К морю (ч. 8) (плотогонские истории)

12. Разбойники
- Беда, Прошенька, ох, беда, - причитал Ермолай, глядя на приближающуюся к ним лодку. Два могучих гребца, с хаканьем налегая на вёсла, гнали наперерез плоту. На корме, скрестив руки, стоял суровый бородач в синих шароварах и красной рубахе. Левый глаз его скрывала повязка.
- Правь к берегу, - взмолился кольщик. – Авось, успеем в лес утечь.
- Не выйдет, - покачал головой Прохор. – Сам погляди.
Из прибрежных камышей выскользнули ещё три лодки.
- Ох, грехи наши тяжкие, - застонал Ермолай, обхватив голову руками. – Попались мы, голубки белые да в ястребиные когти. Отбегали наши резвые ноженьки по зелёной мураве.
- Замолчи, дядька, - сквозь зубы прошипел Прохор. – Глядишь и обойдётся.
- Чую, смертушка наша пришла, - продолжал кольщик. – Сложим буйны головы.
Сидящие в лодках, заливисто засвистели, заулюлюкали.
- Эй, на плоту, - рявкнул Одноглазый, - стойте!
- Да, как же мы, мил человек, остановимся? – жалобно пропел Ермолай. – Нас река несёт, а якоря не имеем. - Он помолчал и на всякий случай добавил, - По бедности.
Лодки тем временем подошли к плоту, и бородач принялся буровить своим единственным глазом то дрожащего от страха кольщика, то мрачно молчащего Прохора.
- Кто такие? – наконец спросил он.
- С верховьев мы, - живо откликнулся Ермолай. – От скудной жизни из голодных краёв бежим.
- Что же, страннички, заплатите дань, и плывите с Богом.
- Ась? – с блаженной улыбкой переспросил кольщик.
- Всяк, кто хочет мои владения пересечь, оброк платит, - рявкнул Одноглазый.
- Помилуй, добрый человек, - замахал руками Ермолай. – Чем же платить-то? Хочешь, табачку отсыплем или рыбкой сушёной поделимся? А с деньгами у нас у самих туго, с хлеба на квас перебиваемся.
Одноглазый недоверчиво хмыкнул и кивнул одному из разбойников. Тот легко перемахнул с лодки на плот и, забравшись в шалаш, принялся выбрасывать из него нехитрый скарб путешественников.
- Рвань тут одна, - вылез он наружу. – Разве только сапоги сгодятся.
- Сапоги не тронь, - холодно отчеканил Прохор. – Не отдам.
- Ох, какой злой, - поцокал языком Одноглазый. – Как зовут?
- Картузов. Прохор Картузов.
Атаман зыркнул на одного из своих и тот солидно кивнул головой, как бы подтверждая, что, мол, слышал о таком.
- Ну, а ты? – Одноглазый прищурился на Ермолая.
- Кольщик я. Раньше в Рассушине работал, православный люд красил, а сейчас решил в дальние края податься.
- Кольщик из Рассушина? – расплылся в улыбке атаман. – Уж не Ермолаем ли тебя кличут?
- Так и есть, батюшка, - в свою очередь осклабился кольщик.
- Слыхали, ребятушки? – воскликнул Одноглазый. – Сам кольщик Ермолай к нам в гости пожаловал.
Разбойники загоготали, кто-то даже привстал, что бы лучше рассмотреть.
- А, ну-ка, Гаврила, иди к нам, - позвал атаман.
В одной из лодок завозились и, неуклюже переступая через ноги товарищей, к плоту двинулся долговязый худой разбойник. Сутулясь и отводя глаза, Гаврила ступил на брёвна.
- Давай, родной, заголись, - приказал Одноглазый.
Устало вздохнув, Гаврила стащил рубаху, обнажив костлявое туловище с торчащими рёбрами. Прохор пригляделся. С впалой безволосой груди разбойника скалилось наколотое чёрной тушью чудовище, отдалённо напоминающее зевающего медведя.
- Твоя работа? – притворно ласково спросил атаман.
Ермолай, мгновенно посерьёзнев, подошёл к Гавриле, рассматривая наколку.
- Я кому говорил, не расчёсывать? – звенящим шёпотом обратился он к разбойнику. – Что, потерпеть не мог? Пол уха, обормот, у зверюги стёр.
- Он тебя кого просил наколоть? – перебил Одноглазый.
- Что заказывал, то и получил, - Ермолай продолжал разглядывать наколку, чуть откинув назад голову.
- Медведя я хотел, - вздохнул тощий Гаврила.
- И чем же это не медведь? - Ермолай с вызовом посмотрел на атамана.
- Чем? – обозлился атаман. – Да ты, скотина, ему идолище безродное наколол. На всю жизнь человеку тело испоганил!
- Ты на меня не ори, - в свою очередь вызверился Ермолай. -  Этот Гаврила, как сейчас помню, чего требовал? Что бы медведь на него походил. Вот и получил!
Он, ухватив разбойника за плечо, развернул того лицом к атаману.
- Ну-ка, сделай страшную рожу, какую мне строил.
- Ничего я не строил, - потупился тот.
- Вот я сейчас багром-то перетяну, - зарычал Ермолай. – Проша, дай багор! Ей Богу, не зли меня!
Гаврила отшатнулся и, испуганно глядя на Ермолая, покорно разинул рот, словно собираясь укусить.
- Батюшки светы, - охнул кто-то из разбойников.
С наколки на груди щерилось лицо Гаврилы, только покрытое шерстью. Ермолаю удалось добиться удивительного сходства. У чудовища были те же бессмысленно пустые глаза навыкате, тонкие губы, лоб с залысиной и впалые щёки. Наличествовала даже бородавка на носу.
- А, похож, - удивлённо согласился атаман.
- На кого? – насупился Ермолай.
- И на медведя, и на Гаврилу, - поспешно добавил Одноглазый.
- Неужто? – злорадно усмехнулся кольщик и повернулся к Гавриле. - Сколько времени прошло?
- С год уже.
- И, что, потускнел рисунок? Потёк?
Атаман махнул разбойнику, который давеча рылся в вещах, выбрасывая их из шалаша. Тот, понятливо кивнув, принялся собирать раскиданный скарб.
- Что же, - ни к кому не обращаясь, объявил Прохор, - раз мы поладили…
- …могу задержаться и желающим наколочки сделать, - закончил Ермолай.
- Уважь, - обрадовались разбойники.
- Уважь, - подал голос Одноглазый.
- Ладно, - притворно вздохнул кольщик. – Только учтите, я деньги вперёд беру.