Именины Вари Серия «ВАСИЛЬЧИК»

Двадцатого июня Варе исполнялось сорок два года. О своём дне рождения она вспомнила лишь под вечер.

— Девки! — отчаянно крикнула она в пространство цеха, оглядывая своих подруг, — я же свой день рождения просрала!

— Что? — переспросила Лида — молодая симпатичная женщина, находившаяся ближе всех к Варе.

— День рождения просрала! — с досадой в голосе и на лице повторила Варя. — Я ж сегодня именинница!

— Да ладно! — оставив работу и придвигаясь к Варе, сказала Нина — невысокая щуплая женщина. — Чего ж ты молчала-то?

— Забыла! — всё ещё с досадой в голосе ответила Варя. — Девки, чего делать-то будем?

— А то не знаешь! — громким, схожим с мужским голосом сказала Тоня — высокая плотного телосложения женщина, тоже оставившая работу и подошедшая к подругам. — Гулять будем!

— Думаешь, Татьяна отпустит? — с мешаниной сомнения и надежды в голосе спросила Варя.

— Конечно, нет! — громыхнула Тоня, — но мы после работы зайдём к тебе все. Да ведь, бабоньки? — обратилась она к остальным. Обе женщины: Нина и Лида согласно кивнули головами. — Ты горючее-то запасла? — спросила Тоня Варю.

— А как же! — с гордостью и радостью ответила Варя.

— Ну, вот, — резюмировала Тоня, — мы сразу после работы к тебе и пойдём. Завтра же выходной. Так что, всё нормалёк, гульнём по-человечески! Сейчас сколько?

Тоня обернулась к настенным часам и радостно объявила: Нам работать-то осталось с часик!

— Девки, закусь придётся вместе готовить, у меня — хоть шаром покати, я ей Богу, забыла совсем — с нотками вины и просьбы в голосе обратилась к подругам Варя. — Выпить-то я давно припасла, а вот закусь... Да если б что и сготовила, испортилось бы всё, или Колька всё сожрал бы.

— Не переживай! — успокоила Нина. — Яйца у тебя есть? — и, не дожидаясь ответа, продолжила, — вот и всё! Зелени нарвём в огороде, по пути в магазин заскочим хлеба с колбаской купить.

— Жаль, что ещё огурцы не поспели, сейчас как хорошо-то было бы! — заметила Тоня, помнящая, что к её дню рождения те всегда как раз поспевали и очень выручали её.

— У меня солёные есть! — бойко ответила Варя.

— А Татьяну звать будем? — спросила Нина.

— Татьяну? — зачем-то переспросила Тоня и перевела взгляд на Варю.

— Зачем? — понизив голос до несвойственного ей тона, спросила Варя подруг.

— Нинку спроси! — рявкнула Тоня, переводя взгляд на Нину.

— Ну, начальница всё же наша, — неопределённо пожав плечами, ответила Нина.

— Да она же не пьёт, чего ей с нами? — всё ещё приглушённым тоном ответила Варя.

— А что, — оживилась Тоня, вспомнив, что Татьяна не пьёт, а значит, то, за чем Тоня рвалась за этот стол, не убудет от Татьяны, да к тому же веселуха! Как, наверное, неуютно будет Татьяне с ними в одной компании. Хотя, может, Татьяна откажется, так всё равно появится повод ей косточки промывать, мол, вот, брезгует она нами, простыми рабочими. Осознав, что приглашение Татьяны — начальника цеха, это повод для развлечения, Тоня властно скомандовала:

— Иди, Варька, зови! Должен же начальник свою подчинённую поздравить. Может, подарок какой даст. Иди, иди, приглашай! — и, поймав несколько смущённый взгляд Вари, добавила, — Ты же у нас именинница.

Возвращения Вари ждали все. Только открылась дверь в цех и в проёме её показалась Варя, Тоня выкрикнула вопрос:

— Ну, что?

— Нет, не придёт, — отрицательно помотав головой, ответила Варя. Она хотела ещё что-то сказать, но была прервана вопросом Тони.

— А это что? — указывая на пакет в руках Вари, спросила Тоня.

— Подарок, — чуть склонив голову набок и загадочно растягивая слово, ответила Варя. На лице её появилась радостная улыбка с примесью бахвальства, мол, вот как!

— От неё что ли?

— А что это?

Эти два вопроса прозвучали одновременно: первый от Тони, второй задала Нина.

— Не знаю, девчонки. Сейчас посмотрим, — ответила Варя на вопрос Нины.

Вара подошла к столу, стоящему под часами, и поставила на него пакет. Все подошли к ней. Быстро обтерев руки об халат, который был на ней, Варя стала что-то вынимать из упаковки.

— А чего не придёт-то? — цепко ухватывая взглядом то, что было в руках Вари, спросила Тоня. Варя, увлечённая подарком, оставила вопрос подруги без ответа. На коробке, которую Варя достала из пакета, была изображена сковорода.

— Тефаль! — торжественно промолвила Нина.

— Это что, сковорода? — с интонацией, выражающей сомнение, спросила Тоня.

— Да. Не видишь что ли? — ответила Нина.

— Я вижу только коробку, а что внутри...

— Так вот же, — ткнув пальцем в рисунок, сказала Нина.

— Ну, на заборе тоже написано, сама знаешь, а за забором дрова.

— Не видишь что ли, коробка упакована, не вскрыта ещё! — возразила Нина.

— Так что же получается, Татьяна специально для Варьки этот подарок припасла? — бросила в пространство вопрос-рассуждение Тоня.

— Да, — утвердительно кивнув головой, ответила Варя, — говорит, как раз собиралась идти меня поздравить.

— Ни фига себе! — с нотками искреннего удивления, но в то же время и сарказма воскликнула Тоня и тут же присвистнула.

— А чего не придёт к тебе, как все нормальные люди? — на что-то злясь, задала она вопрос Варе.

— Говорит, тестя сегодня повезут к сестре. Сестра-то Татьяны работает в больнице, а тесть прихворал.

— Понятно! Вот прихворай ты или я, куда нас повезут? У нас же нет родственников в больнице.

«Да и некому везти-то тебя» — успела подумать об одинокой Тоне Варя, качнув в знак согласия головой, и промычав «угу».

— Ой, Варька, — весело затараторила Нина, — теперь печь и жарить будешь! А я ещё не знаю, что тебе подарю. Ты бы хоть заранее сказала...

— Да что ты, Нин, какие подарки, — отмахнулась Варя.

— А мы, девки, что-нибудь вскладчину Варьке подарим, — опять вмешалась Тоня. — А теперь — по местам! Что, сковородок что ли не видели! Нам ещё пол часика осталось.

День рождения сложился по задуманному. Быстро накрошили салат из зелени с яйцом, быстро пожарили в новой сковороде картошку — «сварганили жарёной картохи», Варя выставила солёные огурцы, помидоры, капусту, нарезали колбаску, купленную вскладчину по дороге с работы в сельмаге, выставили спиртное, заготовленное Варей заранее. Спиртное было крепкое, но специально для Лиды, которая не пила самогон, Варя выставила бутылку полусладкого вина. Лида чуть задержалась к столу, она забирала из садика сынка и уводила его к свекрови, живущей в соседней деревне. К приходу Лиды бутылка вина была уже распита.

— Не будем же мы понижать градус, — резонно мотивировала Тоня, разливая вино, припасённое «специально для Лидки».

Охмелев изрядно, Тоня — главная тостующая за столом, почувствовала некий прилив воинственности и энергетический подъём.

— Девки, на улице лето, а мы сидим тут как дурёхи! — заявила она, поднимая с табурета своё большое тело. — А ну, собирай всё со стола, айда во двор! — скомандовала она, загребая большими руками бутылки с самогоном.

— Айда! — радостно взвизгнула Нина, подскакивая со стула и цепляя со стола два блюда. Варя с Лидой без слов, но тоже в весёлом возбуждении повскакивали с мест и, прихватив с собой что-то со стола, кинулись во двор. Осмотрев двор, Тоня заявила, указывая на крыльцо:

— Вот тут и сядем!

— Зачем? У меня же в саду стол есть! Идёмте! — широко и пьяно махнув приглашающе блюдом в правой руке, позвала Варя подруг. Чуть пошатываясь, она двинулась за дом, остальные — за ней. В саду в тени развесистой яблони стоял стол, крытый старой выгорелой клеёнкой, по двум длинным сторонам которого стояли скамьи.

— Ууу! — радостно промычала Нина, плюхаясь на одну из скамеек, и почти роняя на стол блюда со снедью. Тоня, не доходя шага два до стола, остановилась, перегородив собой дорогу Лиде.

— Девки, берите его, тащите во двор! — скомандовала Тоня.

— Зачем? — удивилась Нина и продолжила, — Тут хорошо: тенёк, красота.

Говоря о красоте, Нина указала на распустившиеся у стены дома цветы.

— Тут никого не увидим! — прижимая к большой груди бутылки с самогоном, заявила Тоня. Женщины переглянулись. Зная желание Тони «быть на людях», когда выпьет, Варя, и сама любившая то же, с разочарованием заметила:

— Так и во дворе-то мы никого не увидим.

Иимелось в виду — никто не заметит нас.

— Тащите на улицу! — дала команду Тоня, победно тряхнув головой. Она осторожно составила бутылки в гряду с луком и кинулась к столу. Схватив стол за один край, она дала подругам команду «Помогай!». Переставив всё, что было ими захвачено из дома, на дорожку, Варя и Нина ухватились за стол. Втроём женщины вытащили садовый стол на улицу. В калитку стол не проходил, пришлось открывать ворота, которые еле поддались, так как не открывались уже лет семь, с тех пор, как Матвей — муж Вари, уехал от неё, забрав Жигули. Закрывать ворота не стали, так перед ними открытыми и поставили стол в траву. Быстро вынесли к нему скамейки, обтёрли всё наскоро, уставили стол оставшейся снедью, спиртным, рюмками и продолжили гулянье только уже более шумно. Больше всех шуметь старалась Тоня. Её громкий мужиковатый голос от возбуждения стал ещё громче и зычнее, смех её, напоминающий гусиный гогот, раздавался по всей короткой улице, где жила Варя, и даже был слышен на соседних. Не менее старалась и сама Варя. Ей, брошенной мужем, было лестно, что в честь её, Вари, на всё село закатан пир. Она приветливо зазывала всех проходящих мимо соседей, всем наливала, принимала поздравления и даже иногда поцелуи. Постепенно из дома были вынесены обеденный стол, все стулья и табуреты и даже из досок, опирающихся краями в два вынесенных стола, был сооружён дополнительный стол. Из погреба Варя вытащила ещё несколько банок солений и разных заготовок и раза три уже сбегала во двор за банками с самогоном. В ход с рюмками, не хватившими на всех, пошли и чашки, и стаканы, и даже кем-то принесённые баночки из-под майонеза. За три часа до заката на зов бабьих песен подошли деревенские парни и девушки. Варя и Тоня, изрядно получившие своё, приняли молодёжь радушно. У одного из парней был с собой магнитофон.

— А ну-ка, заведи свою шарманку! — скомандовала Тоня парню и, обращаясь к подругам, — Девочки, покажем молодёжи как надо танцевать.

Парень включил магнитофон, полилась музыка с тяжёлыми басами, не пригодная для весёлых танцев.

— Ты что-нибудь нашенское включи, — попросила Тоня парня.

— Кобзона что-ли? — ехидно хихикнув, спросил парень, окружающие его девушки подхихикнули ему. Не вспомнив ни одного имени, под кого ей было бы удобно танцевать, Тоня махнула рукой и задёргалась под ту музыку, что лилась из магнитофона. Задвигалась она очень ритмично, со стороны танец её выглядел даже очень интересно. К Тоне мигом присоединились Варя и Нина. Варя стала выделывать какие-то странные пьяные движения, не попадая в такт музыки, Нина же, широко расставив тонкие ноги, затряслась в такт музыки телом и замотала головой. Захмелевшие парни присоединились к женщинам и через движения тел, ног, рук, стали выплёскивать свою энергию и одновременно наполняться ею. Вскоре к танцующим присоединились две девушки, втянутые в круг за руки, остальные девушки присоединились следом сами. В течение часа к столу Вари подошло человек сорок. Несколько раз по просьбе Вари Лида бегала куда-то в сенцы за спиртным, подрезала салаты, отварила все яйца, что были у Вари в холодильнике, даже торт вафельный, купленный Варей с месяц назад, был выставлен на стол и тут же растащен на закусь.

На следущий день ранним утром Варя была разбужена громким напористым стуком в окно.

— Вставай, соня! — кричала Тоня, показывая поднятую над головой банку с самогоном. Варя быстро распахнула окно, радуясь новому дню и Тоньке-спасительнице.

— Это откуда? — спросила она и, не дожидаясь ответа, кинулась к двери. Впущенная в дом Тоня торжественно водрузила на стол банку с мутноватой жидкостью.

— Ну что, подруга, полечимся? — спросила она, радостно улыбаясь.

— Откуда это? — опять спросила Варя, подбородком указывая на банку, стоящую на столе.

— Места надо знать! — радостно объявила Тоня, дразняще покачав головой.

— Так банка-то моя! — с радостью открытия и в то же время с нотками оспаривания чего-то заявила Варя, тыча пальцем в метку, сделанную фломастером на металлической крышке.

— Твоя-то, твоя, — хитро прищуриваясь отвечала Тоня, — но если бы не моя забота, была бы она вчера, как и все другие, слопана. Видала, сколько халявщиков вчера набежало!

— Да, — мечтательно почёсывая над ухом, ответила Варя, — хорошо гульнули.

— Я её вчера в траву за баней припрятала, — не реагируя на слова подруги, продолжала Тоня.

— Ёёё! — проскулила Варя, — неужто, всё выпили? Там же было на целую свадьбу?!

— Так и народу-то было как на свадьбе, а то и больше! Ты же всех заманивала, всех угощала! Добрячка тоже! — упрекнула Тоня Варю, косо глянув на неё. Потом тут-же, но уже весело добавила: Хорошо погуляли!

Последние слова подруги сразу подняли настроение Вари.

— Тонь, заговорила она доверительным тоном, — а я вчера ничего? Я что-то конец не помню. — И вдруг, не дожидаясь ответа Тони всполошилась: Наверное, все мои банки спёрли!

С этими словами Варя кинулась к окну с тем, чтоб увидеть место пиршества. Увидев пустой стоптанный лужок перед домом, Варя вскрикнула:

— И стол, сволочи, упёрли! И стулья!

— Да не ссы! — с весёлостью в голосе сказала Тоня, — в саду стоит твой стол, там, где и стоял, и скамейки там. Вот только клеёнку пацаны немного прожгли, да она у тебя и так уж старая. Вот и стулья твои все на месте, — указывая на стулья, стоящие вокруг стола, за которым начиналось пиршество, сказала Тоня. — А банки твои..., сколько их у тебя было? Иди, посчитай, все стоят на крыльце. Мы с Лидкой составили их. Там и из-под огурцов твои банки. Кстати, что у тебя осталось? Чем закусывать-то будем?

Всё произнесённое Тоней легло Варе бальзамом на душу. В этот момент Варя почувствовала к Тоне какое-то чувство родства. Это она высказала подруге:

— Тонь, что б я делала без тебя?

Эти слова Варя часто произносила подруге Тоне. Так она выражала подруге свою благодарность. Говорить напрямую слова благодарности Варя, не приученная к тому, никогда не решалась. Тоня, тоже не приученная к добрым словам, эти слова Вари воспринимала именно так, как они и были ей высказаны, то есть как слова большой благодарности. Эти слова обычно волновали Тоню, и, боясь выказать свою растроганность, она обычно меняла тему. Вот и сейчас она вдруг скомандовала подруге:

— Иди, приведи себя в порядок! А я хоть картохи нажарю пока.

— Да ставь прямо «в мундирах»! — выскакивая в другую комнату, числящуюся спальной, крикнула Варя.

— Чего орёшь, дурёха, — просовывая вслед за подругой в спальню голову, громким шёпотом сказала Тоня. — Мальца разбудишь!

— Да нет его! — весело отозвалась Варя, стягивая с себя вчерашнее праздничное платье.

— А где же он? — удивлённо спросила Тоня, роняя взгляд на заправленную кровать Вариного сына Коли.

— У Васильчика должно быть ночует, — беспечно ответила Варя.

— У Васильчика? — переспросила Тоня, всё ещё продолжая рассматривать заправленную кровать Коли. — И часто он у него ночует? — задала Тоня подруге второй вопрос.

— Да нет! — всё с той же беспечной интонацией отвечала Варя. — Только по случаю.

 

Изрядно выпив, обсудив некоторые, показавшиеся им наиболее интересными случаи вчерашней гулянки, Тоня и Варя вспомнили Нину и решили пригласить её на опохмел.

— Лидку звать не будем — резонно заявила Тоня, — у неё муж, малец, а Нинку надо подлечить. Сейчас я ей звякну.

Нина ждать себя не заставила. Опять начались обсуждения вчерашней гулянки. Просидели втроём до обеда. В обед всем троим захотелось есть.

— Давай ушицы сварим! — предложила Тоня.

— Из чего? — язвительно спросила Варя.

— Так Колька твой вчера свой улов в холодильник положил, — поднимаясь с места и направляясь к холодильнику, ответила Тоня.

— Да хрен вам! — крикнула она, открыв пустой холодильник. — А, вот! — радостно воскликнула во след, увидев замороженную рыбу в морозильнике.

За ухой вспомнили Колю, поговорили о нём и плавно перешли на Васильчика.

— Ты, Варь, не хочешь его... в мужья? — вдруг спросила Тоня, прерывая Нину, рассказывающую свои детские воспоминания о том, как Васильчик заставлял её учить английский.

— Как это? — удивлённо и в то же время возмущённо спросила Варя. — Ему уж сколько? Шестьдесят, наверное, есть, а то и с гаком, а мне, если помнишь, вчера исполнилось сорок два.

— Ну и что? Он вон, смотри, какой крепкий, фору даст многим нашим мужикам, — заявила Тоня.

— Это да! — радостно подхватила Нина.

— А что, и Колька твой, говоришь, привязан к нему?

— Да вы что, девки! — возмутилась Варя, выказывая своё возмущение не только голосом, но и всем торсом. — Он же того — ку-ку!

— Ой, да тебе-то что до этого! Он же не белоручка какой-то! Мужик справный! Ты не ерепенься, мы тебе дело говорим!

— Да он на меня не смотрит.

— Да он ни на кого не смотрит. А тебе его смотрение зачем? — всё более распаляя себя, отвечала Тоня.

— Вот именно! Главное, чтоб мужиком был! — подзуживала Нина.

Долго уговаривать Варю, стосковавшуюся по мужскому плечу, не пришлось, тем более, что Васильчик был очень симпатичен ей.

— У тебя же красивое тело, Варька, — увещевала Тоня, — он не может не влюбиться в тебя. Ну а потом уж ты, как благодарная за помощь, то, да сё, тихонько и подбери его к рукам.

— Во, во! — возбуждённо вторила Нина, ёрзая на стуле.

 

Приступили к исполнению задуманного: истопили баню, все трое окатились в ней водой, долго, ухохатываясь, придумывали для Вари позу, даже чуть-чуть поспорили на тему стоит ли Варе прикрываться мочалкой, а может, веником, а может, вовсе не прикрываться. Наконец, уложив Варю полубоком, так, чтоб более выразительно выглядело её крутое бедро и не приляпушивались груди, Тоня и Нина, наспех одев свои одежды, кинулись к дому Васильчика. Большая Тоня и маленькая Нина, обе с сырыми волосами, бежали по улице в сторону дома Васильчика, когда их окликнула соседка Вари — тётя Дуня, выпускающая из своего двора стаю гусей:

— Чего случилось-то?

Тоня отмахнулась от любопытной соседки как от мухи и, пробежав ещё два дома, вдруг неожиданно остановилась. Нина, бежавшая следом, почти наткнулась на Тоню.

— А вдруг его нет дома? — спросила Тоня то ли себя, то ли Нину. В действительности Тоню сейчас волновало другое: не найдя подходящей выдумки на вопрос тёти Дуни, Тоня поняла, что их бег «мокрыми курицами» через село к Васильчику, а потом ещё обратно втроём, к Варе, будет выглядеть нелепо, и объяснить вразумительно что-то односельчанам будет трудно.

— А может, и нет... — растерянно ответила Нина на вопрос Тони, вглядываясь в идущего навстречу им человека. Перехватив взгляд Нины, Тоня обернулась. К женщинам приближался муж Нины — Костя.

— Бежим! — скомандовала Тоня, разворачивая Нину назад к дому Вари. Муж Нины, шедший по следам жены «на опохмел», узнав её и её подругу, ускорил шаг, а увидев, что они убегают от него, кинулся за ними со словами «Стойте! Вы куда?» Женщины бежали к дому Вари без оглядки. Пробегая мимо стаи птиц, выпущенных соседкой, которая так и оставалась стоять у своей калитки и наблюдать за Тоней с Ниной, они спугнули гусей. Гусак, чуть отбежав в сторону, оглянулся на пробежавших мимо женщин и кинулся с вытянутой шеей за ними вслед. Это придало женщинам ускорение, но задержало Константина. Ущипленный в раннем детстве гусем, Костя до сих пор обходил гусиные стаи. Пришлось обходить и этих гусей, для чего он, не знающий, в каком именно доме живёт Варя, не спуская глаз с преследуемых им женщин, перебежал на другую сторону улицы. Это помогло ему заметить, в какую именно калитку вбежали жена Нина и её подруга. Вбежав в распахнутую калитку Вариного двора, Костя остановился, не зная, куда ему идти дальше и что говорить. Вдруг он услышал в саду возбуждённые голоса женщин. Жажда «принять на грудь» толкнула его на голоса в сад, огороженный от двора высоким кустарником. Забегая в сад, Костя заметил яркий подол халата жены, мелькнувший в проёме двери в баню. «Вот где они решили скрыться от меня!» — мелькнуло в сознании Кости, и он стремглав ринулся вслед за женщинами. Проскочив предбанник, Костя влетел в мыльное отделение и, упершись сразу в Тоню и Нину, в просвет между ними, а больше в просвет над головой жены увидел нагую Варю, сидевшую на полке. Варя тоже увидела Костю и тут же истошно завопила. Костя, не ожидавший встречи с голой Варей, сам тоже как-то неожиданно вскрикнул и пулей выскочил из бани. Нина выскочила вслед за ним.

— Стой! Ты чего припёрся-то?

Костя остановился посреди дорожки, виновато оглянулся на жену и, пожимая плечами, сказал:

— Так я думал... Тебя чего-то нет дома...

— Выпить что ли хочешь? — спросила Нина.

— Ага, — радостно ответил Костя.

— Идём, — уводя мужа из сада, сказала Нина. У крыльца дома она остановила его:

— Стой тут, я сейчас вынесу.

Костя покорно остался стоять. Отлив из банки в пластиковую бутылку самогона, Нина спрятала на случай банку за печь и вышла с бутылкой и старой треснутой чашкой к мужу.

— На, держи! — протягивая мужу чашку, сказала Нина. Она развинтила синий колпачок на бутылке и налила из неё мужу полчашки. Посмотрев на остатки в бутылке, она сказала:

— А это нам после баньки.

— А закусить? — попросил Костя.

— Нет ничего! Вчера всё сожрали и выпили. Вчера тут гуляли. Иди, луку с грядки сорви, пей и уходи!

Последние слова Нина сказала с нажимом повелительным тоном.

— Вчера, — обиженным тоном повторил за женой слово Костя, который вчера был в рейсе и на гулянку не попал. При этом он оглядел выставленные на крыльце банки из-под спиртного и снеди и мотнул головой в знак то ли удивления, то ли восхищения, то ли осуждения. Потом, сделав уже движение в сторону гряды, он остановился. Любопытство взяло верх.

— А вы чего? Куда бежали-то?

— Не важно, мы паримся.

— А бежали-то куда?

— Да Варьке плохо стало, бежали к Тоньке за лекарством, — сочинив по ходу ответ, сказала Нина.

— А вернулись-то что? — не унимался Костя.

— Да Тонька вспомнила, что у неё лекарства-то в кармане, — радуясь своей находчивости, соврала Нина. Костя пошёл к гряде, а Нина вернулась в дом убрать бутылку. Выбежав из дома, она наткнулась на стоящего с пустой чашкой Костю.

— Нин..., — с просящей интонацией заговорил он. Нина, отнимая у мужа чашку, перебила его:

— Иди, иди!

— А когда тебя ждать-то? — тоскливо спросил Костя.

— Да иди уж! Приду.

Костя хотел ещё что-то сказать жене, но услышав голоса Тони и Вари, идущих к дому, быстро выскочил из двора на улицу.

Выпив ещё, насмеявшись вдоволь, женщины решили довести дело до конца. Неожиданно Варя вспомнила, что у неё есть телефонный номер Васильчика и, пожалуй, лучше не бежать к нему, а позвонить и просить его придти помочь.

— А почему именно ему позвонили? — с опаской в голосе, чувствуя какую-то несоскладуху, спросила Варя.

— Ну, может, мы и другим звонили, да не дозвонились, а тут его номер подвернулся, — нашлась Нина. 

— Ой, девоньки, стрёмно всё это как-то... — с сомнением в голосе заметила Варя.

— Ты вот что, — наставляла Тоня, — ты, как он войдёт, не визжи как резаный поросёнок, а то я даже чуть с ума не сошла, а лежи себе спокойненько как будто бездыханно, как будто ты уже и не жива.

— Скажешь тоже! — возмутилась Варя. — Тогда уж не Васильчика, а каталажку вызывать надо.

Так женщины, подкорректировав свой план, посидели ещё с полчасика и решили действовать.

— Пора, — заявила Нина, — баня-то уж скоро простынет.

На телефонный звонок Тони Василий Петрович, прозванный на селе Васильчиком, ответил тут же.

— Простите, не понимаю, какая Тоня... — виновато отвечал Василий Петрович. — Кому надо помочь? — задал он Тоне вопрос, как только она закончила свои нарочито сбивчивые причитания.

— Да Варьке, Колькиной матери плохо! Ни до кого дозвониться не могу. Может, вы поможете?

— Чем же я могу помочь? — виновато вымолвил Василий Петрович. — Я в медицине не смыслю ничего.

— Да тут... Мы уж дали ей таблетки. Надо перенести её. Мужская сила нужна.

— Ааа... Да, я сейчас, — ответил Василий Петрович и, закончив разговор, поспешил к дому Вари.

— Бежит! — победоносно объявила Тоня уставившимся на неё женщинам.

Василий Петрович почти вбежал в распахнутую калитку Вариного двора с виноватой улыбкой на лице. Тоня и Нина, ожидавшие его во дворе, несколько секунд пока он не выдавил из себя слово «Здравствуйте», оцепенело смотрели на него. Не отвечая на приветствие, Тоня, дав команду «Сюда!», почти бегом повела Василия Петровича в баню. Нина побежала за ними следом. Войдя в баню, Василий Петрович увидел на пологе распластанное красивое голое тело Вари. Подскочив к ней, он прощупал её пульс, потом обращаясь к женщинам всё с той же виноватой улыбкой, сказал:

— Вы бы дали что-нибудь накрыть её.

— Ааа. Мы не знаем, что дать.

— Где её халат? В чём она в баню-то пришла? — спросил Василий Петрович, стягивая с себя старую клетчатую рубашку. Обнажённый торс мужчины поразил женщин: это было крепкое красивое мужское тело. Накинув на Варю свою рубашку, Василий Петрович скомандовал:

— Дайте хоть полотенце, что ли!

Нина подала Василию Петровичу розовое полотенце, висящее у неё на шее. Василий Петрович достал из брючного кармана бутылёк с какой-то жидкостью, промокнул из бутылька уголок полотенца и поднёс его к носу «бездыханно» лежащей на пологе Вари. По тому, как Варя дёрнулась и вскочила, придерживая на груди рубашку, женщины поняли, что это был нашатырь.

— Как Вы? — спросил Василий Петрович Варю, участливо заглядывая ей в глаза.

— Жива, — мотнув головой в знак согласия с чем-то, ответила Варя.

— Вы..., — как бы стесняясь чего-то, заговорил Василий Петрович, — не должны ходить в баню в таком виде. Это опасно. Можно здоровье подорвать.

— Это что, голой в баню нельзя ходить? — спросила от двери Нина.

— Выпившей нельзя, — коротко взглянув на Нину, ответил Василий Петрович и двинулся к выходу. Женщины расступились, пропуская его.

— Стойте! — как-то зазывно-отчаянно крикнула вслед уходящему мужчине Варя. Василий Петрович остановился, оглянулся на женщину, всё ещё сидящую на пологе, прижимая к груди его рубаху.

— Мой Колька у вас? — спросила Варя.

— У меня, — ответил Василий Петрович.

— Отсылайте его домой!

Василий Петрович ответил кивком и ушёл. Проходя по улице с голым торсом, Василий Петрович услышал оклик тёти Дуни — хозяйки гусей:

— Васильчик, что, девки-то раздели тебя что ли?

— Раздели, — виновато улыбаясь, ответил Василий Петрович.