Обезьяньи яйца (на конкурс)

                                Тератологическая история

 

(Фантазии на тему повести М.А.Булгакова «Собачье сердце»)

 

 

Пролог

«Яйца» (eggs) - слово из профессионального сленга врачей гинекологов. Оно обозначает яичники, - парные женские половые железы, расположенные в полости малого таза. Выполняют генеративную функцию, то есть являются местом, где развиваются и созревают женские половые клетки - яйцеклетки, а так же являются железами внутренней секреции и вырабатывают половые гормоны (эндокринная функция, влияющая на внешний облик женщины).(Авт.)

 

* * *

«29 декабря 1925 г. В.Н Розанов (хирург, делавший аппендэктомию и резекцию слепой кишки Сталину, главный консультант больницы ОГПУ) вместе с директором больницы Молоденковым отправляет в Институт Экспериментальной Эндокринологии специальное уведомление: «В ответ на № 2022 Боткинская больница сообщает, что ей желательно иметь на год количество обезьян до 50 штук. Породы желательно более крупные: гаймандрины, павианы, хотя бы 2-х шимпанзе. Обезьяны нужны для экспериментов над ними и для трансплантации желез внутренней секреции людей».

Олег Шишкин.

«СЕКРЕТНЫЕ ЭКСПЕРИМЕНТЫ»

(«Погоня за омоложением» - http://tonos.ru/articles/3322)

* * *

Сергей Александрович Воронов (русский иммигрант во Франции, врач, 12 июня 1920 г. впервые пересадил железы от обезьяны человеку) высоко оценивал их как источник «запасных частей». «Обезьяна как будто выше человека по качеству своих органов, по физической конституции, более сильной и менее запятнанной дурной наследственностью: подагрической, сифилитической, алкогольной и проч.», – писал он.

Олег Шишкин.

«СЕКРЕТНЫЕ ЭКСПЕРИМЕНТЫ»

(Погоня за омоложением - http://tonos.ru/articles/3322 )

* * *

«Совместная работа Воронова и Иванова подтверждает гипотезу Шишкина о том, что целью опытов было омоложение. Стареющие большевистские лидеры, чуть ли не религиозно верящие в науку, широко пользовались методами омоложения. Кремлевские доктора экспериментировали с разными техниками: вживление обезьяньих желез, вазектомия, операции Стейнаха, использование вещества (гравидана), извлеченного из мочи беременных женщин и т.д. Такие известные личности, как Горький, Луначарский и многие другие неоднократно проходили одно или несколько таких курсов лечения. Но если моча была более или менее доступна, то обезьян не хватало. Поэтому кремлевские мечтатели нуждались в ком-либо вроде Иванова, чтобы его можно было отправить в Африку, а затем организовать обезьянью ферму где-нибудь на южных границах своей империи. Но поскольку обезьяньи железы так бы и оставались недоступными для широких масс, - которые в не меньшей степени желали омоложения, чем политическая элита - требовалась подходящая идеологическая маскировка для обезьяньего дела. Иванов с его воинствующим атеизмом был как раз к месту».

По материалам статьи A.Etkind, "Beyond eugenics: the forgotten scandal of hybridizing humans and apes", Stud. Hist. Phil. Biol. & Biomed. Sci., 2008, v.39, pp.205-210.

 

* * *

 

- Я вам, сударыня, вставляю яичники обезьяны, - объявил он и посмотрел строго.

-Ах, профессор, неужели обезьяны?

- Да, - непреклонно ответил Филипп Филиппович.

- Когда же операция? - бледнея и слабым голосом спрашивала дама.

- "От Севильи до Гренады..." Угм... В понедельник. Ляжете в клинику с утра. Мой ассистент приготовит вас.

- Ах, я не хочу в клинику. Нельзя ли у вас, профессор?

- Видите ли, у себя я делаю операции лишь в крайних случаях. Это будет стоить очень дорого – 50 червонцев.

- Я согласна, профессор!

М. А. Булгаков. « Собачье сердце».

 

Глава 1

 

- Чи-чи-чи-чи-чиии! Сдохну я скоро в этом вонючем зооцирке! Жара такая, что шерсть плавится на загривке, и ошейник растер до крови места комариных укусов. Арик, - сволочь смотрительская, воду не несет уже второй день! В открытую пасть все время норовят влететь две зеленые мухи. А этой гниде, которая зверинцы придумала, - я бы в ноздри железное кольцо вставила и целыми днями по клетке таскала всю его оставшуюся жизнь!

- Люди добрые, но как же я в детстве танцевала сальсу в шапито! Гастроли, гастроли, мне сам начгоскомцирк большое будущее пророчил, да из-за кризиса все и развалилось на части! Плакать осталось! Шея болит нестерпимо, и будущее мое представляется мне совершенно отчетливо: завтра появятся не шее язвы, и, спрашивается, чем я их буду лечить? Зимой хотя-бы переведут в теплый обезьянник, подохнут кусючие мухи, - и можно, зарывшись в теплую солому, переждать воспаление. А теперь куда пойдешь? Не били вас сапогом? Били. По голому заду от Арика получали? Кушано достаточно. Все испытала, с судьбой своей мирюсь, и если плачу сейчас, то только от физической боли и зноя, потому что дух мой еще не угас... Живуч обезьяний дух. Но вот тельце мое изломанное, битое, надругались над ним люди достаточно. Ведь главное что, - как затянул ошейник, гад, - на последнюю дырочку. Под шерстью растерло, и защиты, стало быть, для шкуры нет никакой. Я очень легко могу получить заражение крови, а, получив его, я, граждане, подохну в муках. С сепсисом полагается лежать в ветлечебнице и антибиотики получать четыре раза в день, а кто же меня, одинокую макаку, будет досматривать, Арик, что - ли? Начнутся осложнения, поползу я на животе, ослабею, и любой спец усыпит меня насмерть. А смотрители из зооцирка ухватят меня за ноги и выкинут на телегу...

Смотрители из всех трудящихся - самая гнусная мразь. Человечьи очистки, самая

низшая категория. Ветеринар попадается разный. Например - покойный Стас с Шулявки.

Скольким он жизнь спас. Потому что самое главное во время болезни перехватить кус. И

вот, бывало, говорят старые макаки, принесет Стас с рынка связку, а на ней до трех

бананов. Царство ему небесное за то, что был настоящая личность, частный

ветеринар, а не коновал из Районной ветлечебницы. Что они там вытворяют в Райвете

- уму обезьяньему непостижимо. Ведь они же, мерзавцы, из гнилых бананов суп варят, а те, бедняги, ничего и не знают. Бегут, жрут, лакают. Иная шимпанзенка попадет по случаю в дом, к какому - нибудь олигарху, ну, правда,наш «новый украинский» ее в чистую отдельную комнату посадит. Да ведь сколько за это жилье ей издевательств надо вынести. Ведь он ее не каким-нибудь обыкновенным способом содержать хочет, а подвергает детской «любви». Эти его дети, между нами говоря... Хоть и живут богато, и все с дорогими игрушками. Да... Прибежит шимпанзенка, а они соберутся гурьбой, и давай в нее мандаринами швырять. Больно! А мандарины у обезьяны, как известно, - единственное утешение в жизни. Дрожит, визжит, а лопает... Но ей разве такое обхождение не обидно? У нее и гордость, какая - никакая имеется, вот она, вот она... Бежит, спасается к себе в комнатушку. Лапы в синяках, в животе дует, потому что шерсть на ней вроде моей, а жилетку она носит холодную, одна кружевная видимость. Гордый бизнесмен смотрит на своих деток – разбойников, лыбится, и думает, - пришло мое времечко! Я теперь депутат, и сколько ни накраду - все на женское тело, на Куршавель, на вискарь. Захочу, - крокодила заведу! Потому что наработался я в молодости инженером достаточно, - пусть хоть детки мои повеселятся. Будет с меня, а загробной жизни не существует.

Жаль мне ее, жаль! Но саму себя мне еще больше жаль. Не из эгоизма говорю, о нет, а

потому что мы действительно не в равных условиях. Ей-то хоть дома сытно, ну а мне, а

мне... Куда пойду? Чи-чи-чи-чи-чиии!..

- Фить! Фить! Чича,Чича! Иди ко мне!

- Иди сюда, маленькая, - напротив клетки возвышается гламурного вида почтенная

мадам и засовывает сочный персик в дыру сетки - рабицы.

Сзади нее шатается уже с утра «синий» Арик с двумя «Немировскими». Он кивает и

икает одновременно.

Мадам очень подходит дорогой костюм от Жан Даниель а вокруг статной фигуры витает

сладковатый кокон из сандала, пачули и еще чего-то больничного. Они сегодня

завтракали бисквитами , они - величина мирового значения благодаря яичникам –

женским половым железам. Ближе - яснее - госпожа. А вы думаете, я сужу по

костюму? Вздор. Брючный костюм теперь очень многие мадам носят. Правда, качество не

такое, об этом и говорить нечего, но все же издали можно спутать. А вот по глазам – тут уж и вблизи и издали не спутаешь. О, глаза значительная вещь. Вроде барометра. Все видно у кого великая сушь в душе, кто ни за что, ни про что может ткнуть сапогом в зад, а кто сам всякого боится. Вот последнего холуя именно и приятно бывает схватить за волосы. Боишься - получай. Раз боишься - значит стоишь... Чи - чи...

"Чича" она назвала ее... Какая она к черту "Чича"? Чича – это значит веселая, упитанная, авокадо жрет, в шапито выступает, а она лохматая, тощая и паршивая, во рту пересохло, - заключенная макака. Впрочем, спасибо на добром слове. Зачем, спрашивается, принесло ее в этот виварий? И что это она там держит в другой руке? Клю-чи-и!! Чи-чи-и!!! Ключи от моей клетки! Мада-а-ам, - ножки ваши вечно буду целовать, я все поняла! Вы пришли забрать меня к себе, подкупили смотрителя,- я на все почти согласна, - только вытащите мое макакачье тельце из этого концлагеря!

И сбылось! Через минуту Чича вгрызается в божественный прохладный персик на коже

заднего сиденья «Мерседеса», дрожа от удовольствия, предчувствия и кондиционера.

Скоро они останавливаются возле стеклянного подъезда, над которым красуется

золотом МЕГАСТАР - РЕЗУСШОУ & ГИНОМЕДИКАЛ. И ниже - Клиника доктора медицинских наук, профессора В.В. Воздвиженской. На фоне рисунка райских кущей сияет слоган – «Мы знаем, как взять у природы и подарить женщине новую молодость!»

Дверь открывает волнующийся молодой человек с красивыми глазами в лазурном медицинском костюме, и с блестящим фонендоскопом на шее.

- Здравствуйте, Виктория Викторовна! На вас такой симпатичный костюмчик сегодня... О Боже, а что это за несчастье шерстяное? Да у нее опухоль на шее, - какая гадость!

- Никакая это не опухоль, Василий Францевич. Это - воспаление от ошейника. Бедняга

натерпелась в зооцирке. Обработайте, пожалуйста, бетадином и в прохладную комнату ее.

- Как это вам удалось, Виктория Викторовна, заполучить такую смирную и дистрофическую макаку, - она что, из цирка сбежала? - спросил Василий, намыливая

Чиче холку и благоухая накрахмаленной шапочкой веселенькой расцветки в синих

попугаях.

- Водкой! Да! Единственным способом, возможным в обращении с существом,

которое должно было ее кормить и чистить клетку. Уговором ничего поделать нельзя

с такими людьми, на какой бы ступени развития они ни стояли. Это я утверждала,

утверждаю и буду утверждать. Большинство доброхотов напрасно думают, что уговор

им поможет. Нет, уговор совершенно парализует нервную систему с похмелья.

 

Глава 2

Через неделю Чича округлилась на непрерывных манго, фейхоа и

апельсинах. Медсестра Валя приносила все это регулярно по приказу Виктории

Викторовны из супермаркета. Все чаще ей хотелось вспомнить юность и станцевать

сальсу или ламбаду, но она стеснялась профессора. Стеснялась и боготворила. Скоро Чича перестала бояться звонков мобильников, стрекотания факсов, запахов антисептиков и мертвенного света ярких холодных ламп из-за двери с надписью «ОПЕРА…». Трудное и важное, она чувствовала, для её жизни слово. С удовольствием

сидела она на приемах пациенток с профессором в ее хромировано – кожаном

кабинете. Даже начала шалить. За то, что Францевич за глаза называл профессора

"Вэ-Вэ", - Чича стянула из шкафа его крахмальную шапочку с пестрыми какаду и

разобрала ее на нитки. Отборная квартирка, - думала макака, - но до чего хорошо! А на какого дикообраза я ей понадобилась? Неужели же жить у себя оставит? Вот чудачка! Да ведь ей только глазом мигнуть, она таким бы гиббоном обзавелась, что ахнуть! А может,я и красивая. Видно, мое счастье! А колпак этот дрянь...

Зоопарк на голове.

Однажды вечером, когда звоночки прекратились, стеклянная дверь пропустила

особенных посетителей. Их было сразу четверо. Все молодые люди, и все одеты очень шикарно.

«Этим что нужно?» - удивленно подумала Чича. Гораздо более неприязненно

встретила гостей Вэ-Вэ. Она стояла у письменного стола и смотрела, как маршал на

врагов. Ноздри ее ястребиного носа раздувались. Вошедшие нагло топтались в

кабинете.

- Мы к вам, профессор, - заговорил тот из них, у кого голова напоминала шар из

боулинга с глазами-дырками, - и вот по какому делу …

- Вы, господа, напрасно ходите ко мне без звонка. Да еще в обеденное время, - перебила его наставительно Вэ-Вэ, - во-первых, это не порядочно, а во-вторых, вы не надели бахилы в приемной и наследите мне на плитке, а вся плитка у меня испанская. Тот, с головой-шаром, умолк, и все четверо в изумлении уставились на Вэ-Вэ. Молчание продолжалось несколько секунд, и прервал его лишь стук профессорского маникюра по прозрачной клавиатуре перед монитором на столе.

- Мы пришли к вам... - вновь начал шароголовый.

- Прежде всего - кто это "мы"!?

- Мы - из нового подотдела налогового управление вашего района, - в сдержанной

ярости заговорил глазастый боулинг. - Я - Ушвиц, она - Оболенская, они - с нами.

- И вот мы...

- Боже! Пропала клиника! - в отчаянии воскликнула профессор и щелкнула каблуками.

- Что вы, профессор, смеетесь? - возмутился Ушвиц.

- Какое там смеюсь! Я в полном отчаянии, - крикнула Вэ-Вэ, - что же теперь будет с

недостроенной лабораторией!??

- Вы издеваетесь, профессор Воздвиженская?

- По какому делу вы пришли ко мне, говорите как можно скорее, я сейчас иду обедать.

- Мы, налоговое управление района, - с ненавистью заговорил Ушвиц, - пришли к вам

после общего собрания подотдела по медицине от отдела по финвопросам исполкома, на

котором стоял вопрос о новом налогообложении частной клиники...

- Кто на ком стоял? - крикнула Виктория Викторовна, - потрудитесь излагать ваши мысли

яснее.

- Вопрос стоял о налогообложении...

- Довольно! Я поняла! А вам известно, что постановлением киевского горисполкома

от 12-го июня сего года моя клиника освобождена от новых налогов и обложений?

- Известно, - ответил шарообразный, - но общее собрание, рассмотрев ваш вопрос,

пришло к заключению, что, в общем и целом вы платите мизерные налоги.

Совершенно мизерные. Вы одна владеете сетью клиник "МЕГАСТАР –

РЕЗУСШОУ & ГИНОМЕДИКАЛ" и …

- Я одна владею и р-работаю в семи клиниках, - прорычала Вэ-Вэ, - и желала бы иметь

восьмую. Она мне необходима под лабораторию.

Четверо онемели.

- Тогда, профессор, ввиду вашего упорного противодействия, - сказал взволнованный

Ушвиц, - мы подаем ваше дело в Главное Управление…

- Ага, - молвила Вэ-Вэ, - так? - Голос её принял подозрительно нежный оттенок.

- Одну минуточку, прошу вас подождать. Профессор потыкала маникюром в

мобильник и пропела:

- Наина Арнольдовна? Очень рада, что вас застала. Благодарю вас, здорова. Наина

Арнольдовна, ваша операция отменяется. Что? Совсем отменяется... Равно, как и

все остальные операции. Вот почему: я прекращаю работу в Киеве и вообще в

Украине... Сейчас ко мне вошли четверо, из них один с головой из боулинга, и

терроризировали меня в клинике с целью отнять часть моей законной прибыли с

помощью мифических налогов...

- Позвольте, профессор, - начал Ушвиц, меняясь в лице.

- Извините... У меня нет возможности повторить все, что они говорили. Я не

охотница до бессмыслиц. Достаточно сказать, что они предложили мне

такие налоги, что я должна отказаться от моей лаборатории, другими словами,

поставили меня в необходимость лечить вас без лабораторного контроля. В таких

условиях я не только не могу, но и не имею права работать. Поэтому я прекращаю

деятельность, закрываю клиники и уезжаю в Ялту. Ключи могу передать Ушвицу.

Пусть он оперирует!

Четверо застыли. Шароголовый по очереди расцвечивался всеми оттенками

красного и серого.

- Что же делать... Мне самой очень неприятно... Как? О, нет,

Наина Арнольдовна! О, нет. Больше я так не согласна. Сделайте такие распоряжения,

при наличии которых ни Ушвиц, ни Чушвиц, ни черт в ступе из налоговой не мог бы

даже близко подойти к дверям моей клиники. Ага. Хорошо.

Уже передаю трубку. Будьте любезны, - змеиным голосом обратилась ВВ к чинуше, -

сейчас с вами будут говорить.

- Позвольте, профессор, - взвизгнул Ушвиц, и дырчатые глаза его полезли наверх,

- Вы извратили наши слова!

- Попрошу вас в моей клинике не употреблять таких выражений.

Ушвиц растерянно взял трубку и зашептал:

- Я слушаю. Да... Начальник подотдела налоговой... Мы же действовали по циркуляру

от... Так у профессора Воздвиженской и так исключительное положение... Мы

знаем об ее работе... Целых три клиники хотели оставить ей...

Куда идти? Ну, хорошо... Раз так... Хорошо...

Совершенно зеленый, он уронил мобильник и повернулся.

"Как оплевала! Ну и тетка! - восхищенно подумала Чича. - Что она, слово, что ли,

такое знает? Ну, теперь можете меня не кормить, как хотите, а отсюда сама я не

уйду, затопчи меня бегемот!»

Трое, открыв рты, смотрели на Ушвица как на обгаженного.

- Это какой - то капец? - прошептал тот.

- Хочу предложить вам, - тут девушка из кейса вытащила несколько неярких журналов, -

взять несколько журналов с Проектом Нового Налогового Закона в пользу развития

Управления. По полтиннику штука. И визитки – календарики бесплатно.

- Нет, не возьму, - кратко ответила Виктория Викторовна, покосившись на журналы.

Совершенное изумление выразилось на лицах, а Оболенская покрылась брюквенным

налетом.

- Почему же вы отказываетесь?

- Не хочу.

- Вы не сочувствуете налогоплательщикам?

- Сочувствую.

- Жалеете отдать полтинник?

- Нет.

- Так почему же?!

- Не хочу.

Помолчали.

- 3наете ли, Виктория Викторовна, - заговорила девушка, тяжело вздохнув, - если бы

вы не были европейским светилом, и за вас не заступились бы самым возмутительным

образом, - лица, которых, я уверена, мы еще разъясним, - вас следовало бы привлечь.

- А за что? - с любопытством спросила профессор.

- Вы ненавидите налоговиков, - горячо сказала Оболенская.

- Да, я не люблю налоговиков, а также фармпредставителей, санстанцию,

пожнадзор и горздрав - печально согласилась Виктория Викторовна и нажала

кнопку на пульте. Где-то прозвенело. Открылась дверь в коридор.

- Валя, - сказала Виктория Викторовна в микрофончик на столе, - подавай, детка,

обед. Вы позволите, господа? Четверо молча вышли из кабинета, молча прошли в

приемную, и слышно было, как за ними зазвенела стеклянно и звучно парадная

дверь.Макака встала на задние лапки и сотворила перед Викторией Викторовной

какой-то намаз.

 

Глава 3

 

За обедом Чиче достался большой инжир и банановый жульен.

Затем профессор пошла в кабинет вместе с Василием Францевичем,

и они стали пить кофе, коньяк и закурили Cohiba .

- Вот, Вася, горестно сказала профессор, выпуская ароматное кольцо, - пропадет

скорее всего, клиническая лаборатория.

- Вы слишком мрачно смотрите на вещи, Виктория Викторовна, возразил молодой

доктор, - кризис долго не продлится.

- Голубчик, вы меня знаете? Не правда ли? Я - человек фактов, человек

наблюдения. Я - противница необоснованных гипотез. И это очень хорошо известно

не только в Украине, но и во всей университетской Европе. Если я что-нибудь говорю,

значит, в основе лежит некий факт, из которого я делаю вывод. И вот вам факт:

стойка для бахил в нашей приемной. Бахилы должны надевать на обувь

посетители, так положено, ведь ясно?

- Да, естественно…

"Ерунда - бахилы. Не в бахилах счастье", - подумала макака, - "но

личность выдающаяся".

- Вот смотрите – бахильная стойка. С 2001 года я работаю в этой клинике. И

в течение этого времени до марта 2010 года не было ни одного случая -

подчеркиваю красным маркером: н_и о_д_н_о_г_о - чтобы из нашей приемной

внизу при общей незапертой двери пропала бы хоть одна пара бахил. Заметьте, здесь

двенадцать кабинетов, у меня прием. В марте 10-го года в один прекрасный день

пропали все бахилы, в том числе две пары моих , три зонта, пальто и электрочайник у

Вали. И с тех пор бахильная стойка прекратила свое существование. Голубчик! Я не

говорю уже о нерегулярном вывозе мусора. Не говорю. Пусть: раз всеобщий пофигизм

– не нужно вывозить мусор.

Но я спрашиваю: почему, когда началась вся эта история, все стали ходить в грязных

ботинках без бахил по испанской плитке? Почему бахилы нужно до сих пор еще

запирать под замок? И еще приставлять к ним охранника, чтобы кто-либо их не

стащил? Кому это нужно?

Почему этот шарообразный налоговик не может натянуть на свои ботинки

бахилы внизу и пачкает плитку?

- Да у него ведь, Виктория Викторовна, для этого и вовсе нет времени, - заикнулся

было Василий.

- Ничего похожего! - громовым голосом ответила Виктория Викторовна.

- Ничего подобного! Совести у него нет!

- На какого черта санстанция убрала цветы с площадок? Почему кислород в системе,

который, дай Бог памяти, перекрывали в течение 12-ти лет два раза, - в теперешнее

время аккуратно заканчивается раз в месяц? И именно во время операции. Вы же

знаете, доктор! Вам, как анестезиологу, я помню, было не до шуток. Василий

Францевич, статистика - ужасная вещь. Вам, знакомому с моей последней работой по

гинекологической эндокринологии, это известно лучше, чем кому бы то ни было

другому.

- Кризис, Виктория Викторовна.

- Нет, - совершенно уверенно возразила профессор, - нет. Вы первый, дорогой

Василий Францевич, воздержитесь от употребления самого этого слова.

Это - мираж, дым, фикция!

- Что такое этот ваш кризис? Банковский жупел? Вампир, который выпил кровь из

Греции, перекрыл весь кислород? Да его вовсе и не существует. Что вы

подразумеваете под этим словом? - яростно спросила Виктория Викторовна у

несчастной рыжей макаки, устроившейся у ее ног, и сама же ответила за нее.

- Это вот что: если я, вместо того, чтобы оперировать каждый вечер, начну

измышлять, как-бы напечатать побольше денег, потом всучить их в кредит под

«выгодные» проценты каким-нибудь оборванцам, а когда раздам всем и прийдет

время их получить, - получу дулю под нос - у меня настанет кризис. Тогда еще у этих

оборванцев я заберу самое необходимое – работу, жилье и природные ресурсы. Я сделаю их

своими рабами и буду кричать на каждом углу, что наступил кризис, но я всех спасу. Как? Не

поверите. Выдам новые кредиты.

Если я, войдя в клинику, начну, извините за выражение, шастать в

операционной без бахил, халата и маски, и то же самое начнет делать наша медсестра

Валя, - в операционной начнется кризис. Следовательно, кризис не в операционных и

банках, а в головах.

Значит, когда эти шароголовые кричат « победим кризис!» - я смеюсь. (На лбу у

Виктория Викторовны выступили мелкие капельки).

Клянусь вам, мне смешно! Это означает, что каждый из них должен лупить

себя по затылку! И вот, когда он вылупит из себя всякие галлюцинации по поводу

сверхновых налогов и ипотек, и займется честной и качественной работой -

прямым своим делом, - кризис исчезнет сам собой.

Двум богам служить нельзя! Невозможно в одно и то же время драть

сумасшедшие налоги и думать, что достойная частная медицина сама по себе

разовьется на благо имущего народа!

Это никому не удается, доктор, и тем более - людям, которые, вообще отстав в

развитии от европейцев лет на 200, до сих пор еще не совсем уверенно застегивают

свои собственные штаны!

- Никакой городовой, милицейский, полицейский здесь не помощники, дорогой Василий

Францевич. Я вот вожу внучку в церковно-приходскую школу по воскресеньям и

надеюсь, что зная Закон Божий, - она хотя бы не натворит больших глупостей и

подлостей в своей жизни. Воспитание с малолетства совести, лелеяние

совестливого человека, а не насмешка над ним, что везде и всюду происходит -

и положение само собой изменится к лучшему.

За окнами плыл в синих тучах оранжевый закат, жара отступала.

Кондиционеры в кабинете тихо бормотали, и прохлада ласкала обезьянье тельце.

Чича сладко спала.

Глава 4

- Спасена лаборатория! Вы, Вася, наверное, и не знаете, как потратить

полмиллиона?

- Чьи?

- Да Ваши же!

- Профессор!?

- Вот послушайте, голубчик, – на этой неделе в Киев прилетает из Бразилии одна

владелица заводов-газет-пароходов и она хочет омолодиться у нас. Влюблена

безумно в какого-то жиголо и мы ей трансплантируем яичники от Чичи!

- Клево! А че, Бразилия – это ж там, где «много-много диких абизян… ». Не

смогли найти подходящую?

- Вася, вы меня обижаете. Обезьянами там, конечно, хоть улицу мости, а вот стоящего

тератолога-гинеколога нет. И, надеюсь, не будет в обозримом будущем. В общем –

готовьте большой кошелек, - ну и Чичу. Да, кстати, о деньгах, доктор! – заволновалась

Виктория Викторовна, вам на карточку сегодня поступит 40 тысяч за прошлую

операцию.

- Мерси боку, профессор, - покраснел Василий Францевич и невольно пощупал боковой

карман.

- Я сегодня вечером не нужен вам, Виктория Викторовна? - осведомился он.

- Нет, благодарю вас, голубчик. Ничего делать сегодня не будем. Во-первых, наш

кольпоскоп «издох» и сдан в «Медтехнику», а во-вторых, сегодня в опере - "Аида".

А я давно не слышала. Люблю... Помните? Дуэт... тари-ра-рим.

- Как это вы успеваете, Виктория Викторовна? - с уважением спросил врач.

- Успевает всюду тот, кто никуда не торопится, - назидательно объяснила хозяйка

клиники. - Конечно, если бы я стала каким-нибудь депутатом, начала прыгать по

заседаниям и комиссиям вместо того, чтобы заниматься трансплантациями, я бы

никуда не поспела, - под пальцами Виктории Викторовны в кармане небесно заиграл

мобильник, - начало девятого... Ко второму акту поеду... Я сторонник разделения

труда. В опере пусть поют, а я буду оперировать.

Вот и хорошо. И никаких кризисов...

Вот что, Василий Францевич, вы все же следите внимательно: как только прийдет

факс из Бразилии о приезде миллионерши, тотчас в аэропорт, встретить, свозить на

обследование, - и ко мне!

- Не беспокойтесь, Виктория Викторовна, - мне функциональная диагностика все по

высшему разряду обещала.

- Отлично, а мы пока эту несчастную тихоню понаблюдаем. Пусть шея у нее

заживает.

"Обо мне заботится", - подумала обезьянка", - очень хорошая женщина. Я знаю,

кто она. Волшебница и кудесница из сказки про обезьянью золушку... Ведь не может

же быть, чтобы все это я видела во сне. А вдруг - сон? (Макака уронила слезу). Вот

проснусь... и ничего нет. Ни кожаного кресла в кабинете, ни прохладной простыни, ни

авокадо. Опять начинается зооцирк, безумная жара, раскаленный ошейник, жажда,

мухи, сволочь Арик… Боже, как тяжело мне будет!.."

Но ничего этого не случилось. Именно зооцирк растаял, как мерзкое сновидение, и

более не вернулся.

Видно, уж не так страшен кризис. Невзирая на него и жару на улице, каждый день,

серые кондиционеры над окнами тихо работали и свежая прохлада волнами

расходилась по всей клинике.

Совершенно ясно: Чича вытащила самый главный обезьяний билет. Глаза ее

теперь не менее двух раз в день наливались благодарными слезами по адресу

благодетельницы из "МЕГАСТАР - РЕЗУСШОУ & ГИНОМЕДИКАЛ" . Кроме того,

все зеркала в приемной возле охранника Федора отражали удачливую обезьянку –

красавицу.

"Я - красавица. Быть может, неизвестная обезьянья принцесса-инкогнито",

размышляла макака, глядя на свою причесанную рыжую довольную мордочку,

плывущую в зеркальных далях. - " Очень возможно, что бабушка моя

согрешила с гамадрилом. То-то я смотрю - у меня на морде - черное пятно.

Откуда оно, спрашивается? Виктория Викторовна человек с большим вкусом, и

не возьмет она первого попавшегося макак - резуса из цирка».

Но вдруг ее тщеславную мысль перебило. Внезапно и ясно почему-то вспомнился

необьятный бразильский пляж, взметнувшиеся в небо пальмы, свежие бананы, вольные банды

бродячих обезьян. «Нет, куда уж, ни на какую волю отсюда не уйдешь, зачем лгать,» - тосковала

макака сопя носом, - «привыкла. Я хозяйская обезьянка, интеллигентное существо, отведала

лучшей жизни. Да и что воля? Так, дым, мираж, фикция… Бред этих злосчастных демократов…»

Во время приемов санстанции и фармпредставителей Виктория Викторовна

окончательно получила звание божества. Обезьянка становилась на задние лапы и

хлопала в ладошки. Чича изучила время прихода Виктории Викторовны в клинику,

и с криком «чи-чи-чи-и-и-и» вылетала встречать ее в вестибюль.

Хозяйка клиники вплывала в новом английском костюме и потрясающей

шляпке в тон, распространяя тончайшие французские ароматы и голос ее, как

командная труба разносился по всей приемной.

- Зачем ты, паршивка, Васину шапочку разорвала? Она тебе мешала? Мешала, я

тебя спрашиваю?

- Ее, Виктория Викторовна, нужно ремнем отлупить хоть один раз, возмущенно

говорила медсестра Валя, - а то она совершенно избалуется. Вы поглядите, что она с

вашими бахилами сделала.

- Никого лупить нельзя, - волновалась Виктория Викторовна, - запомни это

раз навсегда. На человека, как и на животное, можно действовать только лаской

или применять нейролингвистическое программирование и зоогипноз. Инжир ей

давали сегодня? Чи-чи-чи-чиии! – визжала макака-подлиза и принималась танцевать

сальсу.

Тут начиналось всеобщее веселье. Чича обладала каким-то секретом покорять

сердца людей.

- Шапочку Василию Францевичу новую выдать сегодня же. А Чиче чего-то

явно не хватает для танца. Вот тебе, Валя, 200 гривен и 50 на такси, поедьте в

супермаркет, купите ей хорошую жилетку и шляпку с кисточкой.

На следующий день на обезьянку надели узенькую блестящую жилетку и алую феску

со стразами. Поглядевшись