Мёд и дёготь

(сборник «Сибирь: счастье за горами», М., АСТ, РЕШ, 2021 г.)

Если в бочку меда капнуть хотя бы одну ложку… эммм…. ну, пусть будет дёгтя, то испортится весь продукт. Это известная аксиома. А вот если мёд и… эммм… дёготь уложить в бочку слоями, то получится сборник рассказов, вышедший в редакции Елены Шубиной «Сибирь: счастье за горами». Составители Сергей Шаргунов и Роман Сенчин.

Вообще, составление литературных сборников и циклов по топографическому принципу прием не новый. Можно вспомнить хотя бы знаменитую «Сибириаду» издательства «Вече» или «Москва и Петербург, какие мы их не знаем», составленные Даниэлем Орловым. Но речь, конечно, не об этом, а о том, как хорошее начинание можно испортить небольшими инъекциями дурнопахнущего вещества. Ведь согласитесь, если вам предложат слоеный пирог, в котором чередуются свежие и подтухшие продукты, вы не станете разбираться в его гастрономических свойствах, а выбросите пирог в урну. К сожалению, в литературе вам скажут, что продукт не стух, а это такой сюрстрёмминг, деликатес для тех, кто понимает, конечно. Кушайте, не обляпайтесь.

Чтобы не быть обвиненным в предвзятости, рассмотрим рассказы авторов данного сборника, а после этого читатель пусть сам сделает свои выводы. Заранее оговорюсь: я не буду копаться, кто из авторов приходится составителям другом, женой, братом, сватом… В конечном итоге, имеет значение только текст. Не на каждом авторе, конечно, я буду останавливаться подробно, а лишь там, где есть пространство для разговора, иначе формат статьи будет невозможно выдержать, а читатель заскучает на стопятидесятой странице.

Структурно сборник поделен на три части: «Открывая», «Вспоминая», «Погружаясь».

«Открывают» его служители Мельпомены Алена Бабенко, Татьяна Лазарева и Иван Вырыпаев. Рассказами это назвать сложно, скорее, набор зарисовок-воспоминаний.

Исполнительница главной роли в фильме «Праздник» (это там, где курицу не умеют приготовить в блокадном Ленинграде) вспоминает сибирское детство: снежинки, сугробы, горячие беляши, ёлки. Мило и необязательно.

Татьяна Лазарева (да-да, та самая, что ныне сбежала из страны и поливает грязью российских солдат) сообщает, что в свое время из Сибири также сбежала и когда ей случается оказаться на малой родине по делам, «не ощущает желания вернуться и снова там жить». Вечный бег, одним словом. И, конечно, ворох детских воспоминаний: санки, снежок. В целом, мимимишно. А что касается нынешнего географического положения Лазаревой, так ведь издатель и составители не обязаны были предвидеть демарши телеведущей. Впрочем, что-то мне подсказывает, что составители сборника не всегда были самостоятельны в подборе авторов. Пусть меня поправят, если я ошибаюсь.

Иван Вырыпаев вспоминает об иркутской юности, о том, что 19 человек из параллельных классов погибли от наркотиков и криминала, о том, как видел негра на дороге, когда стоял на трассе и продавал ягоду и как мучительно изживал из себя «гомофобию пацана из Иркутска». Впрочем, связать события 90-х с развалом Советского Союза у Вырыпаева не получается, поскольку существует строго заданная матрица, в которой «90-е годы были годами борьбы за свободу». Ну, пусть так. Взрослый дядька уже, лекцию по новейшей истории читать ему не будем. Пусть дальше переводит свои гонорары за постановки пьес в российских театрах «в фонды помощи Украины». Разбираться в этом — задача Следственного Комитета, уж точно не моя.

А что касается сборника, то первую часть надо было срочно вытягивать, и завершает ее отличный рассказ Романа Сенчина «Моя Тува». Написанный на стыке публицистики и художественной прозы, рассказ повествует об особой магии этой республики; Сенчин Туву знает и любит, различает ее непарадную красоту, строгую и суровую природу, на фоне которой скупо рассказывает об истории свой семьи, об испытаниях, падениях и взлетах. Самое главное — тоска по родным местам, ушедшей юности — прячется между строк. В этом, наверное, и состоит мастерство писателя. Пять баллов из пяти.

Вторую часть «Вспоминая» открывает скучная повесть Натальи Клевалиной «Духи и я. Тувинские записки ученицы шамана». Вероятнее всего, повесть написана по следам журналистского репортажа и не без влияния Карлоса Кастанеды. Что абсолютно ее не спасает с литературной точки зрения. Подробнейшие описания походов в магазины, меню забегаловок, выбора ткани для шаманского одеяния заслоняют собственно магию места и людей, там проживающих. Ну, и конечно не обошлось без шпилек в адрес действующей власти:

«Состояние дворов и детских площадок рождало депрессию. Искренне желаю тувинцам избавиться поскорее от нынешнего так называемого главы региона».

Для репортажа — норм, а в литературе не принято ходить в лобовую атаку.

Писательнице Ирине Богатыревой Сибирь запомнилась депрессивной алтайской деревней, куда даже вооруженные лесники не отваживаются войти. В деревне живут алтайцы, которые беспробудно пьют, воруют людей (преимущественно студенток), а грязные и босые алтайские дети жуют сублимированную лапшу быстрого приготовления. Спившийся алтаец Алик, ветеран чеченской войны, готов ограбить своих гостей, лишь бы добыть спиртного. Все это лирическая героиня запомнила во время путешествия автостопом. Но любой критик объяснит, что рассказ, конечно, не о грязном и пьяном алтайском бытие, это текст о преодолении себя и своих страхов. Угу. Рассказ впервые опубликован в «Новом мире» в 2009 году. Богатырева владеет ремеслом, нерв повествования выдержан, эстетически текст напоминает рассказ Алексея Варламова «Вальдес», в котором молодая студентка, чтобы спасти себя и трех друзей, заблудившихся в тайге, отдается за еду охотникам-манси. Герои изменяются во время повествования, становятся строже и тверже, как Адам и Ева, покинувшие Рай. И, наверное, в России хватает таких вот депрессивных деревень, но на одной депрессии в игольное ушко литературы не пролезешь. Искусство без надежды становится антиискусством.

Но это я уже начал мораль читать. Увольте.

Закрывает вторую часть мощный блок авторов, знающих о Сибири не понаслышке: Илья Кочергин, Олег Ермаков, Василий Авченко, Андрей Рубанов. Читателя ожидает крепкая мужская проза от людей, пропустивших Сибирь через себя, не сломанных, но обогащенных ею. К слову, Кочергин и Ермаков работали долгое время лесниками в сибирских заповедниках, оба уверенно владеют и ружьем, и пером. Кочергин описывает те же алтайские места и практически те же деревни, где совсем недавно путешествовала Ирина Богатырева, но отчего-то не находит спившихся алтайцев и чумазых голодных детей. Он — свой на этой земле, ему незачем выискивать и запоминать грязный быт. Где бы он ни находился, Сибирь продолжает в нем жить и пульсировать. Он — ее часть, ее любящий сын! И в этой сыновей любви и красота, и простота одновременно:

«Язула прекрасна, жива и хороша. Ни одного пустого дома во всей деревне (обычно принято говорить о темных и мертвых глазницах окон, когда речь идет о современной российской деревне). Живая, бодрая деревня – вот уж что действительно кажется экзотикой человеку из средней полосыРоссии. Покосы вычищены, на ровных выкошенных полянах ни одной веточки – все подобрано и сложено в кучи… В Рязанской области, где находится наша дача, мы встречаем коров только на пакетах с молоком, когда заходим в сельский магазин, а здесь, в Язуле, мы видим коров, овец, коз, коней. Мы слышим голос и обоняем живой запах скотины. В школе сделали ремонт (неоправданно дорогой, но как без этого), и мальчик звонит в колокольчик, объявляя перемены и уроки.

Ну и наконец – свадьба с танцами в переполненном здании клуба.»

Несколько особняком стоит текст Василия Авченко «Станция Зилово». Многочисленные путевые заметки и воспоминания Авченко решил разбавить литературоведческим эссе об Александре Вампилове, разбирая вопрос происхождения фамилии главного героя «Утиной охоты» - Зилова, а заодно погружая читателя в удивительный мир забайкальских топонимов. Собственно, это даже не эссе, а легкий набросок, приглашение к разговору. Сам по себе текст любопытен, написан живо и ярко, но слабо соотносится с композицией сборника. Впрочем, это вопрос скорее к составителям, чем к автору.

Андрей Рубанов, «Сибирская битва с мысленным Антихристом». Ранее не опубликовано. Литературоведческое эссе Авченко продолжает историческое эссе Рубанова о протопопе Аввакуме. Или историко-литературное, кому как будет угодно. Когда Рубанов работает на стыке художественной литературы и журналистики, то есть ничего не придумывает, но подсвечивает историю авторской эмоцией, - читать одно удовольствие. Видно, что Андрей и материалом владеет, и сама тема живет и бродит в его душе. Сибирь здесь выступает как место действия, как опыт освоения пространства. Эссе состоит из четырех частей, Рубанов умело сплавляет собственный опыт и историю путешествия Аввакума к берегам Амура, без лишней скромности проводит параллели между собой и суровым старцем. Скромность вообще отвратительное и абсолютно лишнее качество для писателя, так что история получилась занятной, душевной, всем искренне рекомендую к прочтению.

В третью часть сборника нас «погружает» Сергей Шаргунов с рассказом «Сто друзей». Ранее не публиковался. Рассказ у Сергея получился настолько коротким, что это могло бы стать его достоинством, если бы за видимым смысловым слоем скрывался еще один, умело спрятанный от глаз читателя. Но такового в рассказе нет. Лирический герой, он же писатель из Москвы сначала посещает заброшенный завод, где бывший начальник цеха рассказывает ему о людях там работавших, потом присутствует на чтении стихов в местном литературном клубе «Сладостное слово» (ух, взыграло, ретивое). Начальник цеха капиталов за свою жизнь не нажил, зато помнит каждого работника, ценит, знает его семью, историю жизни, как и положено верному другу. А вот меценат литературного клуба некто Филиппов (люблю такие фамильные совпадения), чиновник и казнокрад, капиталы нажил, но друзья враз от него отвернулись, когда того посадили за взятки. И только члены клуба шлют ему передачки в тюрьму. И вот, значит… А, собственно, все, точка. Конец рассказа. Что тут можно добавить? На ум приходят штампы деревенской литературы, когда взрослый, вставший на ноги сын приезжает к отцу в деревню, они всю ночь спорят до хрипоты о городском и деревенском быте, а под утро сын выходит на крыльцо босиком, закуривает в предрассветной дымке и думает: «Эх, хорошо-то так!  Инда да рассупонилось…» Вот что-то похожее получилось у Шаргунова. Причем, в отличие от некоторых коллег-критиков, я считаю Шаргунова прозаиком умелым и талантливым (ну, хоть «1993» можно вспомнить). Но в данном случае перед нами явная халтура, написанная специально для сборника в перерыве между заседаниями в Государственной Думе и ведением авторской передачи на телевидении. И первое, и второе, бесспорно, важно, но в литературе надо либо хорошо, либо никак. Уверен, что Сергей и сам невысоко оценивает этот рассказ.

Михаил Тарковский, «В зимнем створе». Отрывок из литературного сценария «Счастливые люди». Во-первых, настоятельно всем рекомендую сам фильм «Счастливые люди», он выложен в свободном доступе на Ютубе. Сибирь коренная, красивая, жестокая, суровая и нежная, как мать – все в нем есть. И, самое главное, люди! С виду обычные русские люди, а приглядишься — как с другой планеты, с неопознанного и неизвестного науке мира. Живут, любят, охотятся, рыбачат, умирают и вновь рождаются. Тарковский, много лет отработавший охотником-промысловиком в сибирской Бахте, не подглядывает, не кокетничает с читателем. Он сам плоть от плоти этого мира, пишет о том, что знает и видел своими глазами. Пожалуй, это один из лучших рассказов в сборнике. В нем также самое главное, не произносимое вслух, набито между строк, между слов и фраз. А по-другому о Сибири, наверное, и не рассказать.

Дмитрий Захаров, «Тоннельный синдром».После бочонка мёда от Михаила Тарковского жизненно необходимо швырнуть добрую жменьку… эмм… ну пусть будет дёгтя. Два друга детства, мэр и бизнесмен, которые терпеть друг друга не могут, решают судьбу бесхозного тоннеля под Енисеем. Тоннель строили для стока ядерных отходов для сверхсекретного завода, оставшегося почему-то не построенным. Тоннель есть, а завода нет. Не спрашивайте, где здесь логика. Герои пытаются подставить друг друга, один из них погибает от рук не пойми кого во время диверсии в этом самом тоннеле. Сюжет рыхлый, рассыпается в руках, как червивый гриб. Коррупция, депрессивный городок, невидимые чекисты, биомасса местных жителей… Все в лучших традициях редакции Елены Шубиной. Фу, так писать.

Евгений Попов, «Сибирь». Впервые опубликовано в журнале «Октябрь», 2005 год. Из фривольного эссе мы узнаем, что в Сибири живет отдельный народ, в основном бывшие зэки и староверы. И те, и другие презирают советскую власть, слушают радио «Голос Америки» и на самодельных токарных станках вытачивают из полена фаллосы «различной длины и конфигурации», а потом соревнуются семьями, чье произведение краше. Ей богу, ничего не придумываю, черным по белому написано. И дабы избежать обвинений в предвзятости, даже комментировать это никак не буду. Ну, фаллосы и фаллосы, вытачивают и вытачивают. Сибиряки — они такие. Написано с юмором и огоньком, за что автору большое спасибо.

Василина Орлова, «Проводины». Ранее не публиковалось. Признаться, с надеждой начал читать рассказ. Писательницу рекомендовал Захар Прилепин, дословно: «редактор одного (из двух) самых маститых толстых журналов сказал мне как-то, что через несколько лет Василина Орлова станет писателем номер один в России… Я задумался тогда над этим, и думаю до сих пор. Именно – думаю, а не сомневаюсь. Чего тут сомневаться, сами не слепые.»

И неважно, как давно это сказано. Такие рекомендации дорогого стоят, и я ни капли не иронизирую. Впрочем, Прилепин оговаривается: «Она пишет разную, неровную прозу». Ну, будем, считать, что именно «неровный» рассказ попал в сборник, потому что, во-первых, никакой это не рассказ, а во-вторых, к Сибири имеет самое опосредованное отношение. Перед нами встреча четырех бабушек, которые собрались, чтобы проводить одну из них из Иркутска в Москву на ПМЖ. Сидят за столом, немножко выпивают, ведут свои разговоры о жизни, о прошлом, об общих знакомых, о сериалах. Действия в рассказе нет, ни внешнего, ни внутреннего. Да, мне скажут, что это такая форма организации текста, хитрая, как песнь акына (что вижу — о том и пою), но отвечу на это: лапшу на уши кому-нибудь другому вешайте. Бабушки могли жить хоть в Вологде, хоть на Чукотке, их сибирская, скажем так, инаковость, не раскрывается. Не удивлюсь, если окажется, что разговор записан дословно или воспроизведен по памяти предельно близко к оригиналу. При этом художественностью в рассказе не пахнет от слова совсем.

Впрочем, кто я такой, чтобы спорить с Прилепиным и «редактором одного (из двух) самых маститых толстых журналов». Возможно, Василина Орлова действительно раскрывает нам тончайшие грани сибирской души. Авторесса ныне проживает в США, а большое, как известно, видится на расстоянии.

Но вот что любопытно. Василина много лет занимается антропологическими изысканиями в Сибири при финансовой поддержке Фонда антропологических исследований Веннера-Грена (США). Ну, как изысканиями… «Приучение к туалету, научение контролировать сфинктер есть первая и важнейшая государственная функция». Это цитата из сибирских антропологических исследований Орловой. Разумеется, вырванная из контекста, ибо сам контекст состоит из смертей, похорон, пьянок, сект, ревности матери к собственной дочери и такой отборной человеческой грязи, что уж лучше я про сфинктер дам цитату. Изыскания в сборник не вошли, а опубликованы в «Новом мире» (№4, 2019 год). Видимо, подобные изыскания находят отклик у «редактора одного (из двух) самых маститых толстых журналов». Не сомневаюсь, что Захар Прилепин ныне пересмотрел свое отношение к Василине. Чего тут сомневаться, мы же не слепые.

Завершает третью часть и весь сборник история от Андрея Антипина «Две реки. Две судьбы». Точнее две истории: бабки Вари, жительницы сибирского села Подымахино, и ее мужа. Спойлеров не будет, но, пожалуй, ради этого рассказа не жалко купить и весь сборник. Читая текст, ни секунды не сомневаешься, что это реальные жизненные истории абсолютно реальных людей, но Антипин из журналистской заметки умудряется выстроить полноценное художественн6ое высказывание: точное, мастерское, с внятным сюжетом и композицией. Причем личное авторское отношение показано нам не в отступлениях и рассуждениях, а каким-то чудесным образом растворяется в героях, сливается с их судьбами. Я не знаю, как Антипин этого добивается. Загадка.

Подводя итог, можно лишь подтвердить известную всем истину, что мёд и… эммм… дёготь несовместимы в одной посуде. Конечно, ни один сборник не может, да и не должен состоять исключительно из шедевров. Но свести к минимуму процент откровенной халтуры — прямая задача издателя и составителя. А Сибирь-матушка ничего не потеряет. Сколько книг о ней написано, сколько еще напишут, а познать эту территорию до конца невозможно. Так и останется она неразгаданной тайной.

Ну, и напоследок… Чтобы не заработать несварение желудка, не читайте до обеда сборники рассказов, изданных в редакции Елены Шубиной. Если вы мне резонно ответите, что других-то и нет, то я вам скажу… Впрочем, вы знаете, что я вам скажу.

Засим откланиваюсь. Читайте хорошие книги.

#новые_критики #новая_критика #филиппов #сборник_сибирь #аст #реш #сенчин #рубанов #авченко #кочергин #попов #ермаков #антипин #шаргунов