Гроза

— Придётся в этом году ещё и летнюю кухню сдавать! — Анна Васильевна вздохнула. — Ни на что денег не хватает, электричество подорожало, и газ. Налог, говорят, тоже увеличат. Совсем нас со свету сжить хотят.

— Да ладно, мам, прорвёмся! — шестнадцатилетний Ларик, мамина надежда и опора, пожал плечами.

— Куда ж мы денемся, придётся прорываться. Давай-ка на выходных планируй, разгребём там, отмоем, спальные места оборудуем — сезон скоро! Я уж объявления дала, и на курень, и на летнюю кухню.

Мама и сын жили в приморском селе, пригороде Одессы, в небольшом домике на окраине, недалеко от моря. Древний домик из двух комнат, ещё довоенной постройки, с пристроенной кухней служил им жильём, а курень прямо на морском берегу сдавался курортникам в летний сезон.

Деньги от сдачи служили им едва ли не основным источником дохода, осенью и зимой их старались тратить экономно, чтобы хватило до следующего сезона. А в этом году пришёл черёд и старой летней кухни.

В ближайшие выходные занялись делом: вытащили весь хлам, выбросили ненужное. Отмыли пол, стены, потолок. Где-то подлатали, подмазали, подбили, подремонтировали. Перетащили из сарая старые панцирные кровати, почистили, покрасили, нацепили на окошки занавески.

— А клиенты есть уже? — деловито спросил Ларик.

— Да есть вроде, только странные они какие-то... — пожала плечами Анна Васильевна, — не пойму, кто это. Пишет сообщение, типа, нас всё устраивает, приезжаем первого июня. Я спрашиваю, кто, что... Отвечает: мы с подругой, вдвоём. Подпись — Женя. Вот и сиди, гадай, то ли это две девушки, то ли пара.

— А нам-то, какая разница? — Ларик пожал плечами, — лишь бы платили...

— Это точно, лишь бы платили!

 

Первого числа, как и обещалось, прибыли квартиранты. Точнее, квартирантка — молодая девушка по имени Женя. Обыкновенная горожанка, невысокая, светловолосая, с бледной, редко знавшей солнце кожей. Как выяснилось, должны были приехать с подругой, Лариской, но у той вдруг случился бурный роман, и она укатила отдыхать с новым бойфрендом.

— Но вы не переживайте, я заплачу как договаривались, за двоих!

— Что ж ты будешь из-за неё, подруги-то, дополнительные расходы нести? — нерешительно попыталась возразить Анна Васильевна.

— Не-а, вы не переживайте! Неустойку её хахель оплатил, деньги мне передал, даже не вякнул, он у нашей Крыски-Лариски бога-атенький!

— Ну, коли так, проходи, смотри, заселяйся, если понравится, — облегчённо перевела дух Анна Васильевна.

— Чего там смотреть, — улыбнулась Женя, — мне главное, чтоб море рядом, ну, и кровать для сна! Давайте, я вам деньги на карту кину, за две недели сразу!

— Ну давай. Я только пойду карту возьму, а то номер не помню.

Анна Васильевна пошла в дом, а девушка улыбнулась Ларику:

— А тебя как зовут?

— Ларион, — почему-то смутился парень.

— Ух, ты! Редкое имя. Красивое! — она сказала это искренне, без малейшей насмешки. — Поможешь мне, Ларион?

— Помогу, конечно... А что нужно?

— Сумку занести, она такая тяжёлая, зараза! Ну и может, покажешь, как на пляж пройти, где тут у вас магазины, ну и развлечения всякие...

Когда Анна Васильевна с Женей закончили финансовые дела, Ларик взялся за тяжёлую сумку гостьи:

— Ма, я тут... Женя просила показать, где что, я на море смотаюсь, а?

— Только не задерживайся, — мать недовольно поджала губы, — покажи, как и что, и давай назад, дел по дому много!

Ларик затащил сумку в домик, поставил у кровати.

— Тут это... Мамка всё приготовила, ну полотенце там, постель застелила, — он смутился, — это ты с ней решай...

— Спасибо, Ларион! — она улыбнулась, — Ты меня во дворе подожди, я переоденусь. Покажешь, где пляж, мне просто не терпится в море окунуться!

Очень скоро девушка вышла из домика, одетая в лёгкий сарафан, с небольшой сумкой-пакетом.

— Ну что, идём? Далеко море-то?

— Да нет, близко, минут пять ходу...

Они вышли на улицу, и пройдя несколько домов, Ларик свернул в неприметный переулок:

— Это напрямки, тут ближе. А то по улице, в обход, петлять придётся! Магазин, если что, напротив переулка, на той стороне.

Они прошли узенькой тропинкой между заборами, вылезли на крутой спуск к пляжу.

— Ой, а как же я тут спущусь?

— Ты не бойся, тут не страшно, мы каждый день по десять раз туда-сюда лазим! Давай руку!

Почти бегом они спустились к морю. Девушка взвизгивала, вцепившись в его руку, а в конце пути просто налетела на него, не успев вовремя остановиться. На секунду поневоле прижалась к Ларику мягким животом, холмиком груди под лёгкой материей. Парня бросило в жар, и чтобы скрыть смущение, он принялся быстро и громко рассказывать Жене, что на пляж надо ходить рано утром, или ближе к вечеру — днём лучше посидеть дома, а то можно сгореть.

— Не, я здесь лазить по этим кручам не собираюсь! Ещё свернусь, руки-ноги переломаю. А нормальный пляж у вас есть?

— Есть, — слегка обиделся Ларик, — но это надо было по улице идти. Там дольше, я думал, тебе короткая дорога лучше будет...

— Ладно, давай купаться, раз уж пришли! — она в два-три движения скинула сарафан, оставшись в открытом цветастом купальнике. Кожа такая же бледная, как и на лице, но фигурка ладная, длинные, стройные ноги. Сколько же ей лет? На вид — совсем девчонка, но понятно, что постарше, чем он, раз сама отдыхает-путешествует.

Оказалось, что плавать она не умеет. Парень предложил научить, но Женя отказалась — она и без плаванья получала огромное удовольствие, барахтаясь на мелководье.

— Только глубоко не заходи, раз плавать не умеешь, с морем шутки плохи!

— Ну, ты же меня спасёшь, если что! — расхохоталась девушка.

— Спасу, конечно... — пробормотал Ларик, сконфузившись. Представилось, как он выносит её из воды, обмякшую, неподвижную. Кладёт на песок, прижимается губами к её холодным губам — искусственное дыхание! Её губы теплеют, и вот уже процедура спасения превращается в настоящий взрослый поцелуй, руки девушки обвиваются вокруг его шеи...

— Ой, как же здорово! — Женя уже стояла возле подстилки, брошенной на песок, вытиралась махровым полотенцем. — Я так ждала этой поездки, так мечтала о море! Каждый день этот противный офис, скучные рожи, мокро, холодно, тоскливо! Ты говорил, что днём нельзя на море быть?

— Нельзя, особенно тебе — у тебя кожа белая, к солнышку непривычная! — он хотел протянуть руку, коснуться её гладкой, белой кожи на предплечье, но не решился.

— Но ещё часик, наверное, можно? — она сама положила свою ладошку ему на плечо. — Мне так уходить не хочется!

— Ну да, часик ещё можно, а потом надо будет дома передохнуть, самую жару пересидеть. А вечером снова сюда, на пляж!

— Ой, нет! Сюда я не хочу больше! Одна я боюсь с этой тропинки сковырнуться, а тебя же не могу за собой таскать всё время! Ты говорил, что у вас есть нормальный пляж, с шезлонгами, зонтами, ну, и так далее? С обычной лестницей? Покажешь?

— Конечно, покажу, — вздохнул Ларик, в душе очень сомневаясь, что мать отпустит его после обеда.

Вскоре солнце стало печь по-серьёзному, и Женя сказала, что хочет вернуться.

— Где тут у вас переодевалка?

— Здесь нет... Мы или за скалой переодеваемся, ну там ещё кто-нибудь полотенцем прикрывает. А чаще так домой и идём, в мокром, дома уже сохнем...

— Да уж, прямо дети природы! В скалы я не полезу, да и полотенце у меня маленькое, не прикроешься — она хихикнула, — придётся мне так идти.

Они вылезли наверх, миновали тропинку, вышли на улицу.

— Это вон там пляж? Если по этой улице спускаться?

— Ну, да. Только там идти долго...

— Ничего, пройдусь!

Они вернулись в дом, Женя пошла к себе, а Ларик побежал помогать матери.

В следующие дни они виделись редко. Парень был занят то на огороде, то помогал наводить порядок после гостей в курене — туда обычно приезжали на несколько дней, и квартиранты менялись часто. Вечерами удавалось сбегать искупаться.

Обычно он ходил на дикое побережье, где они были в первый день, но девушка предпочитала цивилизованный, забитый курортниками пляж в конце улицы. Брала напрокат топчан, зонт, надувной матрас. Здесь было скучно, чопорно, респектабельно для молодого парня. А Жене нравилось. Он вскоре уходил домой, они тут совсем не подходили друг другу, и сразу бросалась в глаза их разница в возрасте и жизненном опыте.

Однажды вечером он случайно услыхал, как мать говорила с Женей:

— Ну как тебе тут, у нас?

— Ой, здорово, конечно, море такое классное! Только вот скучно на пляже — все в основном семьями или компаниями, а я одна!

— Да что ты! Такая молоденькая, хорошенькая, неужели никто знакомиться не хочет?

— Угу, хотят! Подходят, толстые, пузатые, потные, пивом угощать пытаются, тьфу! Да и ну их всех, я сюда не за женихами приехала!

Ларик вышел на дорожку, и женщины замолчали...

А на следующий день стала надвигаться гроза. Ещё до обеда дальний горизонт затянуло мрачными фиолетовыми тучами, погромыхивало. Ближе к вечеру стало понятно, что буря будет серьёзной.

Мать на работе допоздна, Женя до сих пор на пляже. И чего ждёт? Ведь ясно, что «не рассосётся», такая катавасия закрутится, надо домой срочно бежать! Вот уже всё небо в тучах, никакого просвета. Да что же девчонка-то тянет?

Когда уже первые редкие капли стали взбивать сухую пыль на клумбах, в калитку вбежала Женя.

— Ты чего до последнего тянула? Знаешь, как опасно в грозу на побережье?

— Знаю я, всё знаю! Я ключ потеряла, не могла найти. Ларичек, у вас же есть запасной, я же не могу домой попасть!

— Сейчас достану, открою, зайди пока в дом!

— Не надо, наслежу ещё тут!

— Ладно, как хочешь, — он быстро отыскал ключ, хотел отдать его девушке, но увидев её растерянный взгляд, дрожащие от холода плечи, выскочил, как был, в домашних штанах и футболке, побежал к летней кухне.

За несколько секунд до того, как он справился с замком и открыл дверь, дождь, точнее, ливень, хлынул во всю мочь. Они забежали в помещение, включили свет.

— Ларик, ты даже не думай пока домой бежать, хоть и два шага, но страшно, там ведь молнии грохочут!

— Гром грохочет, а не молнии, — пробурчал он, хотя в душе был рад, что она беспокоится о нём.

— Ты пока на кухне посиди, я быстренько в сухое переоденусь, а то купальник мокрый, замёрзла вся!

Его опять бросило в жар — представил, как девушка полностью раздевается совсем рядом с ним, растирается полотенцем... Его футболка тоже промокла, неприятно липла к телу.

Женя вышла из комнаты в домашнем платье, увидела его мокрую одежду, охнула:

— Слушай, нельзя же в мокром! Сними футболку, я тебе сухое полотенце дам!

Он растёрся полотенцем, накинул его себе на плечи.

— Давай, я чаю согрею. Только ты рядом будь, я очень грозы боюсь! И чайник сам включи!

Парень снисходительно усмехнулся, и в это время за окном полоснула огромная, ветвистая молния, буквально через несколько секунд прогремело страшно и оглушительно.

— Ой, что же это такое, — девушка инстинктивно придвинулась к нему, втянув голову в плечи.

Ларику очень хотелось её обнять, прижать к себе, успокоить, но он боялся, что Женя оттолкнёт его, отстранится. Короткая летняя гроза достигла своего апогея: молнии стали невыразимо страшными, казалось, небо разрывается на части, а грохот забивал уши, создавалось впечатление, что ничего не осталось в мире, кроме этого грохота.

Его переполняло желание защитить маленькую, испуганную девочку, сейчас он был старше, сильнее её. Привлёк к себе, обнял. Она тут же прижалась к нему, ища защиты, стала крошечной и слабой. Вздрагивала при каждом раскате грома, при каждой вспышке молнии, слегка вскрикивала.

Теперь он не боялся, что она отстранится. Ещё крепче прижал к себе, не сразу понимая, как успокоить. Но вскоре начал целовать её волосы, потом нагнулся ниже. Прикоснулся губами к виску, щеке, краешку губ.

Девушка замерла, не отталкивая его, но и не отвечая на ласку. В это время грохнуло так, что казалось, лопнули барабанные перепонки. Лампочка под потолком мигнула и погасла, наступила тьма, разрываемая редкими вспышками молний.

И в этой охватившей их темноте исчезли сомнения и запреты. Женя охнула особенно протяжно, прижалась к нему всем телом, и стала отвечать на его поцелуи, обняв за плечи, всхлипывая и шепча что-то непонятное. У Ларика кружилась голова, он тоже шептал какие-то слова, то ли успокаивая её, то ли ещё больше возбуждая.

Его руки стали искать пуговицы на её платье... или змейку, или ещё что-нибудь, чтобы освободить её грудь, прижаться к нежной, белой коже, к которой так и не пристал загар... Она слегка застонала, её ладони сплелись с его пальцами, то ли помогая ему, то ли останавливая.

И в это время, словно взрывая сгустившееся напряжение, лампочка вновь вспыхнула, ярко и беззастенчиво. Дождь ещё шумел, но грохотало всё дальше в море, и молнии становились уже не страшными, а какими-то домашними, ручными.

Девушка отстранилась от него, отступила на шаг. Полуотвернувшись, стала заправлять на груди слегка растерзанное платье. Он хотел снова подойти к ней, но она покачала головой и отступила ещё на полшага.

— Не надо, мой хороший, всё уже кончилось! Гроза прошла, мне больше не страшно. Не надо переступать этот порог, потом будет только хуже, и тебе, и мне! Спасибо тебе за защиту, и пойми всё правильно...

Ларик тяжело дышал, его ещё не отпустила тёмная, жаркая волна, но на самом краешке сознания он понимал, что гроза действительно прошла, и надо возвращаться в реальность...

Он постоял ещё несколько секунд, избавляясь от плены, застилавшей рассудок, потом пошёл к двери. Дождь закончился, парень добрёл до крыльца, вошёл в дом. Не зажигая света, рухнул в постель, укрылся с головой любимым толстым одеялом, которое не убирали на лето именно для таких холодных грозовых ночей.

Беззвучно плакал, размазывая по щекам слёзы, бормотал какие-то непонятные самому себе слова, и вскоре заснул глубоким, очищающим сном без сновидений.

В эту ночь Ларик стал взрослым.

Март 2021