Соня

Было, да быльем поросло...

Тепло уже в мае. Хотя это северная столица Санкт-Петербург. Из дортуара Смольного института видна Нева. По реке частенько плавали парусники и лодки. Кто там? Катаются богатые бездельники? Или бедные рыбари?

Красавица Соня, лет семнадцати, входит в дортуар. Её темные волосы убраны в пучок. «Просыпайтесь, девочки!» Начинается шевеление и просыпание воспитанниц. Слышны шепоты: «Посмотри, наша Сонечка пришла. Как хорошо!». Соня немного важничает и тому есть причина. «Вы не забыли? Сегодня праздничный бал. Елизавета Ивановна приболела. Сегодня я ваша классная дама». Девочки любят Соню и побаиваются Елизавету Ивановну. И потому, день сегодня радостный. Девочки кричат «Ура!», быстро одеваются и идут в туалетную комнату. Соня открывает окна и задерживается, любуясь солнечным утром, небом, облаками и слушая утренний щебет птиц. Подливает масло в лампадку на киоте. И когда девочки возвращаются и встают на колени, начинает молитву, а девочки подхватывают: «Отче наш, иже еси на небеси, да светится имя твое, да придет царствие твое...»

*

Недалеко от набережной Обводного канала стоит старенькое трехэтажное здание. Таким же майским днем, когда и началось наше повествование, император Александр Первый основал здесь Школу гвардейских прапорщиков. Только было это в 1823 году. А сейчас, в 1914-ом, учебное заведение называется уже Николаевским кавалерийским училищем. На лестничной площадке училища юные корнеты садятся по очереди на деревянный макет коня и отрабатывают осанку. Тут же «старший» корнет тренирует одного из «молодых». «Молодой» делает приседания.

«Старайся, «молодой», старайся, укрепляй «шенкеля» — приговаривает «старший».

Один из корнетов открывает дверь в «курилку». Комната разделена надвое бороздой по полу. По одну сторону этой борозды расположились «господа корнеты», то есть старшие. По другую сторону борозды — «молодые», или «сугубцы».

Два старших корнета, Анатолий и Николай, курят и переговариваются. «Анатоль, собираешься на бал к «смолянкам»? — "У них бал? — "Да. 150 лет основания. Основатель Бецкой.

«Иван Иваныч Бецкой —

Воспитатель детской.

Выпустил кур,

Монастырских дур».

Анатолий смеется: «Ты придумал?» — «Ну что ты! Народное творчество.

Пойдем, Анатоль, — продолжает Николай, — Несколько танцев со "смоленскими курочками". Покажемся в высшем свете, а затем — к "прекрасным незнакомкам" в Таврической парк».

Анатоль улыбается: «К кокоткам? Да еще в самовольную отлучку?

Николай шутливо бьет Анатолия кулаком в грудь — «Анатоль, я не узнаю тебя. Мы же лихие гусары! А? Нет, я не отпущу тебя от себя». И тут же кричит молодому корнету — Эй, «молодой», черта!

Молодой резво отскакивает назад.

«Отвечай, что за черту ты переступил?»

Молодой отвечает четко: «След шпоры корнета Лермонтова, господин корнет!» — «Вот так. Десять приседаний!

«Молодой» приседает с папироской во рту. — «Молодец, вольно!» 

*

У главного входа в Смольный институт начинается съезд гостей к праздничному балу. Подъезжают пролетки, кареты, ландо. Корнеты подходят строевым шагом в парадной летней форме. Из окон выглядывают возбужденные воспитанницы. Вместе с ними выглядывает и Соня.

В строю корнет находятся и Анатолий с Николаем. Николай кивает на смотрящих из окон девушек: «Смотри, Анатоль, сколько "курочек"! О! Да вон та "смуглянка" просто красавица!»

Анатолий внимательно смотрит вверх на Соню.

*

В зале с колоннами стоят торжественные педагоги, родители, военные- старшие чины и юнкера. Здесь же важные официальные лица. Звучит музыка полонеза. В первую пару становятся Начальница института и Глава Попечителей, седовласый пожилой мужчина. В первом ряду девушек-воспитанниц стоит Соня. К ней идут Анатолий и Николай. Соня заговаривает первая: «Неужели вы не узнаете меня, Коля?» — «Нет... Это...» — «Ну да. Я Соня» — «Вы — Сонечка Боде?» — «Да.» — «Вот это да! Как вы выросли и изменились! Когда мы с вами виделись в последний раз. вы были совсем девчонкой... Да, знакомьтесь: мой друг Анатолий Майков. Мы оба курсанты Николаевского кавалерийского училища. Анатоль, а это Сонечка Боде, дочь полковника де Боде. Мы были с ней соседями по именьям.

«Здравствуйте», — произносит вежливая Соня. Анатолий в ответ: «Я очень рад с вами познакомиться».

«Так как же нам быть? — лукаво спрашивает девушка — «Вы оба меня приглашаете на танец?»

«Решайте, Соня. Вы теперь уже взрослая, — смеется Николай.

Соня продолжительно смотрит на Анатолия. Её выбор ясен.

Ясное дело, в танце происходит обмен биографическими данными. Выясняется, что Соня — выпускница института. А сейчас продолжает посещать педагогический класс. Опекает малышей. Слушает лекции по педагогике... Анатолий прямо, по-армейски, «идет в атаку» — приглашает Соню еще раз встретиться. Соня немного удивлена таким напором. Но это, как водится, и понравилось ей.

*

Воспитанницы Смольного института сидят в ложах Мариинского театра. Среди них Соня. Она ищет кого-то взглядом. Анатолий в партере смотрит в бинокль, улыбается, отрывает бинокль от глаз и радостно кивает Соне, и чуть кланяется ей. Представление начинается. Звучит увертюра. Это «Севильский цирюльник». Божественная музыка!

Соня и Анатолий идут вместе по коридорам и фойе, никого не замечают и смотрят только друг на друга. Анталий почему-то печален. Он раскрывает Соне причину, как самому близкому другу:

«Как странно, Соня. Этот театр, прекрасная музыка, великие певцы... А на наших границах скапливаются войска, подвозятся боеприпасы, готовится война...

Его печаль передается Соне:

«Я боюсь за отца. Он очень порядочный, честный человек. Он не будет беречься, думать о себе. Это ужасно... Я даже готова ехать к нему и охранять его там...»

«Вы? На фронт? Это невероятно. Вы не созданы для окопов... и вообще, для смерти...»

Соня отвечает по-взрослому: «Вы говорите, как поэт. Я смотрю на ситуацию реально...»

«Ну, хорошо. Вы реальный человек. Но вы хотя бы пробовали ездить верхом?

«Нет».

«Я научу вас».

О молодость, молодость! Они молоды и готовы держать слово и решаться на исполнение самых невероятных намерений и планов.

*

Соня прогуливается в парке на берегу Невы, Вечереет. По берегу скачет стройный всадник на прекрасной лошади. Он скачет к Соне. Она узнает его. Это Анатолий. Он соскакивает на землю, почтительно целует ей руку. Соня гладит коня. Анатолий помогает Соне сесть в седло и ведет коня в поводу.

*

На железнодорожная станции Соня выходит из вагона с саквояжем и чемоданом. Соню встречает поручик. Неожиданно для девушки он называет Соню по имени: «С приездом, Софья Августиновна!»

«Николай?» — узнает его Соня.

«Да, так распорядилась судьба, чему я очень рад. Поручик Волков — адъютант барона Боде к вашим услугам».

«Вы и отец — здесь вместе. Вот чудеса! А где?..»

«Анатолий? Вот этого я, к сожалению, не знаю. Меня отправили раньше.

Они садятся в авто и как только оно подъезжает к деревенской избе, из нее выходит взволнованный офицер и всплескивая руками начинает причитать:
«Соня, что ты делаешь?! Что ты делаешь... Этот твой внезапный приезд...»

*

Соня просыпается в избе. Она скидывает шинель и выглядывает в окошко.

Виден двор, солдаты, офицеры; среди них и адъютант отца Николай.

«Доброе утро, Николай! — улыбается ему Соня.

«Доброе...» - Николай непривычно серьезен.

«Что вы так невеселы? Послушайте, что пришло мне на память:

«В красивое время,

Когда опасались

Грешить слишком много

И черта боялись,

И верили в Бога,

Слова были тверды,

Друзья были честны,

Все рыцари горды,

Все дамы прелестны».

«Я согласен с вашим рыцарем» отвечает Николай — Но сегодня Австро-Венгрия объявила нам войну...

«Боже мой!» — только и может сказать Соня.

«Начштабом назначен генерал-лейтенант Гутор. Ваш отец теперь под его началом. Вот так. Да, Соня, свершилось...

Соня молчит.

Лихорадочно суетятся люди, лошади, телеги, полевые кухни.

Солдат вносит внутрь избы солдатское обмундирование.

Обращается к Соне: «Вот. Велено вам доставить, ваше благородие».

«Спасибо. Идите, пожалуйста».

«Слушаюсь».

Соня разворачивает и надевает нижнее белье, штаны, гимнастерку, обмотки, пару ботинок, папаху, ремень, подсумок для патронов.

*

Романтичными и даже смешными представляются попытки девушки Сони стать настоящим воином. Но что-то тянуло Соню в эту воинскую катастрофу. Её ангел как бы предвидел смерть ее отца от смертельной раны в феврале 1915 года в районе Одессы. И она потянулась по этой дорожке, ее милые девичьи ножки обулись в грубые сапоги. И воинская карьера стала её судьбой. К 1917 году она уже была прапорщиком.

*

Мальчик-продавец газет бежит по улице Москвы, восторженно выкрикивая: «В Петрограде революции! Временное правительство арестовано! Его остатки прячутся в Москве. Совет рабочих депутатов призывает завершить в Москве дело, начатое в Петрограде...» 

В московском доме семейства Боде мать Сони сидит на полу, закрыв голову руками. Девушка-прислуга лежит на полу. Она вскрикивает при каждом выстреле. С улицы слышны выстрелы, пулеметные очереди и редкие артиллерийские залпы. Николай за занавесью у окна. Он осторожно выглядывает на улицу.

«Николай, отойдите от окна, — шепчет мать Сони, — я умоляю вас. Я этого не выдержу. Третьи сутки ее нет...»

«Хорошо, — решает Николай, — Я иду ее искать»

Он идет к выходу, надевает штатское пальто. В это время дверь открывается, входит Соня в форме прапорщика, с револьвером.

«Наконец-то, Соня. Вы с ума сошли! Вы убьёте свою мать»

Соня отзывается слабым голосом: «Все... У нас больше нет сил. Ни резервов, ни боеприпасов...»

«Где ты была?

«У Никитских ворот. Я сделала свое дело, мой взвод сжег большевистский штаб».

«Слава Богу, ты жива».

«Остается одно...»

«Что ты задумала?

«Вы поедите со мной. Вдвоем это легче сделать...»

«Куда?..»

«Все лучшие офицеры собираются на Дон, к казакам. Там мы объединимся.

«Ты обезумела, Соня! Постой, у тебя же кровь...»

«Оставьте! Николай, я когда-то восхищалась вами. Вы учились на военного. А сейчас... Вы ведете себя, как дезертир. Стыдно вам должно быть... Я готова на все. Хотите, устроим свадьбу? Это успокоит маму. Мы скажем, что едем на лечение на кавказский курорт. Мы продолжим борьбу вместе. И тогда, может быть, я и смогу вас полюбить...»

«Нет. Мне такая свадьба не нужна...»

Соня внимательно смотрит на Николая и тихо произносит: «Оставьте меня. Уходите».

*

Новочеркасск. Декабрь 1917 года. Соня подходит к дому, где расположилась ставка Корнилова. Над домом развевается трехцветный российский флаг. У дома — несколько всадников. Три человека уже прошли в дом. Один из офицеров спешивается и оказывается лицом к лицу с Соней. Это Анатолий Майков.

«Вы?! — выдыхает Соня.

Анатолий не сразу узнает её:

«Соня...»

«Вы живы, Анатолий?! Это чудо... Мы встретились. Вы знаете, я ведь полюбила вас, пока мы не виделись. Это так странно. Чего только со мной ни случалось, а я каждый день ждала вашего письма...»

Анатолий отрывает ее от себя, держит ее за плечи, смотрит ей в глаза.

«Софья, вы здесь?! Каким образом?»

«Я служу в Добровольческой Армии. Вы — тоже?»

«Конечно. Но вы женщина...»

«Ну что вы! Вы не знаете. Я состояла в московском женском батальоне, я командовала взводом юнкеров во время московских боев с большевиками. Была ранена. Я в звании прапорщика»

«Вы прапорщик? Вы воевали? Невероятно! Вы — ангел Смольного института. Вы — неземное существо. Соня, а я полюбил вас с первой встречи...»

Три офицера-кавалериста, вошедших раньше в дом, возвращаются. Среди них генерал Эрдели. Он командует:

«Майков! Штаб и армия передислоцируются. В седло!»

«Есть!»

Анатолий вскакивает в седло.

«Ваше превосходительство, я хочу познакомить вас с моей невестой. Прапорщик баронесса Софья де Боде. А это — генерал Эрдели — командующий конницей».

"Поздравляю. Это приятный сюрприз. Вот выбьем большевиков из Екатеринодара и сыграем вашу свадьбу. Согласны?

От неожиданности Анатолий и Соня отвечают вместе:

"Так точно, ваше превосходительство!

Эрдели скачет вперед, за ним сопровождающие всадники. Анатолий склоняется из седла и целует Соню в губы. Соня растеряна.

«Возьмись за стремя и чуть-чуть проводи меня. Так делают казачки, провожая мужей»

И Соня провожает его, и Анатолий скачет вслед за всадниками.

*

Офицерский полк целый день идет по размокшей дороге. Земля смешана со снегом. Здесь и прапорщик Боде. Вечереет. Ординарец докладывает Корнилову: «Впереди — речка, а за ней вражеские посты. Нашим огнем неприятель отброшен. Генерал Марков приказал искать переправу или брод». Корнилов отпускает ординарца и предлагает Деникину у и Соне пойти погреться в хату на хуторе. Они идут. Соня и Деникин втискиваются в избу с огромным трудом сквозь сплошную живую стену человеческих тел. Внутри человек сто.

Какой-то офицер приглашает: «Садитесь к нам, Соня. И вы, Антон Иванович».

Соня и Деникин присаживаются. Деникин, оглядевшись, громко говорит: «Что носы повесили? Запевай!

«Прощай, труба зовет, ведь завтра в поход...». Постепенно, нехотя, но почти все подхватывают марш «Прощание славянки».

"Подхватывай, Соня. — говорит Деникин — Твоя песня. "Прощание «смолянки».

Соня улыбается: «Я с вами никогда не прощусь».

Вдруг голос снаружи: «Приказ двигаться. Форсировать реку вброд. Верхом и на крупах лошадей. Мост большевики разбили». Люди, ворча и ругаясь, медленно выходят наружу.

*

Поздно ночью переправляется через реку конница. В ее составе двигается и кавалерист Анатолий Майков. Переправившись на другой берег, Анатолий мечется и обращается ко всем встречным.

«Вы не видели прапорщика Боде? Где Корнилов? Где Ставка? Где штаб?

*

«Пахнет» весной. Генералы, офицеры Добровольческой армии и бледная, исхудавшая Соня стоят на пригорке и смотрят на предместья большого города. Соня обращается к офицеру. У него внешность кавказца. Это Резак бек Хаджиев, адъютант Корнилова.

«Бек, неужели мы дошли, и это Екатеринодар?»

«Он самый. Вон кладбище, а во-он Черноморский вокзал».

К разговору присоединяется офицер Долинский — тоже адъютант Корнилова.

«А ведь сейчас Страстная неделя. Возьмем город к Воскресению Христову.

«Дай Бог!» — отзывается Соня.

Корнилов делает знак и идет в домик. Все — за ним. Мальчик-подросток застыл у дома, и остолбенело смотрит на офицеров, проходящих мимо него в дом.

В комнате сидят Корнилов и все генералы Добровольческой армии: Деникин, Алексеев, Марков, Эрдели, начальник штаба Романовский, Богаевский, атаман полковник Филимонов.

Корнилов продолжает речь: «Положение тяжелое. Противник во много раз превосходит нас силами. Наши войска понесли тяжелые потери, особенно в командном составе. Люди утомлены. Число раненых перевалило за полторы тысячи. Некоторые казаки (смотрит на атамана Филимонова) расходятся по станциям. В связи со всем перечисленным я не вижу другого выхода, как взятие Екатеринодара. Поэтому завтра я решил на рассвете атаковать по всему фронту. Ваше мнение, господа?

Деникин: «Первый порыв прошел, настал предел человеческих сил, и об Екатеринодар мы разобьемся. Неудача штурма вызовет катастрофу».

Марков: «Даже взятие Екатеринодара вызовет большие потери, и у нас не хватит сил на защиту и охрану большого города».

Эрдели: «Я согласен с этим».

Романовский: «Я также сомневаюсь в целесообразности штурма».

Богаевский: «Я тоже считаю штурм невозможным».

Филимонов: «Подождать бы надо трошки, Лавр Георгиевич».

Тяжелая пауза.

Алексеев: «Я полагаю, что лучше будет отложить штурм до послезавтра. За сутки войска несколько отдохнут. За ночь можно будет произвести перегруппировку на участке корниловского полка. Быть может, станичники подойдут еще на пополнение».

Корнилов: «Хорошо. Итак, будем штурмовать Екатеринодар на рассвете 1-го апреля. Совет окончен».

А в это время в землянке «красных» происходит такой разговор.

Мальчишка-подросток (тот самый, который стоял возле домика на пригорке и глядел на входящих в него офицеров) спрашивает у крепкого мужика:

«Вы командир будете?»

«Так точно. Я — командир, товарищ Жлоба. Говори, чего хотел».

«Я с фермы Слюсарева».

«Это на пригорке?

«Ага. Офицеров там... Много... Чего-то говорили там в доме. Народу много у них. Пехота, пушки есть».

«Так. Это ты молодец. Значит, ты за Советскую власть?»

«Ага».

«За власть рабочих и крестьян?»

«Ага».

«Молодец. Так завтра ты там не ходи. Спрячься где-нибудь. Понял?»

«Ага. Чего не понять? Бой будет?»

«Это поглядим. А ты — молчок».

«Ага».

«А теперь тикай отсюда».

Мальчишка убегает. Жлоба звонит по полевому телефону: «Артиллеристы? Командира батареи ко мне!»

Утром Корнилов спешивается у штабного дома, входит в дом. За ним — Хаджиев и Долинский. Корнилов садится за стол. Рядом с ним Долинский. Хаджиев ближе к дверям.

«Принеси мне чаю, Бек» — обращается Корнилов к Хаджиеву.

Хаджиев уходит. Корнилов пишет записку и передает ее Долинскому.

«Донесение для Эрдели. Отдай ординарцам. Доставить немедленно».

Долинский с запиской идет к двери. В это время входит Хаджиев со стаканом чая. Раздается взрыв.

На пороге домика лежат, вынесенные взрывной волной, Долинский и Хаджиев. Из окон и из дверей домика выскакивают люди и ложатся во дворе на землю. Через несколько секунд некоторые встают и, пригнувшись, возвращаются в домик и через несколько секунд вытаскивают тяжелораненого Корнилова. Несут его за пригорок к берегу реки.

Кладут тело Корнилова на землю. Корнилов вздыхает и умирает. Деникин встает на колени перед телом Корнилова и плачет. Долинский бормочет растеряно, держа в руках записку:

«Только донесение мне передал для Эрдели. Сказал, ординарцам... доставить немедленно...»

Рядом стоит Соня. Она выхватывает из рук Долинского записку, взлетает на коня и скачет вдоль фронта своей армии.

Соня скачет. Слёзы льются у нее из глаз.

Жлоба у пушки глядит в бинокль на позиции Добровольческой армии, и вдруг видит что-то важное.

«Поскакал, офицерик. Небось, ординарец... Ну-ка, Волков, дай очередь по своему бывшему. Давай, смелей!»

Николай целится из пулемета и дает очередь. Скачущий всадник падает на землю. Лежит мертвая Соня. Конь подходит к ней и касается губами ее лица.

А вечером к ней подходят красноармейцы. Среди них и Анатолий. Жлоба обращается к Анатолию:

«Гляди, Волков, похоже, твой ординарец. Да ты погляди... Это же баба!»

Анатолий узнает Соню. Она лежит, как сломанный цветок их юности, как напоминание о Смольном институте.

2018-2022