ЗАНЯТЬ ДЕНЕГ У НОВОГО РУССКОГО (этюд из начала нулевых)
— Ну что делать будем? Опять обещают в следующем месяце?
— Ничего не обещают уже, — Костя пожал плечами, — вернее, обещают выгнать нафиг, на улицу, если буду ещё надоедать со своими дурацкими вопросами. «Когда на счету предприятия деньги появятся, тогда и зарплату выдадим. А пока не мешайте работать!». А когда деньги появятся, они их на евроремонт директорского кабинета потратят, или на новые компьютеры для руководства! И хлопнуть дверью, уйти не получится, тогда точно эта зарплата за четыре месяца пропадёт...
— Я не могу так больше! — всхлипнула Люся. — Неделю назад мне хоть крохи дали, но всё потратили уже. Жрать нечего, запасы все подъели, коммуналку не помню, когда платили. Толька оборванный ходит, над ним скоро смеяться будут. В пятницу в дырявых кроссовках погулял, простыл, теперь лекарства срочно нужны! Слушай, ну попроси у Гены, у него деньги есть, да и родственник он тебе!
— Да ну его, Гену этого! Он родственник-то мне так, десятая вода на киселе, да и жадный, как не знаю кто, за копейку удавится!
— Попробуй, Костенька! Ну сдохнем же мы без денег! Бог с ней, с одеждой, но лекарства Тольке нужны обязательно! Да и жрать в доме нечего... Больше занимать не у кого, все наши друзья тоже в медведей играют, лапу сосут, а в банках только крупные ссуды дают, под залог, с поручителями...
— Ладно, попробую... Но ты сильно не надейся, это ж особая порода, новые русские, к ним с подходом нужно...
Он набрал номер и стал ждать. После третьего гудка Гена поднял трубку: «Я сейчас занят, позвони позже!», и сбросил вызов. Как всегда, Костя почувствовал раздражение: ну да, деловой перец, занят по самое не могу! Ворочает стотысячными сделками, делает бизнес, преуспевает. А Костя — неудачник. Не встроился в новый порядок, работает за копейки, которые к тому же платят редко и нерегулярно.
И что значит, позже? Через полчаса? Час, два, или вообще — вечером? Приходится ждать, глотая унижение, ходить из угла в угол и мучительно обдумывать стратегический вопрос, как жить дальше. А также мелкий, тактический — когда же позвонить?
Прошёл почти час, и Костя решился — вновь набрал Гену. На этот раз он просто сбросил вызов после третьего гудка. Однако через пятнадцать минут перезвонил сам.
— Привет, чего трезвонишь каждые пять минут? — недовольно спросил он.
— Привет, Ген. Слушай, тут такое дело, у меня тут задница полная, ты можешь мне помочь? Зарплату опять зажали, жрать нечего, да ещё Толька заболел...
— И что нужно? Ладно, подъезжай вечером в центр, я где-то там буду мотаться, подхвачу тебя.
— Когда подъехать, и куда?
— Часов в шесть наберёшь меня, всё, давай, я занят!
Константин опустил трубку в смешанных чувствах. Раздражала самоуверенность родственника, чванливость, спесь: жди его неизвестно где, неизвестно, когда, и вообще, он может забыть про него, или планы изменятся — бывало раньше такое. И ничего сделать нельзя, он зависит от Гены, а не Гена от него. И от начальника он зависит, и от бухгалтера...
В шесть часов Костя уже стоял в центре города, на Греческой площади, конечной остановке нескольких маршруток. Как говорили у них на работе: «Самый центр, центрее не бывает». Хотя Гена мог приехать и к вокзалу, и к центральному парку, и ещё Бог знает куда. Набрал номер, доложился: «Я на Греческой, жду тебя». Получил в ответ: «Я наберу, когда освобожусь», и отбой.
Мартовский сырой холод пробирал сквозь плохо застёгивающуюся старую куртку, стыли ноги в лёгких туфлях. Он стал ходить вдоль аллейки, пытаясь согреться. Нечего было и думать зайти погреться в кафешку. Центр города, даже открытые обжорки с пирожками и горячим кофе «радуют» ценами, а уж кафе зимнего типа — и говорить нечего.
Зашёл в большой дорогой супермаркет, пытался побродить по отделам. Получалось плохо — народу много, все спешат, толкаются, пару раз проехали по ногам тележками. Снова вернулся на площадь, дрожа от холода. Несколько раз доставал телефон, но снова прятал его в карман: боялся, что Гена рассердится за то, что достаёт его звонками.
Наконец, уже в половине восьмого раздался долгожданный звонок:
— Я к стоянке у вокзала подъезжаю, давай подгребай!
Костя зло выругался. «Давай подгребай»! От площади до вокзала шесть остановок на трамвае. Да ещё пока дойдёшь до остановки, дождёшься нужного номера! Он пошёл быстрым шагом, почти побежал — не столько из-за спешки, сколько из-за желания согреться.
Старенький трамвай долго тащился по переполненным улицам, отчаянно звеня, и пытаясь пробиться сквозь толпу рычащих дорогих и не очень авто, не желающих давать законную дорогу электротранспорту. Наконец выскочил у вокзала, побежал к стоянке, издалека увидев знакомый «Лексус». Слава Богу, Генка его дождался, не уехал!
Он забрался на переднее сиденье, радостно ловя волны тепла, исходившие со всех сторон нагретого салона. Родственник молча протянул руку, продолжая говорить по телефону, потом начал выезжать на улицу. Закончил разговор, неодобрительно покосился на Костю:
— Чё так долго тянулся? У меня всё по минутам расписано, а я тебя должен ждать!
— Так как же мне добираться ещё? Ты ж не сказал, что возле вокзала встретимся, я в центре тебя ждал, на Греческой. А трамвай долго идёт, все дороги забиты...
— Трамвай, блин, — Гена сморщился, — ладно, что там у тебя?
Костя начал торопливо, путано излагать свои беды: задержку зарплаты, наглое начальство, отсутствие еды и лекарств, болезнь Толика. Гена слушал невнимательно, отвлекался на звонки. Приходилось прерываться, ждать, пока закончится разговор, суетливо продолжал жаловаться на жизнь, но в конце концов он перешёл к сути:
— Ну долларов пятьдесят подкинь пожалуйста, а? — он знал, что Генка зарабатывает в валюте, а не в рублях, поэтому и озвучил такую сумму. — Я, как только задолженность по зарплате получу, отдам сразу!
— Шиш ты что-то получишь, неужели до сих пор не понял? Я тебе когда ещё говорил, бросай свою богадельню для лохов. Послушался б меня, сейчас не ходил бы с протянутой рукой!
— Да где ж сейчас нормальную работу найдёшь?
— Где, где! В Караганде! — буркнул Гена. — Сейчас надо не ждать, а пробиваться, кусаться, а ты как был совком, так и остался... Ладно, я тут пойду кое-какие вопросы порешаю, а ты пока меня в машине подожди!
Костя согрелся в тёплом салоне, хотя двигатель и был выключен. Гена возвращался, они ехали в другие места, там тоже приходилось ждать. Создавалось впечатление, что его используют как сторожевую собаку, охранять дорогое авто. По его вопросу родственник упорно молчал, даже если не был занят переговорами, рассказывал какие-то байки про городского мэра, его помощников.
Потом они подъехали к Макдональдсу, Гена взял два больших набора, себе и Косте, который с благодарностью накинулся на еду. Геннадий задумчиво жевал гамбургер, и, казалось, чего-то ждал. Замурлыкал его телефон, он быстро дожевал кусок, выслушал собеседника, ограничиваясь короткими репликами. Потом снял с колен бумажный пакет с едой, внимательно посмотрел на своего пассажира.
— Значит, так. Я сейчас пойду решать очень важный вопрос, ты сиди в машине и никуда не дёргайся. Хочешь, доешь, то что у меня тут не тронуто, хочешь — выброси, — он стал открывать дверцу, чтоб выйти.
— А... ты это, скоро?
— Не знаю, как получится, жди!
Ждать пришлось около часа. Гена неожиданно резко открыл свою дверь, влез на сиденье. Посмотрел на Костю с усталым, но довольным видом, заблокировал двери.
— Эх, ты! Честный советский инженер, блин! В дерьме ковыряешься за копейки, но го-ордый! Вот, смотри, — он достал из бокового кармана увесистую пачку стодолларовых банкнот, — тут не всё мой чистый навар, но бо́льшая часть. Это тебе не лоховская контора с подачками от зажравшегося козла, это правильный бизнес, конкретный...
— Слушай, — Костя судорожно сглотнул, — ну так это... как насчёт...
— Да не суетись ты, смотреть противно, — скривился Гена, — на вот, пацану лекарства купи, одёжку нормальную. Пожрите с толком. И послушай меня, бросай нафиг свою контору дебильную, да спину выпрями, делом займись. Отдавать не надо, лучше зарабатывать научись!
Он сунул в руку Константину три зелёных бумажки, махнул рукой на выход.
Костя стал лепетать слова благодарности, но Гена зло зыркнул на него:
— Спину, блин, выпрями, сказал; не паясничай! Всё, иди давай, пока трамваи ходят.
Домой Костя добрался только поздно вечером. Успел снова промёрзнуть в сырой, продуваемой насквозь маршрутке, зашёл домой, трясясь крупной дрожью. Люся молча смотрела на него, нервно сжимая пальцы.
Он вымыл руки, прошёл на кухню. Выложил на стол триста долларов, обвёл кухню растерянным взглядом:
— У тебя водки нет нигде в заначке? — хрипло спросил жену.
Люся быстро-быстро закивала, метнулась в комнату, вернулась с бутылкой, в которой оставалось около половины. Он налил в стакан больше трети, залпом выпил, отломил корку хлеба, занюхал.
— Вот, поменяешь завтра, ты говорила, у вас бухгалтерша скупает по хорошей цене. Купи Тольке, что нужно, и еды тоже... Или еды вместе купим. Потом... Там, это, в общем, не надо отдавать, если что. Ты иди, спи, а я тут посижу немного, устал, промёрз. Завтра, может, расскажу...
Люся ушла, а он выпил ещё водки и долго сидел за столом, что-то бормоча, слегка всхлипывая, и периодически пытаясь сидеть ровно, с выпрямленной спиной. Но потом опять сгибался, и в глазах у него стояли холодные, злые слёзы.
Декабрь 2020
