Лемминги гл.26 «Правда в телевизоре» 1/2

Наутро Илья с трудом встал с постели. То ли от переживаний, то ли от вчерашнего прыжка с табуретки спина болела пуще прежнего. Позвонки казались тяжёлыми и слишком большими, они не желали стоять в ряд, а от неосторожного потягивания вдруг защемили нерв с такой силой, что перехватило дыхание.

— Самое время! — с отчаянием бросил Илья в пространство, выползая на кухню. В холодильнике, как назло, оказалась только половинка лимона и сомнительная банка кислой капусты, очень давней. — Ну почему сейчас, а?! Чем я заслужил?

О том, чтобы сию минуту куда-то отправляться, не шло и речи. Илья даже с готовкой завтрака не справился — больно было наклониться за крупой, и всё тут. Он похлебал приторного чаю с лимоном, после чего лёг на диван перед телевизором.

Илья ждал новостей — невидимой ниточки, что могла связать его с потрясённым городком, где ткань бытия вывернулась изнанкой. Быть может, существовала другая связь, более тонкая и звонкая, но телевизор зато выглядел понятным, да ещё и осязаемым.

 

Итак, Илья ждал новостей. Вместо них показывали местную утреннюю передачу, где гостья студии расставляла по столу проволочные пирамидки, якобы лечебные. Голову женщины украшал фиолетовый шарф с блёстками, намотанный вроде чалмы.

— Сейчас весь наш мир переходит в информационно-энергетическую Эру Водолея, — рассказывала она, ласково потягивая гласные. Ведущий кивал. Ему даже вопросов не приходилось задавать, так как гостья не умолкала.

«Если ничего не сделать, то в эру мортидо он перейдёт», — хмуро подумал Илья. Ему захотелось переключить, но подходить к телевизору означало потревожить спину. Он стал следить за пылинками в солнечном луче, а пирамидки тем временем сменила длиннющая реклама.

Услышав, наконец, заставку новостей, Илья даже губу прикусил от волнения. Вдруг за ночь произошла новая беда?!

 

Но нет — беда оставалась прежней.

— Свой комментарий даёт глава местного управления милиции, — объявил голос диктора.

На экране возник человек средних лет при погонах. Сидя за столом, он объяснял сразу в три микрофона:

— Проводятся следственные мероприятия. В настоящее время рано говорить о конкретных виновниках произошедшего. Вся собранная информация представляет собой тайну следствия. Будьте уверены, что милиция делает всё возможное.

При этом он всё косился на листок перед собой.

 

Замелькали новые кадры: иногородние улицы, таблички учреждений. Миловидная молодая женщина пообещала, что семьям погибших будет оказана психологическая поддержка... После окончания допросов.

Как и обещал Титарев, специалисты взялись за дело, да только пока что Илья не услышал ни единого слова из тех, которых так ждал. Хищники бросили перчатку не отдельно взятому городку, а миропорядку как таковому — но никто не принял их вызова.

 

Новости закончились, началась передача «Сам себе режиссёр». Забавные видео: дети, зверюшки... Илья смотрел на них, как на цветные пятна. Вот хомячок путешествует по ковру, закрытый в цветной пластиковый шар. Дрянь, а люди смеются. Ну почему, почему высшие силы позволили его спине так разболеться, что он даже переключить программу не может?!

Он прикрыл глаза — так передача раздражала только слух. Наверное, не стоило приходить на выставку и рвать там мышцы. Опять же, не столкнулся бы ни с реконструкторами, ни с журналистами, а тем более — с хищником. Не поплёлся бы на зов флейты, что разнёсся по странно душному залу от игры Кобры — заклинателя людей, Кобры — гамельнского крысолова, Кобры — который ни капли не удивился Илье, словно ожидал его увидеть.

Вот, значит, как его зовут. Глеб Кобра.

«А почему не стоило-то? — возразил Илья собственному пониманию. — Я остановил Мумевича. Хищник меня видел — что с того? Он ничего обо мне не узнал, зато я теперь в курсе, как его зовут и с кем он знается. Стоит только нам с профессором доказать, что магия влияет на людей, как этого Кобру сцапают и допросят. Очень даже не зря сходил! Вот и про Фатум какой-то загадочный услышал.»

Что бы значило это слово? Фатум. Нечто фатальное, неизбежное.

Как падение лемминга в пропасть, если не остановить его.

 

Сколько их, мохнатых, бродит по городу, подвергаясь опасностям, пока Илья разлёживается? Быть может, Кобра сию секунду наигрывает мелодию Бездны, поджидая добычу на крыше какой-нибудь высотки. Раздувая его меховой капюшон, ветер разносит дикие звуки над городом... Зажмурившись, Илья скрипнул зубами. Скорее бы уже день конференции!

 

Несправедливость какая-то. Хищники прекрасно себя чувствуют, а ему с дивана остаётся, ну, максимум один поступок: молитва.

Произнося одними губами слова сострадания, Илья вдруг поймал себя на том, что царапает обивку дивана указательным пальцем в такт нехитрой песенке из телевизора.

В чём смысл? Он столько распинался, а с каким результатом — не ясно до сих пор. С никакущим, судя по ситуации. Недостаточно нервов потратил, что ли? 

— Неужели нельзя было хотя бы спину мне чудесным образом уберечь? — вопросил Илья вслух, прервав заученный текст на середине. — Или это наказание? Так я ничего плохого не сделал. Ну нельзя же так.. Я столько творю добра, меня вообще-то беречь надо!

Он попробовал прочесть молитву о болящем — запомнил её в те дни, когда кружил вокруг больницы, переживая за Полину. Ну что, забудут ли мышцы, как ныть? Этого не случилось. Не поменялось вообще ничего. Илья лежал на диване, пахнущем валяной шерстью, в комнате затенённой и душной — а так хотелось чего-то лучистого! Испить воздушного чувства свободы, которым он наслаждался... когда, собственно?

Да было ли это?

 

Со стороны комода, тем временем, донеслись восторги телемагазина. Такого Илья не выдержал и, осторожно встав, поплёлся выкручивать звук.

Ящик заткнулся. Раздумывая, что делать теперь, Илья с неожиданной чёткостью вспомнил, что в холодильнике давным-давно валяется противовоспалительный гель. Вроде бы. Или нет. Всё же воспоминание стало таким ясным, что он пошёл проверять, тихо шипя от боли, когда шаги отдавались куда-то под лопатку.

На тюбике действительно нашлись указания насчёт невралгии и растянутых мышц. Через минут десять пахучая жижа подействовала, благодаря чему Илья наконец смог нормально позавтракать.

 

«Значит, чудесного исцеления я не заслужил», — размышлял он с ложкой в руке. Хотя день только начался, Илья вдруг ощутил себя ужасно уставшим, как будто разом навалились все тревоги прошедших недель. Радоваться, что боль одним махом прошла, не хотелось.

Хотя он мог бы. Радость билась в кухонное окно утренней птичкой, словно стучась тоненьким клювиком в его сердце. От стука этого саднило в той точке, откуда с самого утра росли сомнения. Вместо того, чтобы отпустить горечь, Илья мысленно свернулся вокруг неё калачиком, оберегая.

А постук меж тем становился только настойчивее. В нём отчётливо различался звон, зов...

«Да отстань ты!» — крикнул Илья мысленно, и сам себя испугался. Как будто его воля запнулась о собственные ноги и шмякнулась в вязкое болото. Он попытался вспомнить, как ощущалось единство и согласие с тонкой светлой ноткой, но какая-то его часть тянула обратно, в глухой кокон.

 

«А что там в новостях? — привязалась мысль. — Вдруг подробности появились? Только бы не пропустить! Ох, зачем я телек-то выключил!»

 

Так противостоянию пришёл конец. Хотя теперь можно было и на улицу выйти, Илья снова улёгся на диван, вперившись в экран телевизора.

Если бы он не погрузился в просмотр — заметил бы, что его чувства притупились, как затупляется полёт птицы, если она растеряет перья с одного крыла. Он бы обратил внимание, что дышится не так полно, как обычно.

Словно где-то в его грядущем захлопнулось множество дверей сразу.

 

***

Весь день Илья провёл дома — от новостей к новостям, а те всё не добавляли ни крупицы к трагедии леммингов. Снова обсуждали политику и озимые, как будто мир не катился псу под хвост. К ночи у Ильи воспалились глаза, в минуты вечерней молитвы в голове всё крутилась заставка новостей, а потом он смотрел бессвязные сны, похожие на поток рекламы.

Наутро он вновь никуда не пошёл.

 

В конце концов, что толку сейчас от его городских вылазок? Пока он останавливает одного лемминга, десятки собираются где-то на краю. Сегодня — решающий день: двадцать восьмое мая. Сегодня профессор раскроет перед людьми заговор хищников и свойства леммингов. Не то, чтобы от ожидания было больше проку... просто... просто невозможно спокойно заниматься чем-либо, когда другие решают судьбу твоего дела жизни!

Как спал в ношеном спортивном костюме, так и пошёл к телевизору — в отёчном экране отразилось помятое спросонья лицо, взъерошенные волосы. По кнопке включения дёрнулась внутри ящика невидимая струна, и с тихим шипением экранная картинка приняла Илью в свои объятья.

— Правительство выражает обеспокоенность, — трещал телевизор. — Правоохранители продолжают держать в секрете детали следствия. С чем это связано? Местные жители высказывают предположения.

— А я говорю вам, это секта! Вон, десять лет назад в газетах писали, что сатанисты организовались и человека убили! — голосила в микрофон какая-то неопрятная женщина в приплюснутом малиновом берете.

Как нарочно самую растрёпанную втащили в кадр.

 

Стрелки часов укатились за полдень, а вестей с конференции не было, не говоря уж о прямой трансляции. Ни второй, ни третий новостной блок не обмолвились о ней ни словом, зато между делом сообщили вот что:

— Увидев толпу людей, милиция теперь имеет право попросить документы и даже доставить участников в отделение.

Напрямую о самоубийствах в этом репортаже не сказали, но Илья сразу понял, откуда ветер дует.

«Это же ничего не даст! Хотя... Им надо как-то реагировать, а они умеют только преступников ловить, а не зверьков. Что бы велел на их месте я сам — не знаю даже. Тащить под арест уличных музыкантов, чтоб отловить хищников среди них? Да ну, тоже как-то дико...»

 

После новостей в эфир протиснулось ток-шоу. Гостя программы представили как известного социолога и политолога. Он тут же принялся комментировать свежепринятые меры:

— Мы все знаем, к чему это идёт. У нас в стране ничего не делается просто так, правильно? Сейчас муссируется несуществующая проблема, чтобы укрепить власть, выдать милиции новые полномочия. Вот и всё!

— Не остались в стороне и общественные молодёжные организации, — объявил ведущий, приглашая новую гостью, которая высказала свою точку зрения:

— Я как специалист вас уверяю, что эти меры ударят по наиболее жизнелюбивым и свободолюбивым прослойкам молодёжи. Например, требование проверить выходы на крыши по всей стране — удар в спину движению руферов, то есть субкультуры прогулок по крышам.

«Жизнелюбивым, ага. Среди экстремалов десятки леммингов.»

 

Похоже, правоохранители мало что сообразили в происходящем, а их оппоненты вообще не поверили в наступающую бурю. Вся эта возня совсем не походила на слаженные меры, которых так ждал Илья.

Наконец третий гость призвал задуматься, почему же всё-таки засекречено следствие, и на этом ток-шоу завершилось. Реклама, сериал... Время неумолимо приближалось к восьми часам.

В восемь национальный канал покажет главные новости дня.