Невесты (плотогонские истории)

Деревня, в которой жил Прохор, помимо леса, поставляла в Рассушин ещё и невест. Невысокие, крепко сбитые, уверенно стоящие на коротких сильных ногах, они пользовались столь большим спросом, что уже к десяти-одиннадцати годам все девки поголовно бывали сосватаны. А так как брали их в зажиточные купеческие семьи, то о приданом родители могли не беспокоиться. Девицы же, зная, что в будущем их ждёт городская жизнь, где не придётся ходить за скотиной или копаться в огороде, росли в своё удовольствие. Целыми днями плескались в реке или, с озорным визгом, оседлав бревно, проносились через волжские пороги. Только одно интересовало сватов, чтобы невеста была здорова и не увечна.
Традиция брать невесту из прохоровской деревни родилась в давние времена, когда рассушинский купец-лесоторговец Пров Утятин взял в жёны красавицу плотогонку Антонину. Жили они, как все. Супруга стряпала и детей рожала, а муж с утра до вечера в лавке торговые дела вёл. Случалось, Пров задаст супруге плетей, но не со злобой, а с милостью, что бы у той мыслей дурных в голове не заводилось. Вразумит, и вновь живут в согласии, как предками нашими завещано было.
Вот только как-то раз забрались к ним в дом лихие люди, да не просто воры, а отпетые разбойники, что по лесам шастают, и души христианские без зазрения совести губят. Заперли всю семью с детьми на чердаке, и давай добро честно нажитое грабить. Грузят сундуки на телегу и разговор промеж себя ведут, мол, свезём вещички со двора, да запалим дом, что бы следов никаких не осталось. Помертвел Пров Утятин от таких слов, дети заплакали. Антонина же нашла за печной трубой свой мешок, что из деревни привезла и мигом в плотогонское переоделась. Влезла в порты из «чёртовой кожи», натянула сапоги с медными когтями, робу дерюжную широким ремнём подпоясала, багор складной из чехла вынула. Детей приласкала, мужа обняла, затем вылезла на крышу и по стене бесшумно во двор спустилась. Прокралась к воротам и накрепко их заперла, что бы никто из гостей незваных убежать не смог. Перехватила багор покрепче и в дом, где душегубы хозяйничали, вошла. Те за топоры, да куда там! Бросилась на воров Антонина: одного багром колет, другого когтями медными рвёт, третьего крепкой рукой душит. Атаман разбойничий оглянуться не успел, как вся его ватага полегла. Бросился он из дома прочь, но не тут-то было — заперты ворота. Там его Антонина и кончила. Утёрла пот рукавом, сволокла покойников во двор и пошла на чердак — мужа с детьми из заточения вызволять.
Поклонился Пров Утятин жене в ноги, в губы поцеловал, а на следующий день нанял слуг, что б супругу отныне от всяких домашних дел освободить. Чтобы жила она барыней и отныне забот не знала, кроме как детей растить и дом охранять. Купцы же, про такое дело прознав, старых жён со двора погнали и за новыми в прохоровскую деревню поспешили.
С тех пор и повелось в Рассушине держать в доме бабу-плотогонку: жену, невестку, тёщу, кого угодно.
Деревенские же мужики стали за невестами вниз по Волге спускаться. И не потому, что там бабы особенные, а просто нравилось им свататься. Украсят осенью плоты лентами-бубенцами, бочки с вином откроют, пирогов накупят, гармоники развернут и плывут по матушке реке. Кто замуж хочет — выходи на берег!