К морю (ч. 12) (плотогонские истории)

16. Девица

На следующий день порез у Ермолая воспалился, и рука распухла, пойдя жёлтыми пятнами.
— Ерунда, — успокоил Прохора кольщик. — Не такое видывали.
Он лёг на край плота и опустил больную руку в воду.
— Вот увидишь, — беззаботно подмигнул Ермолай, — Волга-матушка враз всё вылечит.
Однако к утру руку раздуло, и она перестала сгибаться в локте, а у Ермолая начался такой жар, что Прохор не на шутку испугался.
— Как увидим городок, отведу тебя в лазарет.
— Боже упаси, Прошенька, — взмолился кольщик. — Эти лекари, чуть что, хвать за нож и давай добрых людей увечить. Мне бы водочкой рану промыть, да внутрь немного принять, вот и поправлюсь.
— Ладно, — согласился Прохор. — Остановимся у первой деревни, найдём тебе водки, но если не поможет, тут уж обессудь, без доктора не обойдёмся.
Как назло, впереди, насколько хватало взгляда, тянулись безлюдные места, заросшие чахлым лесом. Прохор уложил Ермолая в шалаш, накрыл рогожкой и обмотал голову мокрой тряпицей. Кольщик впал в забытьё и лежал тихо, лишь иногда постанывая. Прохор, мучаясь от собственного бессилия, вышагивал по плоту. Наконец, уже за полдень, он заметил белёсую струйку дыма, поднимавшуюся над береговым камышом. Вскоре показалась и одинокая избушка, стоящая у самой воды. На крыльце, выходящем к реке, сидела девка в красном сарафане и пристально смотрела на приближающийся плот.
— По здорову живёшь, красавица, — приветливо улыбнулся ей Прохор.
— И ты не хворай, — чуть заметно кивнула та.
— Мне бы водки у кого купить.
Девка, молча, достала из кармана горсть семечек и принялась грызть, переведя взгляд на реку.
— Помогай, сестрёнка, — заволновался Прохор. — Мне, вправду, водка позарез нужна. Видишь, товарищ помирает.
В это время Ермолай, лежащий в шалаше, страдальчески застонал.
— Понятное дело, — хмыкнула девка. — Гляжу, скоро совсем помрёт без вина-то.
— Дура ты! — озлился Прохор. — Сказал же, болеет человек. Рану промыть надо, а нечем.
Девка недоверчиво хмыкнула, но встала и, чуть пройдя по берегу, издалека заглянула в шалаш.
— Что стряслось-то?
— Порезался он два дня назад. Думали, само пройдёт, ан нет, так прихватило, что с утра в жару лежит-бредит.
— Ох, долюшка моя, — вздохнула девка и, подобрав подол сарафана, пошла к избе.
— Чего столбом стоишь? — крикнула она. — Тащи сюда товарища своего.
Прохор поднял на руки Ермолая, внезапно оказавшимся на удивление лёгким, и поспешил за ней. Девка, миновав дом, отворила дверь бани и махнула рукой, приглашая заходить. Проходя мимо избы, Прохор украдкой заглянул в окно, где с удивлением увидел богато накрытый стол. Хозяйка тем временем, засветила в парной лампу и помогла уложить Ермолая на полку. Быстро размотав тряпку на руке кольщика, она осмотрела воспалённую рану, и, не сказав ни слова, вышла.
— Держись, дядька, — Прохор подложил под голову Ермолая берёзовый веник. — Сейчас водки принесут, враз на ноги встанешь.
Вернулась девка со склянкой.
— Глотай, — сунула она пузырёк кольщику.
— Сначала сама отпей, — недоверчиво принюхался тот. — Знаю я вашу сестру.
Хозяйка в ответ, ухватив Ермолая за бороду, силой засунула ему в рот склянку и заставила выпить.
— Теперь до утра проспит, — деловито сказала она Прохору и вновь ушла.
Появилась девка спустя полчаса, неся глиняную миску с зеленоватым варевом. Добавив туда золы из печи, сунула её Прохору.
— Вот тебе и занятие. Садись рядышком с товарищем и полегоньку в руку втирай. Потом подожди, пока высохнет, смой и снова втирай.
— Спасибо, сестрёнка, — поблагодарил Прохор.
— Ну тя к лешему, — сердито отмахнулась та и ушла.
***
Проснулся Прохор, когда уже рассвело. Ермолай сидел на полке и удивлённо оглядывался.
— Где это мы, Прошенька? — спросил он. — Никак в бане?
— Как рука? Не болит?
— Да, чего с ней будет? — весело ответил кольщик. — На мне всё, как на собаке заживает.
Стукнув дверью, вошла хозяйка.
— Ожил, никак, — прищурилась она, разглядывая довольного Ермолая.
— Нет на свете такой хвори, красавица, — бойко заговорил тот, — что б меня с ног свалить. Я, веришь-нет, таким уж уродился и, словно заговорённый, всю жизнь живу. Вот, послушай, расскажу правдивую историю...
— А раз выздоровел, — оборвала девка, — то и ступайте с Богом.
— Что же, и чайком не напоишь? — беспечно откликнулся Ермолай, но Прохор, ухватив его, скоро вывел из бани и повёл к плоту.
— Сейчас соберу чего-нибудь в дорогу, — сказала хозяйка и ушла в дом.
— Крутой нрав у девки, — шепнул на ухо кольщик Прохору.
— Какой бы не был, а тебе поблагодарить не грех.
— А я чего? Я добро помню.
Вышла девка с узелком в руках.
— Спасибо за всё, — поклонился Прохор.
— Может помочь чем? — бойко поддержал Ермолай. — Мы на любое дело спорые. Забор поправить, дров наколоть, крышу починить, всё можем.
— Не надо ничего, прощайте.
Кольщик развёл руками, мол, как скажете, а наше дело предложить.
— Ты, верно, вчера ждала кого, да мы помешали, — виновато улыбнулся Прохор.
— Ждала, — кивнула девка, — да, видно, напрасно. Слыхали про такого Картузова?
Ермолай открыл было рот, но Прохор больно пхнул его в бок и кольщик закашлялся.
— Это кто ж такой? — спросил он. — Кажется, есть такой купец в Рассушине.
— Не купец, а плотогон с верховьев, — вздохнула хозяйка. — Сказывают люди, что плавает он на белом плоту под шёлковым парусом. Добрым людям помогает, а дурных наказывает. Плуты и разбойники от него прочь бегут, а нечисть в лесах хоронится.
— Чудеса, — восхищённо простонал Ермолай. — Да тебе-то он зачем?
— Затем, — отрезала девка, — что объявился он сейчас в наших краях. Говорят, что невесту ищет.
— Что ж, — пообещал Прохор, — если встретим, то сей же час о тебе расскажем. Глядишь, и причалит к твоему берегу белый плот под парусом.
— К моему берегу, — помрачнела хозяйка, — всё больше такие как вы причаливают.
Она махнула на прощание рукой и ушла в избу.