нового Света…
__________________________________
*РАК – Российско-Американская Компания; управляла русскими колониями в Новом Свете.
**редут – укреплённое селение российских колонистов в Америке (часто огораживалось крепостной стеной).
***креолы – потомки от браков русских и американских туземцев; к 1838-40 годам на Аляске насчитывалось свыше тысячи русских метисов. Мореходы, мастеровые, лекарские помощники, священники, канцеляристы, звероловы – вот кем были эти люди в Русской Америке.
АВГУСТ 1838 ГОДА
Открылась дверь и на пороге возник Левонтий Соколов анадырский* казак, ныне служивший в Михайловском редуте бродячим торговцем, разведчиком новых территорий и промышленником.
-Здоровы будите! –Соколов сдёрнул с головы папаху из морского бобра, блеснул серыми разбойничьими глазами.
-Святые угодники! Левонтий! Ужо расторговался с индеянами? –Дерябин радостно поднялся навстречу нежданному гостю.- Проворен ты, казачина.
- Не-е… То, просто подфартило. Как говориться, раз на раз не приходится…
Они обменялись тёплыми рукопожатиями.
Дерябин оценивающе окинул пристальным взглядом статную фигуру прибывшего: высок, широк в плечах, очень уверен в себе – хотя и молод ещё. «Тридцати годов нету потомку анадырских казаков…» Гость выглядел бодро, словно и не было за плечами двух месяцев скитаний по американской тайге в поисках стоянок индейцев (для торга). «Крепкий хлопец!»
-Однако, чЁ ж мы стоим-то? Давай-ка к столу, дружище.
Старейшина селения Нулато повернулся к девушке-подростку, с интересом посматривавшую на молодого бродягу.
-Даша доча, собирай угощения. Потчевать гостя будем.
-Не спеши, Михалыч. К вам в поселение ттынайцы на торг приплыли. Не до меня тЕ Щяс.
- Э-э-эк! –махнул рукой креол. – С мериканцами мой помощник поторгует. Он лучше меня енто справляет. Давай-давай, проходи. –Дерябин дружески подтолкнул анадырьца в спину.
-Как скажешь. –казак поставил у порога карабин и, вынув из-за пояса небольшой кистень**, повесил его на гвоздь.
За стол сели вчетвером: гость – на почётное место; хозяин дома – степенный сорокалетний мужчина с типичными чертами славянского метиса; Даша – четырнадцатилетняя миловидно-курносая креолочка и восьмилетний, приёмный сын Александра Михалыча, Сенька – мальчишка молчаливый и какой-то по-индейски замкнутый. Супруга старосты почила полтора года назад во время очередной эпидемии оспы, прокатившейся тогда не только по Аляске, но и по всему миру.
Казак, с волчьим аппетитом уплетал пищу, подробно отвечая на расспросы хозяина. Михалыча интересовали настроения дальних индейских племён и бродячий торговец огорчил его сообщив, что немало лесных мериканцев к русским, как и к прочим бледнолицым, стали относиться с некоторым напряжением, обвиняя тех в причинах возникновения страшной болезни, от которой скончалось множество их соплеменников…
Спустя час, гость и креол сидели на улице на завалинке дома, покуривая трубки, между делом играя в шашки.
-Однако, ты молодец, Левонтий! Исправно несёшь компанейскую службу. Был бы в моём подчинение, я б премию за такие успешные торги тебе положил.
В ответ Соколов только сощурился и, развалившись на солнышке, блаженно почесал затылок. Серые глаза казака остановились на Даше; любопытная дочка старшины, будто невзначай, устроилась поблизости на невысоком крылечке со своей пряжей. У её ног примостился пестрый котёнок (любимец девушки; повсюду бегавшей за ней как собачонок).
Александр Михайлович Дерябин окинул хозяйским взором небольшое поселение: сторожевой двухэтажный блокгауз – он же торговая лавка; две бараборы индейцев – решивших жить под защитой русских; крохотный
общественный огородишко – где выращивали картофель и репу; несколько складских сараев. А вокруг дикие просторы первозданной природы: вековые леса, бурная лента реки, луга с пожелтевшими высокими травами, дальние горы. На фоне этой величавой и строгой красоты российская деревушка представлялась крохотным муравейничком. «Невелико Нулато, ан, дорого сердцу – творение рук своих. Можно сказать – родное дитяте…» Креол в упор посмотрел на гостя. Нравился ему сей казак. Правда, чуть портил анадырьца дерзкий, разбойничий взгляд, с частым оценивающим прищуром. «Однако, мужик должен быть злым – иначе в этих чащобах не выжить…» Староста наполнил кружки брагой. Вместо тоста Левонтий произнёс присказку:
-Нам всё ни по чём, лишь бы была брага с калачом!
Чокнулись кружками. Выпили, крякнув. Приглаживая усы и бороду Александр Михайлович повернулся к дочери:
-Дашута, сбегай в блокгауз. Посмотри, как там Никифор торгует с лесными?..
Когда огорчённая девушка скрылась за углом избы, креол, предварительно покашляв, повёл волнующий его разговор:
-Всё холостякуешь, служилый?.. А пора уже и о продолжении рода подумать. Вона, две серьги*** у тебя в ухе – последний ты в своей фамилии…
Казак только засопел в ответ, нервно почесав кончик носа. Креол плеснул в кружки.
-…Не серчай на меня, Левонтий, за такие речи. Худого те не присоветую.
-Какие серчания, Михалыч. Говори к чему клонишь?..
Дерябин вновь начал теребить свою окладистую бороду:
-Мать у Дарьи моей тож креолкой была, так что дочка почитай россейских кровей… Она у меня ко всякой работе умелая.., опять же ласковая. От, котёнок и тот за Дарьюшкой словно собачонок везде шастает. Ты бы видел, как киса та малая разговаривает с Дашкой… Думаю, кто возьмёт за себя дочуру мою не пожалеет об том… Как считашь, Левонтий?
Соколов в растерянности повёл плечами, поёрзал на завалинке, наконец выдавил:
-Спросил бы чего полегче, Михалыч… -и отведя глаза в сторону, добавил.- На мой взгляд, дочка у ТЯ – красавица. В мать уродилась.
(От себя добавим – Даша росла на глазах Левонтия и он уже лет пять назад считал, что из этой шустрой и доброжелательной девчонки вырастит очень привлекательная девушка. Опять же, Дашута православная – можно сказать настоящая русская, а не полудикая инородка какая.)
-Именно!.. Тут ты верно подметил. Я и грамоте её обучил…
Собеседники замолчали. С реки донёсся крик дикой утки, возле блокгауза кто-то колол дрова, незлобно тявкали собаки.
-Так вот о чём я, хлопец! –решительно возобновил разговор старшина Нулато.- Если б ты, скажем, посватался к моей Даше, я бы с лёгким сердцем вас благословил.
Анадырский казак даже чуть отпрянул в сторону, переваривая услышанное. Однако Соколов быстро справился с охватившим его волнением; тыльной стороной ладони вытер уголки рта.
-Я ж стар, дядька Александр, для твоей дочуры…
Креол, снисходительно фыркнув, подался вперёд:
-Не смеши, Левонтий. Дашке четырнадцать, тебе двадцать один. Самое то, для семейной жизни.
-Двадцать два мне. –вымолвил казак.
- Только-то. Ха-а, старым он себя считает!.. –Михалыч назидательно закачал головой.- Ты главное скажи: согласен взять в жёны дочь мою? – видя, что служилый колеблется, затараторил.- Оно верно, девчонка не совсем дозрела. Однако, мы сейчас вас обручим, а через годик, аккурат в энту пору, и свадебку сыграем. Мне спокойней будет так. Случись, что со мной, ты её в обиду не дашь… Ну, почто притих, казачина?!?
Соколову действительно нравилась дочка Дерябина, но про свадьбу он даже и не задумывался никогда. «Хороша девчонка у Михалыча!» - дальше этого Левонтий не заходил. А тут словно обухом по голове – ЖЕНИСЬ! «Однако, с другой стороны: верно баит Дерябин, я последний в роду. Все мои сородственники перешли в мир иной; о продолжении фамилии думать следует…» Соколов осушил поданную креолом кружку: «А Дашута, и впрямь, хороша. Бог даст, организуем с ней дюжину ребятишек, и не сгинет фамилия Соколовых. Анадырские казаки Соколовы заживут на новой земле счастливо; не за зря же я сюды из Марково**** подался…» Прищуренный взгляд служилого встретился с вопрошающим карим. Левонтий почти уверенно повёл плечами:
-Тогда мне избу нужно рубить в Михайловском редуте.
Губы Дерябина расплылись в довольной улыбке:
-От! Я знал, что Дарья моя тебе по сердцу. Дай обниму зятька своего будущего!..
Вдруг от реки донёсся яростный лай и крик Даши:
-Тятя! Тятя!
Левонтий встрепенулся, схватил кистень и сломя голову бросился на выручку наречённой.
Однако спасать пришлось пёстрого котёнка девушки. Собаки, приехавших на торги индейцев, загнали пёстрыша под перевернутую лодку и самый большой пёс, помесь крупной эскимоской лайки и волка, норовил опроки-нуть берестяное судёнышко. Юная креолка старалась отогнать собак;
только полудикие четвероногие на неё не обращали ровным счётом никакого внимания. Стая индёйских псов горела желанием растерзать кошку.
Когда Левонтий стал отгонять собак, вожак своры в ярости бросился на него. Окажись на месте Соколова другой, возможно на этих строках наша история окончилась бы. Но анадырец был прирождённым бойцом, потомственным казаком (в жилах которого текла и часть воинственной чукотской крови – бабка его была чистокровная чукчанка); резко, без замаха, свистнул кистень – полуволк с раздробленным черепом покатился по земле. Жалко скуля, стая в ужасе отступила под защиту спешивших к месту происшествия двух ттынаев. Соколов достал перепуганную кису, подал девушке:
-Цел твой пёстрыш.
Даша, прижав мелко дрожавшего котика к груди, убежала домой.
-ПлохА твоя поступил. – перед казаком стоял разгневанный Чильхета, предводитель прибывших индейцев.- Очень дорогой собака умер.
Гнев краснокожего совершенно не тронул Левонтия. Скривив рот в усмешке, анадырец бросил:
-Следить нужно за своей животиной, тойон*****.
-Плоха твоя поступил. –повторил индеец, рука его непроизвольно легла на рукоятку ножа якутской ковки******.
За всей этой сценкой невозмутимо наблюдал Сенька, приёмный сын Александра Дерябина.
_______________________________________
* анадырский казак – с 1660 по 1771 год на реке Анадырь находилась государственная крепость (острог), в которой несли службу около сотни российских казаков, многие имели семьи. После того как указом правительства крепость упразднили, казаки разбрелись по всему Крайнему Северо-Востоку осев в селе Марково, городке Гижигинск, в русских селениях на реках Колыма и Индигирка, сохранив за собой звание Анадырских Казаков.
** кистень - гибко-суставчатое холодное оружие ударно-раздробляющего действия. Представляет собой ударный груз, соединённый гибким подвесом, с рукоятью - кистенищем.
*** у казаков был такой отличительный знак: две серьги в одном ухе, означавший – это последний представитель фамилии.
**** село Марково - село существующие и ныне в Анадырском районе Чукотского автономного округа России, основано в 17 веке.
*****тойон (якутское слово) – так русские называли туземных вождей Аляски и Крайнего Северо-Востока России.
****** нож якутской ковки – принадлежал к перечню товаров, которыми русские расплачивались с индейцами Аляски за добытые ими меха. Основные товары россиян: табак, чай, разноцветный бисер, байковые одеяла (обычно красные с тёмной каймой); фабричные суконные плащи московского либо владимирского производства, фуражки-картузы (лучше с лакированными блестящими козырьками), медные проволочные браслеты (которые носили и женщины и мужчины), всевозможные бронзовые серьги и серёжки (в том числе и небольшие, которыми украшали нос и ноздри), металлические пуговицы и колокольчики (ими индейцы украшали свои праздничные одеяния), различной величины ножи (зачастую якутской ковки), стальные топоры, наконечники для стрел и копий, свинец для изготовления пуль; из «под полы» - водка и ,крайне редко, огнестрельное оружие.
-----
Ттынайское селение Маленького Журавля было самым большим в обширных болотных лесах лежащих в треугольнике образованном реками Юкон и Коюкук.
Лисья Лапа, вождь того селения, слыл не только великим воином но и успешным купцом. Хитроумный тойон скупал у бледнолицых (как у русских,
так и у англичан) европейские товары, что бы затем перепродать их людям своей расы. В результате подобных торговых операций Лисья Лапа здорово разбогател. Его состояние измерялось километровыми нитями бус из бисера, мешками чая, связками стальных ножей и топоров, тремя неплохими британскими винтовками, да кучами ценных меховых шкур и шкурок; прочий скарб, как то: каноэ, рыболовные сети, национальные предметы быта либо охоты, плюс несколько рабов, практически, не учитывался – сие само собой разумелось. Владел Лисья Лапа и прекрасным загоном для лосей. Охота у этого загона всегда была удачной, что приносило тойону селения Маленького Журавля дополнительную прибыль. Словом, умный индейский вождь был эдаким своеобразным туземным помещиком.
Сейчас (в конце осени) Лисья Лапа, как и несколько десятков его соплеменников, лежал больным в своей бараборе из грубых самодельных досок и древесной коры. Хворых одолевал кашель, был у них сильный насморк и высокая температура. Трое индейских детей уже скончались от этого поветрия. Шаман с ног сбился стараясь излечить собратьев и во всех бедах обвинял русского миссионера, приходившего в деревню совсем недавно.
Чильхета, родной брат тойона, присел на край ложа.
-Как ты?.. – на лице пришедшего читалось искреннее беспокойство за жизнь вождя.
-Злые духи влезли в моё тело… -Лисья Лапа с трудом произносил слова, очи его непроизвольно слезились.
-Всегда говорил: вместе с бледнолицыми в наши земли пробрались неведомые беды и болезни. –Чильхета заботливо подогнул угол бобрового одеяла, в которое укутан тойон.- Эта болезнь пришла от русских… Если мой брат анкау* уйдёт в Долину Вечной Охоты, я жестоко отомщу длиннобородым** - сожгу их селение на реке Нулато; убью всех его жителей! –глаза говорившего гневно вспыхнули.- Клянусь, что сделаю это!..
-Не спеши, мой младший брат, провожать меня в Долину Вечной Охоты… А то русское селение мы вместе уничтожим. Нельзя позволять бледнолицым проникать в глубь наших земель.., вдобавок от этого страдает моя торговля…
______________________________
*анкау (ттынайское слово) – вождь.
**длиннобородые – так аборигены Аляски называли русских.
АВГУСТ, СЕНТЯБРЬ 1839 ГОД
Болезнь обрушившаяся на селение Маленького Журавля лютовала почти до самой весны. Наконец, в конце февраля, поветрие отступило, унеся с собой ещё одиннадцать индейских жизней. Скорее всего смертей случилось бы значительно больше, но пришёл на помощь к индейцам таинственный великий кудесник-бродяга, с повязкой на одном глазу; время от времени объявлявшийся в землях ттынаев. Он научил местных шаманов (смертельное поветрие зашло и в другие селения племени) делать специальный отвар из трав и кореньев, который пили туземцы, и творить хитрые заклинания, что бы прогнать, прежде неведомую ттынайцам, смертельную болезнь… Как только страшная болезнь отступила, таинственный кудесник ушёл; словно и не было его…
Лисья Лапа, с помощью шаманов, тоже преодолел хворь, но организовывать военный поход на российский посёлок Нулато было уже поздно – начинался сезон промысла ; следовало запастись продовольствием на очередную долгую зиму. Промысловый сезон у индейцев Юкона длится с марта-апреля до середины осени. В это время туземцы отдельными семьями откочёвывают из постоянных деревень на свои промысловые участки, богатые рыбной ловлей. Пойманную лососёвую рыбу, идущую из океана в реки на нерест огромными косяками, вялят и коптят, стараясь сделать внушительные зимние запасы. (Как говорится: «Война – войной, а обед в назначенный час.»)
-----
Пасмурное, хмурое утро грозило переродиться в хмурый день. Небо мрачно-серое. Солнце скрыто за этим унылым занавесом. Воды речушки казались темными и холодными – ощущение поздней осени, хотя календарно последние числа августа.
У водной кромки застыл благородный олень опустив красивую голову; намереваясь своими мощными рогами встретить атакующего крупного медведя гризли. Матёрый зверь, из-за мрачного освещения, казался серо-коричневым. Он надвигался молча (или так показалось наблюдающим с другого берега реки).
Поравнявшись со своей жертвой гризли грузно прыгнул. Но бесстрашный олень встретил крупного хищника на рога, откинув в лево. Медведь резко развернулся и ударил лапой. Олень откинул когтистую лапищу и боднул того в морду. Борьба рогатого храбреца ошарашила могучего хозяина северных лесов. Тот немного отскочил и с короткого разбега опять прыгнул. Однако олень вновь встретил его на острые ветвистые рога и опять отшвырнул (точнее отодвинул) в сторону. Противники на несколько мгновений застыли друг против друга… Было видно, что гризли не горит желанием снова атаковать… Олень, с чувством собственного достоинства, развернулся и покинул поле боя не побеждённым. Медведь, для вида, погнался за смельчаком, но не стремился его догнать… И не догнал.
-Очень храбрый олень! –с восхищением воскликнул чугач Степан.
- Да-а! –мотнул головой в знак согласия Левонтий.
Напарники немного помолчали.
-Но медведем быть лучше. –произнёс Степан.
-Во всём мире нас русских называют медведями… -ответил Левонтий.
Пахло рекой, лесом, увядающими травами. Спокойно перекликались птицы. Налетевший юго-западный ветерок слегка раскачивал ветви деревьев. Появилась надежда, что солнце всё же вынырнет из небесной серости.
-----
То лето выдалось удачливым – рыбы заготовили много больше обычного и уже к середине августа аборигены вернулись в зимние деревни. Пришёл срок ВОЙНЕ.
Лисья Лапа разослал вестников во все селения ттынайцев. В первых числах сентября в деревне Маленького Журавля собралось более пятидесяти индейских воинов. В непосредственном подчинении горделивого тойона было девятнадцать бойцов, а значит нападать на Нулато решило почитай восьмидесяти коренных аляскинца (сила для того региона не малая).
Всех туземных ратников пригласили в большой общественный дом*. Лисья Лапа рассадил воинов согласно заслугам и хлопнул в ладоши. Вошла, скромно потупившись, жена вождя. Индеанка принесла в объёмном деревянном сосуде чистой, родниковой воды – знак глубокого уважения к гостям. Поставив сосуд на специальную резную скамеечку, скво быстро удалилась. И сразу четыре эскимосских мальчика-раба стали подавать воду собравшимся, соблюдая аборигенную иерархию.
Затем последовал пир, если так можно назвать обильную трапезу воинов. Опять жена тойона, при помощи других скво, ближних родственниц, внесли в больших медных котлах, европейского производства, вкусную и сытную пищу. Ели руками. Сначала угощали толкушей – ягоды морошки перемешанные с рыбьим жиром и перетёртой лососиной. Потом было горячие – варёная медвежатина, которую едят, чтобы не отрыгивать жиром… В продолжении пира в туземной трапезной стояла тишина – разговаривать имели право только вожди и старики.
По окончании обеда появился «напиток воина» - шаманское зелье состоящее из лёгко-пьянящего вина, настоянного из сладкой травы, и каких-то, известных лишь индейским колдунам, наркотических добавок. Вслед за питьём, жена Лисьей Лапы вместе с товарками, стали одаривать присутствующих. Вождей и прославленных воинов дарили бобровыми плащами либо янтарём, молодых бойцов наделяли бисером.
Лисья Лапа вышел в центр собрания. Анкау одет в замшевый костюм с длинной бахромой по швам, богато изукрашенный бисерными вышивками. Бритая голова (в одном из сражений с эскимосами ему проломили череп, он стал лысеть и чтобы скрыть это – брил голову) гордо поднята, глаза горят :
- Атаутлы** братья! –голос анкау хорошо поставлен (голос оратора).- Я просил Вас прийти в мою деревню, чтобы напомнить: люди нашего народа никогда не уступали свои земли захватчикам. Ныне же мы стали забывать традиции наших славных предков. Селения самоуверенных и наглых длиннобородых вплотную подступают к нашим очагам!.. И что же?.. Племена ттынаев молчат. Болезни русских сокращают наш народ!.. Но опять молчат ттынаи!..
По толпе прокатился рокот возмущения – Лисья Лапа умел затронуть потаённые струны собратьев. Он продолжал:
-Если мы будем покорно безмолвствова