Как это?

Илья лежал в кромешной темноте, широко открыв глаза, и шумно хватал ртом воздух. А в голове его, гулко топая, бегала из угла в угол одна и та же мысль и причитала:

«Не хочу умирать! Как же страшно! Не хочу умирать! Не хочу!»

На самом деле, Илья и не умирал. Точнее, конечно, он находился в процессе умирания с момента первого своего крика в руках акушера. А ещё точнее, даже с момента зачатия. Но в данную секунду жизни ему ничего не угрожало. Час назад он поел печенья с молоком. Потом полистал на телефоне картинки со смешными котами. Потом выключил свет и лёг спать. И внезапно понял: а ведь он когда-нибудь умрёт!

Нет, Илья вовсе не был принцем Гаутамой, не знавшим, что в мире есть болезни, насилие и смерть. Он каждый день читал криминальные новости; горестно вздыхал, провожая мысленно в последний путь любимых с детства актёров и музыкантов; в конце концов, он уже был в том возрасте, когда понемногу начинают хоронить родственников и друзей. Илья прекрасно знал — ничто не вечно под солнцем, и, с момента появления человека разумного, на земле сменилась уже не одна тысяча поколений. Загорались и гасли великие таланты, из чрева матери прямиком в могилу безмолвно толпами шествовали обыватели. Но это всё кто-то, другие люди, не он. А он... Да, он тоже когда-нибудь умрёт. Но, во-первых, это будет когда-нибудь. А во-вторых, Илья прежде никогда не задумывался — что же смерть есть такое на самом деле.

А тут, вдруг, внезапно, посреди мыслей о том, что бы завтра приготовить на обед и в какой рубашке пойти на работу, понял: однажды он закроет глаза, и его не станет.

Нет! Нет же! Как не станет? Вот он был, вот он есть. А потом — раз! Раз, и что? И пропадёт, исчезнет. Да разве такое возможно? Ты закрываешь глаза ночью и открываешь утром. А каково же это — заснуть и больше не проснуться?

Илья перевернулся на левый бок, крепко зажмурился и попытался представить себе отсутствие себя. Но резко дёрнулся и снова открыл глаза.

«Нет, нет, нет, — говорил он сам себе, — быть такого не может».

Он перекатился на правый бок и зажал голову руками.

Ничто. Не бесконечная чернота и абсолютная тишина, а совершенное и невообразимое Ничего.

Илья часто воображал себе всякое. Он представлял себе, что бы могло быть, если бы он тогда дал сдачи Рыжему, школьному хулигану, сдёрнувшему с него при всех штаны. Что, если бы он тогда не постеснялся и подошёл к той улыбнувшейся ему в метро невероятно красивой девушке. Что, если бы гениталии у мужчин находились подмышками — удобно бы это было? Во всяком случае, было бы тепло. Но вообразить себе своё же несуществование он был не в силах, лишь только погружался в объятья всепроникающего ужаса от осознания своей неизбежной конечности.

«Хватит, хватит, хватит!»

Он, тяжело и часто дыша, сел. Всё сжалось в его груди, а в горле застрял неродившийся крик.

«Прекрати! Прекрати!»

Перестать быть. Не думать. Не чувствовать. Не жить. Как это?..

«Довольно!»

Илья соскочил к кровати. Включил свет. Побежал в ванну, открыл кран и, набрав полную пригоршню ледяной воды, плеснул её себе в лицо. Ещё раз. Ещё раз.

«Тише. Тише. Какой завтра день недели? Вторник. Ага. А число? Пятое. Четыре дня до выходных. А на выходных мы едем с ночевкой в сад. Баня будет! Интересно, а Маша приедет?»

НИЧЕГО.

«Маша красивая. И очень здорово поёт. Как она тогда классно пела «Кончится лето»! Как там было? Я выключаю телевизор, я пишу тебе письмо...»

Илья запел вслух.

— Про то, что больше не могу смотреть на дерьмо; про то, что больше нет сил; про то, что я почти запил, но не забыл тебя!

ПУСТОТА.

Илья перестал петь и стал насвистывать мелодию песни. Он поставил чайник на плиту и зажег газ.

ТЕБЯ. НЕ. СТАНЕТ.

Он взял в руки телефон и зашел в «ВК». О, Серёга онлайн!

«В танки пойдешь?» — написал Илья.

Сообщение прочитано. Сергей печатает.

«Конечно, погнали».

«Две минуты, и зайду» .

— Туруру-ту-ту-туту, — продолжал напевать Илья, открывая крышку ноутбука.

ПРЕДСТАВЬ: ТЕБЯ НЕТ.

Илья закрыл глаза и подумал:

«Надо докачать Т-54. Что там, всего лишь пушку открыть осталось...»