Беркович едет к... женшине

На свое 60-летие Беркович попросил жену об одолжении.
— Нет,- отрезала Циля. — Ты же знаешь, что я этими глупостями уже давно не занимаюсь. А если тебе некуда энергию свою девать, то убери в доме.
И жена сунула в руки ему мокрую швабру.
— Но у меня же сегодня юбилей — с обидой произнес Беркович.
— Неужели я не заслужила у тебя провести день рождения своего мужа в чистом доме? — спросила Циля. 
«Какая-то извращенная логика», — с горечью подумал Беркович и позвонил своему другу Грузману.
— Дурак, — коротко сказал друг, выслушав жалобы Берковича. — Нашел кого просить. Выйди на backpage.com, клыкни на «эскорт» и выбери себе кого-то по своим деньгам.
— Так это же...
— Вот именно. Оно самое.
— Но я не могу. Я все таки воспитан на классической русской литературе.
— А я на чем? Мы все думаем, что мы Печорины и Ленские, а на самом деле мы... Помнишь, Паниковский говорил Балаганову: «Вы, Шура, жалкая ничтожная личность.» Так вот, он говорил это не ему.
— А кому? — невинно спросил Беркович.
— А нам всем, — авторитетно заявил Грузман. — И ты думаешь, что писатели, которые нас воспитывали, были другими? Я недавно узнал, что Пушкин записал в своем дневнике «Сегодня, с божьей помощью у... (тут Грузман употребил глагол, который бы вогнал бы в краску отца Бени Крика) Керн.» А что он нам написал? «Я помню чудное мгновение.» И так далее. То есть, себе, значит... (Грузман опять употребил «убийственный» глагол), а нам — «чудное мгновение». Ну не лицемер?
Проведенный Грузманом краткий экскурс в русскую литературу убедил Берковича. Он набрал у себя на компьютере нужный сайт. От качества и разнообразия предложений у Берковича поднялось давление. Он закрыл на замок дверь своей комнаты и, не обращая внимания на невразумительные крики Цили (по другому жена с ним уже давно не разговаривала) позвонил юной особе, которая принимала на дому. Запинаясь и теряя голос Беркович провел переговоры, договорился о цене за пятнадцать минут и узнал адрес, который оказался гостиничным номером. Оставалось только придумать предлог, чтобы ускользнуть из дома на эти пятнадцать минут. Ничего путного ему в голову не приходило. Изумучившись и злясь на самого себя Беркович брякнул первое, что пришло на ум.
— Мне надо выйти на пятнадцать минут.
Циля смотрела русское телевидение. На экране пел Басков. 
— Так это, я значит... — замялся Беркович.
— Да вали, куда хочешь, только не мешай мне смотреть телевизор, придурок, — рявкнула Циля. 
— Придурок! — чуть было не выкрикнул от радости Беркович и выскочил из дома. — Побольше бы нам этих Басковых!
В машине его стали одолевать сомнения, переходящие в страх. Беркович знал, что едет нарушать закон. Он подумал, что, как раз сейчас, в штате проводится секретная операция по вылавливанию таких извращенцев, как он. Что девушка, на самом деле переодетая полицейская и, что, как только он даст ей деньги, на него наденут наручники и уведут в тюрьму. Потом сообщат Циле, а она сообщит детям и внукам и они все придут в тюрьму освобождать его под залог. И еще сообщат на работу, а там проведут собрание, на котором его единственная подчиненная, Муся Чипер встанет и скажет: «Таким, как он не место в нашей компании по производству дайперсов!»
Растревожившись, еле сдерживая бившую его нервную дрожь, Беркович позвонил Грузману по сотовому. 
— Еду на дело, — тихо сказал он в трубку.
— Какое дело? — не понял Грузман.
— А на то, на какое ты меня послал.
— Ты меня в это дело не впутывай... Ах, на это! Не может быть. Ну ты и смельчак. Тут как раз в новостях показывают, как полиция вывозит труп мужика из дома одной такой. Представляешь, она заманивала, а ее бойфренд грабил.
— А я кошелек в машине оставлю.
— Вот он тоже оставил. И... не смог откупиться, — вздохнул Грузман. — Да ты не расстаривайся. Не все они такие. Среди них много честных и порядочных девушек. Тебе сейчас ни в коем случае нельзя волноваться, а то ничего не получится. Только опозоришься. Ты Сиалис выпил?
— Для храбрости, что ли? Это что — вино такое?
— Вино? Ну ты совсем темный. Ты когда последний раз этим занимался?
— Кажется в прошлом веке, — честно признался Беркович.
— Тогда дела твои совсем плохи. Ты сейчас обязательно спонтанно думай о чем-то, что у тебя в этом плане было с Цилей. Для настроя. Думаешь?
— Думаю, — ответил Беркович.
— Опиши. Я скажу то ли это.
— Вот Циля спрашивает, почему я не вымыл посуду после себя. Она меня об этом спрашивает по три раза на дню. Я ни о чем другом и думать то не могу.
— Надо, брат, надо. Напрягись. Что-то ближе к телу. Представь себе что-то, наконец.
— Ну если на конец, то представляю Цилю орущую: «Ты почему не вытер пыль с него.» 
— Ужас! Давай пойдем по другому пути. Вообрази что-то экстремальное. Что Циля влюбилась в кого-то. Вообразил? — спросил Грузман.
Беркович не отвечал. Теперь уже Грузман заволновался.
— Вообразил? — с заботой в голосе повторил он свой вопрос.
— Вообразил, — печально ответил Беркович. 
— Ну и в кого? — спросил Грузман.
— В бульон с клецками. 
— Ты где сейчас?
— Я уже здесь, постичал постучал и жду.
— Значит так, — серьезно молвил Грузман. — Ты мой друг. Я обязан тебя предупредить. Там тебя могут обмануть, ограбить и убить. Это раз. Учитывая, то обстоятельство, что ты несколько, так сказать, заржавел, у тебя, скорее всего ничего не получится. Ты себя, как мужчина, опозоришь. Это два. Тебя могут заразить, в лучшем случае, герпесом, а в худшем... К сожалению, мы не успели об этом поговорить. Это три. Если дама «засветилась», то полиция будет прослушивать ее разговоры и выйдет на тебя. Выбрось, на всякий случай, свой телефон в реку. Это четыре. Да, кстати, на какие деньги ты с ней договорился?
— На двести долларов за пятнадцать минут, — слабеющим голосом прошептал Беркович.
— Ты сума сошел! — заорал в телефон Грузман. — Это стоит восемьдесят пять!
Услышав легкий стук, девушка поняла, что пришел очередной клиент. Она посмотрела на себя в зеркало, подкрасила губки и открыла дверь. Грузный немолодой мужчина с невероятно бледным и потным лицом закатил глаза и, теряя сознание, упал ей на руки.