Поверить в сказку
Ураааа!.. Сбылась моя мечта! Дядя Виталий берет меня на речку Ляблу удить харюзов1. Я-то считаю, что давно пора. Не маленький ведь. Теперь мне целых восемь годов. А кто из нас - ребятишек не мечтал поудить2 на Лябле или хотя бы в Россохе. На Россохе мужики сено ставили. Росоха - это ручей, впадающий в Нерму. Вот там, на поженках3 и по берегу, и мой отец ставил бывало сено.
В удобьях4 нельзя - все для колхоза. Вот и собирали сено мужики по всем полянкам лесным, в кочках, на межах5, по лужкам6. На корову надо более трех тонн, и собирали кто где и как могли. А ставили! Без коровы прожить… Особенно с ребятами… Тяжело!
Вот на Росоху один раз мой отец брал с собой старшего брата Лельку, а тот сумел наудить чуть не полную полевую сумку7 харюзов. Рыба хватала наживку на лету. Такой жор был! Вот праздник-то дома был. Но в Россохе больших харюзов не было. А вот в Лябле, сказывают мужики, больше двух четвертей8 вылавливали. С вечера наискали червей. Дядя приготовил лески, удочки, картечины для грузил. Бабушка испекла шанег, сварила яиц. Я, конечно, и ночевал у бабушки. Легли с дядей Виталием на повети9. Хорошо-то как! Аромат свежего, только что смётанного сена, словно, звал в чудесную сказку. И мне хотелось увидеть что-то красивое и немного грустное.
Дядя Виталий вышел покурить, а я притаился, слушая ночь. Не буду описывать всех переживаний. Кто испытывал, тот поймет. Дядя скоро вернулся, посвечивая фонариком, и лёг рядом.
-Не спится..? Понятно… А хочешь расскажу тебе сказку… А может и не сказку вовсе… - Хочу. Расскажи… А про чево или про ково10?
- А про Буку. Не испужаешься11?
- Не маленький. Не испужаюсь.
- Тогда слушай.
В деревне Бука это первое существо, которым пужают непослушных детей. Только вот обличье ее остается загадкой. Кто говорит, что она похожа на старую волосатую бабу, а кто, что она вообще ни на кого не похожа. А вот то, что это существо женского начала, обросшее волосами с головы до ног, не сомневается никто.
Мерещится этакая копна шерсти, обязательно темная. Нет, не черная, а именно темная! В ореоле темноты с яркими глазами и длинными руками. Руки длинные, чтобы непослушных детей забирать легче было. И почему-то вся мягкая. Бука появляется только в темноте и ищет тех, кто выревывает что-нибудь для себя или вообще не хочет слушаться старших. Находит и забирает к себе своими длинными страшными руками. Только вот оказия. Никто не может сказать, что видел Буку близко, и что она утащила ребенка «на глазах». А уж боялись ее все.
- Вот будешь реветь еще, придет Бука и заберет тебя, - сердито говорит мама. А Бука темная и страшная. Замирает сердечко от непостижимого страха. Только содрогается, временем, все тело маленького мальчика от заглушенных рыданий. Смотрит он в темный угол за печкой, и кажется ему, что там шевелится кто-то.
Мама только что «надрала» его за волосы. А что он сделал? Ну, уронил ломтик хлеба, намазанного вкусным салом, а кошка мигом утащила его под лавку и теперь уплетала, а, может, уже и съела. Ему самому хотелось есть, но хлеба больше ему не досталось. На столе еще лежали ломтики хлеба, но это было приготовлено старшим. Они скоро приедут из леса с дровами.
Мальчик тихо скулил и скулил. Мама вечно куда-то спешила и, чтобы он «не трепал ей нервы», велела замолчать. А он не замолчал. Вот ему и «попало». Но когда мама настращала его Букой… Тут замолчишь. Мальчик сжался в комок на лавке у окна. Дома было еще не темно, но сумеречно. У окна не так страшно. Серый свет еще просачивался сквозь замерзшие стекла окон. Мама с ведрами вышла. Мальчик сидел, поджав ноги к животу, обхватив колени руками. Он съежился так, чтобы его как можно меньше было видно. Тихо в доме. На стене тикали ходики. Такие родные, привычные. Их тиканье успокаивало. В углу шевельнулась темнота. Или это ему показалось в ожидании страха? Шевельнулось там или нет? Тишина обострила слух. И слышит мальчик, словно тихие всхлипы. Ему почудилось: «Сам что ли я еще хнычу?» Нет. Всхлипы чуть слышные. И доносились они оттуда, где притаился страх, из угла за печкой. Вот всхлипы переходят в явный чуть слышный плач. Кто-то тихо плакал в углу.
Мальчик насторожился. Плач стал слышнее. Маленьким плач роднее, и они очень участливо сопереживают. И он пересилил страх. Кому-то плохо, и он тихохонько крадется к плачу. Вот он уже рядом. Мальчику кажется, что если он сейчас протянет руку, то дотронется до плача или до того, кто плачет. Мальчик протягивает руку и нащупывает шерсть. «Под овчиной кто-то…» - подумалось ему. Он зовет:
- Чего ревешь? Кто ты?
- Дай мне руку, малыш,- послышался тоненький голосок. - Меня все боятся… Зачем? Я хорошая… И вовсе даже не злая. Погладь меня, малыш…
- Ты кто? Кошка Мурка? Ты говорить научилась? - малышу стало совсем интересно даже. - И никакая я не кошка Мурка. Я Бука. - Малыш отдернул руку. - - - -Врешь! Бука не плачет… Она злая и детей к себе утаскивает
- Никого я не утаскиваю! И нисколечко я не злая Бука… Я одинокая… Это на меня взрослые наговаривают, чтобы мной пугать малышей. А я игра-а-ать хо-чу-у-у,- Бука перестает плакать. Мальчику стало жалко Буку: - А как играть хочешь?
- В прятки, конечно...
- Ах, ты хитрая! Как я тебя в темноте искать буду, если я тебя и не вижу вовсе. - А можно, я к тебе вылезу?
- Конечно, можно! Вылезай, давай…
Мальчику показалось, что из угла вылезло нечто темное и мохнатое, похожее на куклу. Бука в сумерках все время меняла форму и даже, как показалось мальчику, размеры. Но это было вовсе не страшно, а даже весело. Он погладил теплую мягкую шерсть Буки.
- А давай лучше в долги12.
- Давай. Только ты, где темно, не бегай…
- А я буду кричать тебе: Бу-бу, Бу-бу… - Мальчик шлепнул Буку по мягкому плечу:
- На тебе долг! - И началась потеха! Они носились по избе, хохоча и бубукая. Что-то падало, попадало под ноги. Им было просто хорошо и весело.
Но вот на улице послышались голоса. Это приехали с дровами старшие, и мама их встретила. Бука юркнула в угол и растворилась в темноте. Мальчику стало грустно и снова захотелось плакать. Он словно только что проснулся. Старшие вошли в избу. Стало шумно и тесно. Отец зажег лампу со стеклом. Темнота сразу же разбежалась по углам. Мальчик щурился и моргал. Мама сразу же увидела беспорядок и мальчику:
- Ты чего тут погром устроил? - с удивлением спросила она. И, правда. На полу валялись два валенка, помело и опрокинутый чугунок. Мальчик произнес сквозь слезы:
- Это не я… Это мы с Букой в долги играли…
- Заспался малыш. Хорошо, что хоть нос себе не расшиб,- говорил папа, гладя его по головке. Посадил его на колени:
- А мама больше не будет тебя Букой пужать. - Мальчик прижался к груди отца и проговорил тихо: - А я и не боюсь вовсе. Бука не злая… Она хорошая… Только ей одной очень плохо. Она плачет одна. В доме стало тихо. Но слова мальчика никто не принял всерьез, хотя Букой его больше не пугали и не дразнили. И Буки не стало. Но она пришла к нему во сне и грустно сказала: «Если в меня не будут верить, я исчезну. Куда? Не знаю. Меня просто не будет. Если мной больше не будут пугать детей, то получится, что я и не нужна вовсе. А раз не нужна… Понимаешь, Малыш?» «Я не хочу, чтобы ты исчезала. Я хочу, чтобы ты жила с нами, со мной…. Все-все время…» Но Буки уже не было. Но только, когда мальчику было во сне плохо, Бука приходила, садилась на край постельки и гладила его головку тёплой, мягкой рукой. После этого ему снились ласковые забавные сны. Но об этом никто не знал. Даже он сам.
Это последнее, что я слышал от дяди, уже засыпая. Уснул. Но вот пропел зорьку петух. Дядя будит меня. Дорога-то не близкая. Дорогой дядя рассказывал, что вот идем Чернегами. Здесь бабушка сказывала, что чуть не встретилась с медведем. У меня по спине пробежал холодок. А вот здесь большая грязь. Здесь в дождливую погоду трактора еле проходят. Сейчас лето. Дорога просохла, но колеи выше коленок. Хорошо, что сухие.
Перед большим угором13 дорогу перебежала речушка Нечмеж. Она здесь берет начало, а в Красноборске впадает в Двину. А за Нечмежем деревня Сгорье. Деревня пустеет, хотя еще живут люди и здесь. Прошли деревню. А вот и поворот на Ляблу. Мне кажется все таинственным и необычным. Тропинка пересекает дорогу на Березовку и углубляется в лес. Немножко страшновато. Много поперечных скользких валежин, и идти надо очень осторожно, чтоб не упасть. Это упавшие стволики сосны. Дядя Виталий объясняет, что сосна более ломкая, чем ёлка или берёза, и часто ломается от тяжести снега зимой, особенно мокрого. Спускаемся в низинку. Здесь ручей Белая. На веточке ольхи висит черпачок из бересты, чтоб путник мог испить чистейшей водицы, всегда холодной. Дядя Виталий говорит, что каждый, если есть ножик, старается для других сделать черпак. Так пить очень неудобно. Лежа, упираясь руками, ну никак не достать до воды. А с черпачком даже, если и не хочется пить, а всё равно попьешь.
Наконец-то боровинка. Дядя Виталий выбирает из сухостойных сосенок будущие удилища. Спускаемся вниз. Вот и речка! Рядом с речкой маленькая избушка. Это домик, где нередко ночуют мужики, занятые на работах по сбору сосновой смолы, углежоги. Здесь же гонят дёкоть14. Я долго не могу понять, как можно гонять дёкоть. Дядя, смеясь, объясняет, что это так говорится при получении дёктя из берёсты. Позднее я видел, как это делается уже в деревне. Но пока…
Лябла призывно журчит под высоким, по моим меркам, берегом. Виталий подает мне удилище, показывает, как привязать леску, чтобы не потерять ее. Привязываю восьмеркой удочку. Дядя дает мне коробок с червями: «Действуй! Только червей гольчикам не скорми, а то они живо нас без наживки оставят».
Наконец-то! Вот она моя мечта! Закидываю на быстерку и тут же чувствую рывок. Клюнуло… Нет, зацеп. Снова кидаю чуть ниже, где по глубже. Опять чувствую рывок. Опять зацеп? Нет! Клюнуло! Есть!.. Летит, сверкая чешуей, мой первый лябельский харюзок. Не большой, но разве в этом дело… - С уловом! - смеется дядя Виталий, - но пошли. Здесь места обуженные, жилые. Дойдем вверх до Зеновского плеса, там заночуем. Пошагали, давай. Вьется вдоль речки тропинка. То в низинку, к ручейку пересохшему нырнет, то поженку пересечет, а то и по бору побежит, по высокому яру. Отсюда все дно речки видно и рыбку, если есть. Вон стайка харюзков вильнула в сторону и понеслась вверх по течению. Харюз - рыбка осторожная, пугливая. А уж, если испужается чего, не жди - не клюнет.
Засмотрелся и поцарапал левую руку о торчащий сухой сучок. Дядя посмотрел на выступившую кровь, потом на меня.
- Боевая рана. Видишь, никогда не воронь в любом походе в лес. Это поправимо. Пописай на ранку, подержи листочки тысячелистника. Это солдатская травка. Вон, сорви стебелёк. Давай сюда. -дядя оборвал листочки, размял в руке и приложил к ранке. Перевязал руку тряпочкой, которую достал из кармашка сумки. - Вот и всё.
-Давай, вон в том повороте поудим. Ты быстерку15 обуживай, а я вон за те кусты... Дядя Виталий с войны пришел хромой. Одна нога короче и похуже, но он ходок хороший. Он бодро шагает, отгибая самодельной клюшкой кусты крапивы, лозины, травы. Быстерка с крупными камнями. Блестят валуны мокрыми боками, о которые разбиваются струи воды, обтекают, образуя маленькие водовороты и ямки. Закидываю удочку под камни и тут же рывок. Выкидываю на берег харюза на четверть. И пошла рыбалка! Кусают комары, хотя на продуваемой ветром косе, да еще на солнцепеке их немного. Зато оводье отводят на мне душу. Но это пустяк, если попал на место. Выдергиваю, один за одним, аж девять штук! Все как на подбор, на четверть с вершком. Хороши!
Очумевший от азартного восторга, забредаю в воду и черпаю в сапожки. Фигня! Вижу в воде еще не одну рыбину. Но больше никто не клюнул. Кричу дяде.. Он почти сразу выходит из кустов на косу.
- Чево шумишь? Или испужался?.
- Да не… Не могу десятого харюза поймать. Попробуй ты… - он понимает мое состояние. - Да ты меня обскакал, - говорит он, вглядываясь в воду. - Только тут имать больше нечего. Не возьмут. Пошли. - Он приобнял меня за плечи. Поздравил этак. И мы топаем дальше. К Зеновскому плесу пришли, когда солнышко начало клониться к верхушкам сосен на высоком берегу. Спустились к воде, поплескали на лицо, смыли июльский зной. Да и по речке пошла прохлада.
-Теперь надо и улов утодилить16 - сказал дядя. На двоих у нас оказалось пятьдесят два харюза.
- У них брюхо слабое. Преет быстро и брюшко лопает. Давай чистить.
Прямо на косе тут же соскабливаем чешую, надрезаем брюхо рыбок и бросаем кишки в речку гольчикам и пескарям. Сразу же промываем. Дядя Виталий посыпает соли в жабры и в живот рыбкам. Укладывает в вымытую сумку, перекладывая рыбку крапивой. Так рыба дольше не портится. Крапивка не дает, хранит улов.
Поднялись выше на боровинку. Развели костер, очистив вокруг место от мха и сучков. Летом надо беречься от пожара. От речки тянет холодком, а здесь сухо и тепло. Ночи в июле редко бывают холодными. Хорошо-то как! Дядя насаживает рыбинки на веточку и поджаривает над костерком. Аромат… Так захотелось есть, что мы с десяток харюзков, поменьше которые, съели и не заметили. Да еще и шанежками заправились. Виталий нашел котелок, которым пользовались все рыболовы, на месте, где его оставляли все и всегда. Я сбегал за водой, и скоро мы пили вкусный чай со смородинным листом.
Усталость и сытость заставляют меня «клевать» носом. Наломали мелких веточек и разложили их на мох, как постельку. Дядя на готовую постель разостлал бабушкину шаль, которую взяли собой для ночевки, и я ухожу в сладкие грезы. Дядя покуривает и что-то рассказывает, но я уже не слышу. Я сплю. Во сне я снова и снова пытаюсь выудить большого харюза. Но он только хитро смотрит на меня из воды и, кажется, даже смеется надо мной. Вдруг, у него вырастает борода и он шипит: «Утащууу…». И тащит меня, окрутив бородой, в воду.Очнулся в испуге. Дядя тащит меня на шали ближе к огню. Стало прохладнее.
- Озяб? - спрашивает. Потому что я дрожжу.
-Не… - говорю, а самого все еще подергивает от страха. Дядя лег рядом, обняв меня, и мы засыпаем.
Просыпаюсь. От чего? А от всего. Солнце уже поднялось и обливало золотом вершины сосен на бору. Ветра почти не было. А в вершинах разливала трели зорянка. Ей вторили другие певуньи, и так это было здорово и даже сказочно, что спать расхотелось вовсе. Дядя Виталий уже шел от речки, неся в руке приличного харюза.
- Теперя и рыбка поесть захотела. Умойся и вперед… Попитаемся, когда солнышко обогреет.. Да, рыба клевала ходко. Обудив несолько быстерок, вышли к небольшой осыпи, где образовалась глубокая яма, покрытая пеной. Дядя закинул уду и чуть-чуть не упал вводу, не успев упереться клюшкой. Дернуло удочку довольно сильно. Но он быстро справился. Удилище согнулось в дугу, леска резала воду. Дядя Виталий рыбак опытный. Он выводил рыбину уверенно, и вот уже у берега харюз глотнул воздуха и сопротивление его стало слабее. Вот он уже на берегу, на илистом песке … И вдруг он срывается с крючка. Вот-вот скатится обратно в речку.
Дядя ошеломлен. Он крепко выругался. Такого я еще не слыхал. Я сорвался с берега и всем телом упал на рыбу, загребая под себя и ил, и песок. Но только рыбка-то скользкая! Но и дядя пришел в себя. С прытью, неожиданной для меня, оказался рядом, поймал голову харюза и ухватился под жабры. Все. Он наш. Дядя Виталий поднял харюза и восторженно протянул:
- Попался-я-я…. А хорош!
Намеряли две четверти без головы. Такая удача бывает может один раз в жизни. Дядя сел на обрыв берега и закурил. Руки его дрожали, и он не сразу прикурил. Смотрел на меня сквозь дым, и в глазах его прыгали озорные чертенята. День разыгрался знойный, и рыба перестала клевать. Но только не гольчики. Эти шустрики продолжали исправно уничтожать наживку.
Около впадающего в речку ручейка решили отдохнуть и подкрепиться. Вода в ручейке была чистейшая. Вкусно пообедали. Потом нам попался куст кислицы, весь обвешанный ягодами. Ягоды крупные. На солнце казались прозрачными. Это я уже позднее узнал, что это есть красная смородина. Для нас это была кислица. Ягоды отлично утоляли жажду. Мы с удовольствием полакомились.
Где-то запогромыхивало. Запарило. Пора домой. Да и комары просто озверели. А когда мы выбрались к дороге, из травы вылетели целые полчища этого гнуса. Дядя жег папиросу за папиросой, отпугивая комаров дымом, но это не помогало. Я махался ветками березки, но комары словно облепили нас. Стояла такая тишина, и так парило, что было ясно даже мне: будет гроза, да еще и какая! Дядя не выдержал:
- Вова, бежи17 бегом домой, оставь сумку и бежи. На бегу, хоть немного, но отстанут. А то съедят нас. Сам же упал в траву, накрывшись бабушкиной шалью. Ноги в руки. Я побежал. Да и погода явно стала за нас. Вдруг, потянул прохладный ветер. И вот зашумел, раскачивая сучья деревьев. Вдоль дороги понеслась пыль, а комары исчезли. Сдуло. Мелкая водяная пыль приятно охлаждала. А гроза ушла в сторону. Я благополучно добежал до Сидоровщины, а до бабушкиного дома отсюда рукой подать.
Скоро и дядя Виталий пришел. Он тоже в траве лежал недолго. Поднявшийся ветер, избавил от комаров, а на одиночные укусы даже и внимания обращать не хотелось. Дома у бабушки мы с гордостью похвастались удачной рыбалкой. Пока бабушка кипятила самовар Дядя Виталий хитро улыбаясь, спросил меня: - А что, племяш, ты не спрашиваешь про сказку о Буке ничего?
- А чево… Интересно. Вот бы мне с Букой поиграть…
- Может и поиграешь… Только верить надо в то, что добро зла сильнее. Я вот поверил… - Дядя Виталий!.. Получается, что малыш, о котором ты рассказал, это и был ТЫ! - Получается, что так. Только тсссс… Я об этом тебе первому рассказал. Никто не поверит… Не хотят взрослые верить в чудо, а оно есть. Верь. И оно обязательно случится…
Бабушка вскипятила самовар, и мы с наслаждением пили чай с шаньгами. Конечно же, перебивая друг друга, рассказывали о нашем походе на речку Ляблу. Я это запомнил на всю жизнь.
Приложение
Объяснение значений слов местного диалекта в предложенном произведении.
|
№п/п |
Слово |
Объяснение |
|
1 |
Харюз |
Хариус, речная рыбка |
|
2 |
Поудить |
Половить рыбу удочкой |
|
3 |
Поженки |
Пожни, приречные сенокосы |
|
4 |
Удобья |
Удобные для сенокоса места |
|
5 |
Межа |
Узкая полоса земли между участками |
|
6 |
Лужок |
Совсем небольшая травянистая площадь |
|
7 |
Полевая сумка |
Небольшая сумка с тремя отделениями из тонкой кожи на ремне |
|
8 |
Четверть |
Расстояние между большим и средним пальцами руки |
|
9 |
Поветь |
Сеновал над скотным двором |
|
10 |
Чево, ково |
Чего, кого |
|
11 |
Испужаться |
Испугаться |
|
12 |
В долги |
Играть в долги, в пятнашки |
|
13 |
Угор |
Возвышенное место |
|
14 |
Дёкоть |
Березовый дёготь – жидкий продукт сухой перегонки (при большой температуре) древесины |
|
15 |
Быстёрка |
Каменистое место быстрого течения в речке |
|
16 |
Утодилить |
Приготовить к хранению; почистить, помыть, посолить |
|
17 |
Бежи |
Беги |