Воды отошли

— Да... как то нескладно получилось... — размышлял живописец Полупанов, разглядывая окровавленный чугунный утюг в своих руках.

В его ногах лежало еще теплое тело Клавдии Семеновны, матери его супруги, проживавшей с ними до сего дня на общей жилой площади.

Убить тещу Полупанов хотел давно, но как-то руки не доходили... Этим летом он всецело ушел в творчество — на подрамнике в работе находилась его картина с рабочим названием «Воды отошли». На ней, на диване мучилась некая женщина в родовых схватках. В углу муж с посеревшим от страха лицом набирал на мобиле номер скорой помощи, в отрытую дверь из смежной комнаты с любопытством заглядывал паренек лет семи (видимо сын!), у двери на улицу скулила собака, просящаяся погулять.

Детей у четы Полупановых не было, как ни старался художник. Что-то каждый раз мешало ему закончить начатое. В разгар полового акта постоянно чудились крадущиеся шаги Клавдии Семеновны, скрип паркетной доски и ее (тёщино) горячее дыхание через замочную скважину. Представив её водянистые глаза на своем теле, Полупанов, обливаясь потом отваливался от супруги и уходил в себя...

Однажды, когда Полупанов был в себе, сюжет картины неожиданно детально предстал перед его глазами.. Это полотно должно было выразить некие его фобии, преодоление коих через муки, отворяло дверь для новой, счастливой жизни!

 

Клавдия Семеновна, ранее не обращавшая свое внимание на художества Полупанова теперь всячески пыталась заглянуть в творческую кладовую художника.

Живописец не раз замечал кривую усмешку на её увядающем лице, когда та оглядывала проступавший сюжет картины. Это его глубоко ранило, как художника и творца. Присутствие тещи возле полотна начисто отбивало вдохновение, кисть выводила нелепости, краски тускнели, перспектива размывалась. Хотелось изрезать созданное и уйти в глубокий запой...

А сегодня Полупанов застал Клавдию Семеновну у картины, пристально вглядывающуюся в оное и шевелящую губами. По губам Полупанов прочел такое, что неожиданно в его руке очутился утюг, покоящийся в ведре с капустой, потом раздалось — хрясь! — и по лицу засновали теплые капельки.

Неожиданно подкатила тошнота и художник поспешил в ванную.

Отдышавштсь и отмыв орудие убийства, Полупанов вернулся к телу.

Тут в в дверь резко позвонили.

— Привет, Колюня! Ты что портвейн пролил?

Сосед с нижнего этажа, некий Савелий, нарисовался в проеме: — У меня потолок побурел!

— Да нет, тещу пришиб....

— Уже? — весело взвизгнул Савелий и проскользнул внутрь квартиры ужом.

Полупанов побрел следом.

— Да, констатирую смерть! — с нотками радости в голосе поднялся от тела Савелий, — Легкая у тебя кисть, а рука тяжелая, Колюня! Что думаешь делать с телом?

— Нннне знаю... — протянул Полупанов

— Нужно расчленить для начала — авторитетно заключил сосед. У тебя ножовка есть?

Полупанов отрешенно смотрел на тещу...

— Ладно, понял! Никуда не уходи, я ща! — Савелий быстро исчез и через пару минут нарисовался с ножовкой по металлу.

Потом они тащили чертыхаясь тещу в ванну и долго расчленяли.

Рассовав Клавдию Семеновну по мешкам, отмыли ванну и закурили на балконе.

Получилось три мешка: тело покоилось в двух, а в третьем поместились конечности и голова.

Неожиданно Полупанов отметил воздушность в теле и даже удивился этому. Он почувствовал некое тепло, исходившее из пяток и поднимавшееся к голове, сладко засосало под ложечкой. Легкость в желудке была такая, как после сеанса колонотерапии.

Одно не давало ему покоя: супруга скоро должна была вернуться домой.

 

— Мамочка моя! — вскричала Полупанова и упала на мешки с останками Клавдии Семеновны, обхватив их руками.

Полупанов, смущенно жался в углу.

Вид скорчившейся супруги неожиданно возбудил его. Он решительно спустил брюки и проник в жену сзади.

— Мааааааа-маааа! — забилась супруга под мощными толчками Полупанова.

Полупанов заухал филином и бурно кончил...

Глубокой ночью Полупанов вынес мешки с Клавдией Семеновной на помойку.

— Оставь хоть голову! — взывала супруга, но Полупанов был неумолим.

 

Рано утром, когда семейство Полупановых, утомленные предыдущими событиями досматривало свои сны, в дверь резко позвонили.

— Ты что, дурак? — спросил Савелий.

У двери в мешках опять лежала Клавдия Семеновна

Целый день ушел у Полупанова на то чтобы развести тёщу по близлежащим водоемам.

— А че такое бросаем? — спросил какой то рыбак.

— Прикормку! — пробурчал Полупанов, которому надоела эта возня.

 

С этого дня жизнь в семье Полупановых изменилась

Супруга постоянно куксилась, а к вечеру заходилась в рыданиях и тогда Полупанов со звериной нежностью брал её.

Через пару недель супруга перестала выть и понесла....

Полупанов сразу охладел к сексу, но отдался творчеству. На холсте явственно проступал сюжет, картина уже просилась в рамку. И вот что странно: лицо женщины, мучающейся на диване, приобретало черты убиенной Клавдии Семеновны, мобила в руках испуганного мужа больше походила на утюг, а подросток лицом был вылитый Савелий!

Полупанов несколько раз переписывал их лики, но всегда получалось одно и тоже!

В конце концов он плюнул в лицо Клавдии Семеновны и поставил свою подпись в нижнем углу картины.

 

— Эту картину нужно уничтожить! — заключил Савелий, — Это не картина, а явка с повинной!

Он решительно шагнул к холсту, а в руках у Полупанова снова очутился утюг. Потом по лицу живописца засновали знакомые теплые капельки, а Савелий устроился у ног художника окончательно и бесповоротно.

— Ой! — вскрикнула супруга Полупанова, появившаяся в комнате.

Она была на восьмом месяце беременности и Полупанов не хотел ее нервировать, поэтому шагнул к ней с дурацкой улыбкой, простирая руки с окровавленным утюгом.

Мммммааааааммаааа! — завыла супруга, рухнула на диван и забилась в схватках.

В дверь резко позвонили.

— Гражданин Полупанов? — начал участковый, -Вы подозреваетесь в убий...

— У меня жена рожает! — оборвал его художник и развернувшись, направился к супруге.

— Стой!, стрелять буду! — крикнул участковый, выхватывая табельное оружие.

Полупанов метнул в него утюг.

Сползая по стене с пробитой головой, участковый все же успел выстрелить, но попал себе в ногу...

 

Примерно через час, с ног до головы окровавленный, но улыбающийся Полупанов вышел на балкон и был тут же снят метким выстрелом снайпера из спецназа.

Из распахнутой балконной двери раздавался громкий крик младенца....