СКАЗКИ ДЛЯ ИДИОТОВ

(Б. Акунин «Он уходя спросил»; М., «АСТ», 2022)

ТАСС уполномочен заявить: Акунин напечатал девятый, заключительный том «Истории российского государства в повестях и романах». Пора: перо покоя просит; он девять песен написал, на брег безрадостный выносит его ладью девятый вал…

Насчет «Истории…» – думаю, название не вполне отражает суть цикла. «Сказки для идиотов» не в пример лучше. Жаль, этот заголовок батоно Чхартишвили оприходовал ранее.

*   *   *

Кратко, конспективно подведем итоги девятилетних трудов.

Дюма-père говаривал: история – это гвоздь, на который я вешаю свои романы. Акунинский цикл болтается на ржавом гвозде folk-history. Российская история была изнасилована в циничной, извращенной форме, с особой жестокостью по отношению к потерпевшей.

Г-н сочинитель назначал древнерусское слово «сечень» (январь, если кто не в курсе) синонимом к слову «меч». Вооружал Мамая литыми пушками, даром что дальше кузнечной сварки в 1380 году металлургия не шла. Приравнивал петровский золотой червонец к десяти серебряным рублям вместо двух. Разрешал священнику вступать во второй брак. Переносил суворовский штурм Чертова моста с 1799-го на 1800 год. Досрочно вводил в российской армии звание корнета. Отменял постный день в среду. Сажал в тюрьму скопцов в 1810-е, золотые времена секты. Приписывал цитату из лермонтовского «Бородина» Пушкину. Однако пора бы и остановиться, а то реестр предвидится безразмерный.

Качество эксклюзивное, проверенное консьержками и офис-менеджерами от Выборга до Находки. И не только ими. Петр Моисеев, рецензируя «Мiр и войну» для сайта «Год литературы», уважительно именовал Акунина «в целом весьма эрудированным человеком». Понимаю: кому и кобыла невеста.

Историзма в акунинской прозе ничуть не больше, чем в анекдотах про поручика Ржевского. Автор компенсировал дефицит лихой, в тридцать три колена интригой – получилось что-то вроде новеллизации комиксов. В византийской разведке служили лоботомированные киллеры – хм, а вдруг не того сдуру замочат? Девка, переодетая парнем, два месяца провела на лесоповале, в сугубо мужской бригаде, – и никто ее не расколол. Ахти, болезная! – видать, ни разу в бане не бывала да нужду не справляла. Стесняюсь спросить, а как же критические дни?.. Впрочем, комикс, он как война – все спишет: слово «слишком» – за рамками жанра.

Особый разговор о языке. Ибо это – лакмусовая бумажка авторской квалификации. Князь Василий Голицын в XVIII веке размышляет: «Яко же все-таки быть государственному мужу, многая властию и многая ответственностию обличенному?» («Ореховый Будда»). А ничего, что слово «ответственность» впервые упомянуто в словаре Брокгауза и Эфрона? Про путаницу падежов и паронимов «облекать» и «обличать» молчу – сами видите. Надо о-очень постараться, чтобы запихнуть в одно предложение три ошибки – лексическую, стилистическую и грамматическую. Наши исторические романисты в своем репертуаре: вельми понеже. Впрочем, после меча-сеченя все несущественно.

А коли не пиджин-рашен, то лярюсский лубок: «– Да только зря он воздел лапищи на мою девку! – страшным голосом воскликнула Катина» («Мiр и война»).

*   *   *

При таких вводных акунинским опусам один путь – в топку. А поди ж ты. Стартовый «Огненный перст» вышел 80-тысячным тиражом, «Ореховый Будда» – 47-тысячным. Правда, три последних романа печатали скромнее, по 30-35 тысяч. Отраслевой кризис, понимать надо.

Ларчик открывается более чем просто: батоно Чхартишвили всякий раз вешал на гвоздь folk-history актуальную повестку, нежно любимую нашими издателями.

Катехизис либерала – отменной жесткости документ, рядом с которым нечаевский «Катехизис революционера» – устав пансиона для благородных девиц.

Пункт первый: есть тварь дрожащая и право имеющие. Отсюда – необходимость самовластья и прелести кнута: 

«Наверху голова думает, решает. Ниже плечи – тяжесть держать, руки – работу делать, ноги – по земле ходить. Всякому органу и члену свой труд и своя ответственность. На что ногам свобода? Или, упаси бог, рукам? Куда им без головы?» («Мiр и война»).

Пункт второй: Раша – параша.

«Вы, русские, очень мерзлявы. Плоть у вас порченая, вот что» («Ореховый Будда»); «На сегодняшний день русский народ именно что стадо! И чтоб он перестал быть стадом, государству придется ого-го как потрудиться!» («Дорога в Китеж»).

Без комментариев.

Пункт третий: Women’s Lives Matter.

«Женщины, насколько вы мудреней и интересней мужчин. Тех можно линейкой иль аршином померить, даже самых умных, а вас, бывает, ни в какую меру не вместишь» («Мiр и война»).

Мужчина в акунинской вселенной – ничего не значащий рудимент: как резонер отец Мирокль возле ведуньи матушки Виринеи, как инфантильный Митя Ларцев возле деловитой интеллектуалки Сашеньки Катиной.

Пункт четвертый: все мужики – козлы.

 «Все зло на земле от мужской похоти. Вы поглядите на них: чисто звери щетинные!.. Будь я царь-государь, издал бы указ: всех парней женить пораньше, а как свой долг перед людским родом сполнят, по трое детишек произведут, всех убелять, отсекать срамные уды» («Мiр и война»).

Андреа Дворкин и Валери Соланас на том свете рыдают от умиления. Батоно Чхартишвили, сами-то как – уже? А то как-то оно неубедительно выходит без личного примера…

*   *   *

Сильных текстов в акунинской «Истории…» нет, но последний – явно слабее всех. Непритязательный дюдик, какие Донцова с Устиновой производят по десятку в год.

По большому счету, о книжке нечего сказать, кроме того, что издана она в «АСТ», старательно размазана до 304 страниц за счет иллюстраций, букварного кегля да интерлиньяжа в палец шириной, но продается в интернет-магазинах по несусветной цене – от 1 085 до 1 600 рублей. За эти деньги публика может приобрести очередное собрание акунинских косяков.

С историей Б.А. на сей раз обошелся ласково. Всего-то в мае 1914-го этапировал Маяковского из Москвы в Петербург, создал антикоагулянты со стахановским 23-летним опережением, а коагулянты – так и вовсе с 60-летним. Ну, еще скверно французил: «Называется клуб “Флёр‑де‑маль”, “Цветы зла”». Не иначе, в проклятом Буржуинстве даже Википедию заблокировали, не говоря о прочих источниках. Кстати, корректоры и редакторы явно обходили текст за версту: пиджак героя внезапно становится сюртуком и проч.

Зато либеральный катехизис тут как тут.

Россия по-прежнему как минимум неприглядна:

«Она взяла напрокат персональный паровоз. Он на большой скорости доставил нас к российской границе. И тут европейские чудеса закончились. Началась Азия. Азиатская рожа скорчила нам свою излюбленную гримасу, обдала смрадным дыханием Хаоса».

Следствие ведет офигенная во всех отношениях мисс Ларр, хозяйка женского детективного агентства, где сплошь супервуменши:

«Есть Масинь, китаянка. Ей нет равных, когда нужно взять преступника живьем. Скрутит и обездвижит любого богатыря. Ну а всем, что касается техники, экспертизы, лабораторного анализа, ведает Пруденс. Она сдала экстерном за два университетских курса, химический и физический».

Тупой и нерасторопный статский советник Гусев из Департамента полиции при ней играет ту же роль, что Лестрейд при Шерлоке Холмсе – выгодно оттеняет незаурядность героини и временами бывает наказан за домогательства:

 «Все еще одурманенный я снова потянулся к ней. Стальной палец ткнул меня под ключицу. Было очень больно, правая рука онемела и повисла».

Да кабы только Гусев в шестерках ходил:

«Российской империей вроде бы правит император Николай, но у него слабый характер и он никогда не идет против воли императрицы Александры. Стало быть, настоящей правительницей является Александра Федоровна».

Long live women power!

Сюжет в очередной раз похож на изделие Marvel Comics. Гениальный злодей-гематолог, создатель супермедикаментов, лечит от гемофилии цесаревича. Но как лечит-то? – смазывает руки Распутина бальзамом, приготовленным из красного костного мозга детишек, больных тромбофилией: вот вам и все чудесные исцеления. Доноры при этом неизбежно погибают. Даже как-то странно, что без Человека-Паука обошлось.

В сухом остатке история тянет на авторский лист, никак не больше. Однако знатный гематолог Чхартишвили ширнул своему опусу конскую дозу кроворазжижающих. Вам расскажут об условиях труда на спичечной фабрике, об абстрактной живописи, о декадентской костюмированной вечеринке, о проекте структурных изменений в сыскной полиции, о тупых политиках и большевиках-интриганах, о Распутине и Хионии Гусевой… Мели, Емеля, твоя неделя, – Рональд Нокс и Стивен Ван Дайн с их канонами понуро бредут пешим эротическим маршрутом.

*   *   *

Уходя, я тоже спрошу: какого рожна в нашей новейшей словесности тварь дрожащая, бездарная и безграмотная причислена к право имеющим?

Хотя вопрос, ей-Богу, риторический.

 

#новые_критики #новая_критика #акунин #он_уходя_спросил #аст #кузьменков