Корги

Три ярких лампы неотвратимо сливались в одну. Их свет в полузакрытых глазах постепенно тускнел, дрожал, как при движении. Откуда-то издали слышался знакомый мерный голос. Голос успокаивал, цепляясь за остатки восприятия, приятно щекотал мозг и уходил все дальше и дальше:

— ...шесть... пять... четыре... ты засыпаешь... тебе легко и спокойно...

Последний раз моргнув, он не смог больше разлепить веки, да и не старался больше. Поддался голосу, отпуская себя лететь одновременно в разные стороны. Маска срослась с его лицом. Голос уже шелестел:

— ...три... два... спи....

***

Вадим закончил с уборкой двора раньше, едва начинало светать. Проторенной дорожкой заскочил в бытовку, сложил инвентарь и переоделся. Потом в «Пятерочку», прикупив нехитрый набор продуктов, направился домой. Все как обычно. Опять один в одичалой квартире. Опять пустой, ничего не обещающий скучный день...

Позавтракав, завалился в любимое кресло и, бесцельно клацая кнопками пульта, лениво пролистывал телепередачи. На очередном канале что-то задержало его внимание. В студии, хвастаясь домашними питомцами, милые люди демонстрировали собачек, кошек и прочих зверьков. Ведущий подходил к ним по очереди и выслушивал забавные истории. И тут он увидел его!

На весь экран улыбалась бело-рыжая собачья морда с раскинутыми во всю ширь лопухами ушей.

— А это мой корги, — объявила моложавая хозяйка, поглаживая пёсика. Тот заулыбался еще шире и задергал подобием хвостика, венчавшего продолговатое тело. Вадим улыбнулся в ответ:

— Корги, — произнес тихо. Так у него появилась мечта...

***

Вернувшись, когда на улице уже вспыхнули фонари, разгоряченный и уставший от беготни Вадька тяжело выдохнул в прихожей. Медленно расшнуровал промокшие ботинки, скинул куцее пальтишко, не обнаружив на вешалке свободного места. За закрытой дверью кухни слышался незнакомый разнузданный хохот и лязг стеклянной посуды. Несло куревом. Снова...

Для восьмилетнего пацанёнка это было вполне уже привычно. Зайдя в свою комнату, с обвисшими по углам обоями, Вадька плюхнулся на разобранную постель. Пора было спать, но очень хотелось есть. Мама вытолкала его из квартиры сразу после школы.

— Сынка, иди погуляй, иди.. Потом уроки сделаешь, ты ж у меня умка! — она потрепала рыжую сыновью копну, давно нестриженную, не пуская за порог.

— Мам, ну я поесть...

— Иди-иди.. — мягко, но настойчиво выставила. — Тут дядя Игорь, понимаешь.. Маме нужно побыть наедине. Маме нужно, сынок. — Она наклонилась с намерением поцеловать, но Вадька отпрянул. Пьяная.

— Мама, ты опять? — взмолился, отстраняясь. Глаза слезно заблестели. Ведь только на прошлой неделе их неблагополучную неполную семью посещала комиссия. Был серьезный разговор и последнее китайское предупреждение. Мама обещала, плакала и божилась...

— Вадька, а я голубцы разморозила! Вот набегаешься, сынка, аппетит нагуляешь. А сейчас мне надо... — Дверь захлопнулась.

Теперь он сидел на продавленной старой кровати и не знал, что делать. Домашку он осилил в парке на скамейке, об этом голова не болела. Урчало в животе, ведь последний раз он ел утром — традиционный завтрак: чай и хлеб, посыпанный сахарком. Пирожное, говорила мама. Вадька задумался...

Вот уйди он сейчас из дома, сгинь навсегда — никто не кинется искать! Ни бабушки, ни дедушки. Отца он знать не знал, мама сказала:

— От этой сволочи только глаза твои оленьи остались, да башка рыжая! — Злилась, когда спрашивал. Друзей тоже не было, дети сторонились почему-то. Даже собаки не было...

***

Он прохаживался взад-вперед в просторном вестибюле частной клиники и глазел на информационные стенды. На них счастливые, светящиеся улыбками люди излучали здоровье и благополучие. Их белые зубы так и кричали: Боже, как же мы счастливы!

За стойкой рецепшна восседала чернявая красотка в белоснежной накрахмаленной шапочке, деловито выбивая дробь пальцами по клавиатуре. Неожиданно она отвлеклась, зазвонил внутренний телефон. Девушка сняла трубку, кивнула, и тут же положила ее.

— Вадим Александрович?

— Да..

— Вас ожидает доктор. Кабинет номер семь.

***

С того утра с телепередачей про животных, Вадим потерял покой. Он много разузнал об этой, неведомой для него породе — вельш-корги-кардиган, или просто — корги. Прочитал обзорную статью в журнале, рылся в интернете, и уже мысленно гулял по улицам со своим новым другом. Улыбался ему, гладил и кормил вкусняшками, вычесывал густую пушистую шерстку, играл в парке. Мечта была рядом, стоило протянуть к ней руки, но...

Цена! Такие собаки стоили целого состояния по меркам Вадима, ему было не по карману.

Он снова грустил, ходил на работу и с работы с понурой головой, не переставая думать о призрачном друге.

***

За Вадькой явились ближе к вечеру. Женщина из комиссии, участковый, еще какие-то суровые люди. Соседи позвонили в полицию, с самого утра в квартире слышалась ругань, билась посуда. Мама верещала, как подрезанное порося, отбиваясь от нападок нового кавалера. Потом они затихали, мужик уходил ненадолго, чтобы снова вернуться. И снова пили.

Была суббота. Вадька закрылся в комнате, стараясь не прислушиваться к ругани и погрому. Ему было больно и страшно, но что он мог? Снова коридором понесся невыносимый визг матери и матерные басы незнакомого мужлана. Дверь задрожала, и они ввалились в комнату. Парочка, вцепившись друг другу в волосы, кувыркалась на полу. Вадька импульсивно попытался защитить мать — от удара кулаком в скулу он отлетел в дальний угол, опрокинув торшер, единственный источник света...

Мама даже не видела, как его уводили. Она валялась на кровати, задранные полы халата паскудно приоткрывали треугольник несвежих трусов. Волосы спутаны, под глазом свежая, уже как следует набрякшая гематома. Такой он ее и запомнил.

***

— Вадим Александрович, присаживайтесь! — молодой доктор в очках с тонкой черной оправой, указал на кресло. Он приятно улыбался. — Мы провели тщательный обширный анализ, все ваши органы здоровы, кровь хорошая... Скажем прямо — вы абсолютно здоровы!

Вадим заерзал, заметно нервничая. Решение прийти сюда далось ему нелегко. Он долго думал, узнав о подобной клинике, изучил материал и отзывы многих и многих пациентов. Посоветоваться ему было не с кем, решение принял сам.

— Ну это же хорошо, доктор. Мы ведь на это и рассчитывали?

— Это так, абсолютно верно, но... — доктор снял очки, вглядываясь в растерянное лицо. — Зачем вам это?

— Мне так нужно, — сбивчиво затараторил, — понимаете, я долго думал, я решил...

— Хорошо. Вы совершаете благое дело, но все же, я должен спросить — я обязан! Какова ваша цель? Ведь это очень серьезно. И перед тем, как вы подпишите все вот эти бумаги... Я бы хотел знать.

— Понимаете, у меня есть мечта...

***

Операция прошла успешно. Уже через неделю, Вадим вернулся домой, как и было обещано в клинике. Причитающиеся за извлеченную почку средства были переведены в срок, согласно договору.

Вадим оформил больничный лист, продлевая отпуск, и теперь был свободен от работы до конца месяца. Июньские дни стояли теплые, еще не обремененные неминуемой жарой. Он соблюдал диету, часто прогуливался по улицам, как было предписано. Поясница тянула все реже.

Третий год, как он жил в убогой квартире, оставшейся после матери, «сгоревшей» после очередного запоя. В детском доме он так и не научился жить в социуме, так и остался одиночкой. Но теперь — с мечтой! И даже не одной: денег с лихвой хватит и на собаку, и на ремонт.

На сайтах заводчиков он успел познакомиться с толковыми собачниками. Встречался с ними — семейная пара, свихнувшаяся на корги. Сколько нового узнал Вадим об этой породе, и теперь чуть не бредил, торопя время. Беременная сука со дня на день должна была ощениться...

***

Прошло больше года, как Вадим, теперь всегда улыбчивый и приветливый со всеми жил не один. У него был друг и неземная любовь в одной морде — красавец Корги. Он так мечтал об этом, столько пережил, часто повторяя название породы, что так и назвал пса — Корги... Глупо, конечно, но ему нравилось.

У этой парочки все было по расписанию. Пес знал, когда ему на прогулку, когда пришло время полакомиться, и задорным лаем напоминал. Они все делали вместе: гуляли, ходили на работу, смотрели телевизор. Вадим уже закончил с ремонтом, его жизнь преобразилась, и казалось — ничто этого не разрушит! Весь микрорайон знал их, улыбчивого Корги любили дети — всегда подбегали к нему, теребя холку...

В тот день Вадим занемог. Запоздалая осень зарядила дождями, на дворе было сыро и муторно. Поясница тянула как никогда, под обезболивающими клонило ко сну среди дня. Но разве объяснишь это Корги? Он лаял, бегая от хозяина к двери, смешно крутился и тыкался мокрым носом в руки.

— Не сегодня, малыш! Завтра, обещаю, погуляем подольше. — Но тот все лаял. Как ни крути, а выгуливать собаку надо. Вадим выглянул в окно, дождя не было, даже подсохло местами. Пусть без меня, подумал. Он прекрасно знал, где этот шалопай будет носиться — далеко не сбежит! А минут через десять-пятнадцать, позову из окна. Он послушный.

Вадим наблюдал, как пёс носится от куста к кусту, задирая лапу. Потом помчался по кругу, проведывая каждый подъезд. Вадим застонал от накатившей острой боли и опустился в кресло. Прикрыл глаза, сон так и наваливался — вжимал в кресло, наливал тяжестью веки. Пришла дрема...

В приоткрытое окно послышался лай — чужой, отрывистый и злобный. Затем к нему присоединились еще нервозные звуки: рык, поскуливание, визги... Все это какофонией ворвалось в полусон Вадима. Он резко вскочил — боль вонзилась в бок, но он сквозь гримасу подскочил к окну...

***

Летом здесь было очень красиво. Дачный поселок, в двадцати километрах от города. Они с Корги пару раз приезжали сюда электричкой — пёс носился по поляне, нюхал цветы и смешно чихал по пять-шесть раз к ряду. Дома потом Вадиму приходилось подолгу вычесывать репейник.

Тот самый холмик... Теперь густо поросший буйными травами. Вадим осторожно срезал острым ножом высокие стебли поверх бугорка и вокруг, уселся рядом. Развернул котомку, достал кусок колбасы, помидоры, порезал. Ветер зашуршал в его рыжей шевелюре. Выпил...

— Ну вот, Коргушка.. Вот и я. Как ты тут без меня? Небось чуешь, как травой скошенной запахло? Эх ты, бедолага...

Как сейчас перед глазами его возникла та собачья свадьба. Течная сука волочила за собой свору раздухарившихся кобелей с высунутыми языками и безумными взорами — от малу до велика. И этот, дурень малолетний, туда же! Против природы не попрёшь — вот и сунул свой зазомбированный нос туда, где сочнее пахло. Огромный дворовой кобель такого нахальства не стерпел — да как схватит слюнявой пастью поперек хребта еще не достигшего совершеннолетия оболтуса!

А Вадим смотрел, превозмогая боль несколько секунд, пока не получил суетливый импульс — бежать! Спасать!!! Смотрел, как его дитятко мотается из стороны в сторону в тисках зловещих клыкастых челюстей, взвизгивая и испуская дух.

Смотрел, как изнывая от боли, улетучивается в небытие его ампутированная почка...