«Увидеть Париж — и жить». Георгий Вольсам

"Тот, кто ищет безопасность, теряет всё".
Эрнест Миллер Хемингуэй

1. Впечатление

Теплый ветер Монмартра обнимал меня, нежно прикасаясь к лицу. Здесь мне стало окончательно ясно, что мир не против меня. Иногда он даже со мной, а бывает, что он просто есть. Я подумал, что это – хорошее начало для путешествия и хорошая мысль, чтобы вспоминать, если печаль задержится надолго. Голуби пролетали рядом со мной, и я смотрел на их грацию и думал, как это, наверное, здорово - лететь. А может быть, им так не кажется, – ведь они родились такими.

Вчера я сказал себе, что в Париже нельзя заблудиться, – и тут же потерялся. Но этот город - незлой шутник. Показав мне глубину моей наивности, он тут же привел меня к вокзалу Сен-Лазар. Я стоял там же, где стоял Моне, и представлял, как он, опираясь на взятую напрокат трость, требует вести его к начальнику вокзала. "Я буду рисовать здесь!" – удар тростью об пол. – "Я – Клод Моне!" – еще удар. Сколько смелости нужно иметь, чтобы сделать так? Я вспомнил, как он решил создать эту картину: в насмешку над размытыми чертами "Впечатления" ему предложили рисовать негров в туннеле. Он принял вызов.

Я люблю смотреть на "Вокзал Сен-Лазар". Каждый раз я представляю себе безудержно смелого бедняка в одолженном костюме – бедняка, под чью указку двигали поезда и разогревали котлы, когда он требовал больше дыма...

Теперь дыма там нет. Электропоездам не нужен уголь. Но черные фермы перекрытий все те же, и, глядя на них, я думал о том, как много подобная история может привнести в обыденность стальных балок. Этот вокзал мало чем выделяется среди других, но бесстрашие одного выскочки оставило ему место в веках. Кураж — это больше чем смелость. Это вдохновение.

Время здесь идет по-другому – для меня. Кажется, что я очень давно летел сюда с пересадкой в Копенгагене, и Алекс спала на моем плече, обнимая мою руку и сжимая ее во сне. Она по ошибке села на мое место, и, взяв это за основу, мы за два часа полета развили наше знакомство почти до самых пределов, которые неизбежно ставят свободе молодых людей узкие грани самолета. На прощание я сказал ей, что особенно сильно люблю жизнь за то, сколь много приятных сюрпризов она преподносит.

Вечер того дня я провел в кафе неподалеку от проспекта Гобелен. Я сидел в переднем ряду, глядя на мостовую, по которой изредка проезжали автомобили, на фонтан в центре площади. Туристы редко доходят до этого места, и тем вечером в кафе были только парижане. Официанта звали Максим, и, когда я на следующий день ближе к вечеру пришел туда, мы раскланялись, как старые знакомые. Он улыбнулся мне, спросил, как прошел мой день, и порекомендовал отменное вино по умеренной цене.

Я видел показательный бой Сават, ехал в час пик в пригородном поезде, пешком поднимался на Эйфелеву башню и стоял перед хрустальной пирамидой Лувра. Вместо обеда я ел сэндвич на Елисейских полях, сидя на скамейке рядом с теми, кто проводил здесь дневной перерыв; я ужинал на площади Бланш, глядя на лопасти красной мельницы, которые спустя некоторое время начали вращаться. Я сидел на берегу Сены, перечитывая "Праздник, который всегда с тобой", и за это время два разных человека предлагали вернуть мне одно и то же кольцо, которое я не терял. Один из них под конец сдался и спросил, нет ли у меня для него пары монет или хотя бы сигареты.

Когда я замерз – над Сеной дул прохладный ветер, то убрал книгу, поднялся и пошел в сторону улицы Мартир. Там мы сняли комнату на пару дней, пока не найдется что-то получше.

Я оставил справа Лувр, прошел мимо площади Опера, снова вышел на Бланш и, пройдя по бульвару Клиши, остановился на площади Пигаль, чтобы посидеть у фонтана. Мне хотелось почувствовать единство с теми, кто был здесь. Нет лучше способа объединиться с кем-то, чем делать то же, что и они.

Потом я двинулся дальше – по бульвару Рошешуар, почти сразу же свернул налево на Мартир и поднялся в отель. Проходя мимо кафе, где люди ели прямо на улице, я понял (нет, почувствовал), что имел ввиду Хемингуэй, когда говорил, что, если вы голодны, в Париже нужно очень тщательно выбирать маршрут. Запах еды здесь есть почти всюду, особенно на туристических улицах Монмартра. Хотя, надо сказать, еда вкуснее там, где туристов меньше, например, на улице Муффетар.

Я предпочитаю ходить по Парижу пешком. Я потерял ход времени здесь, и мне все равно, когда я приду – важно, каким будет путь. Дорога до чего бы то ни было перестала быть обочиной сюжета и стала его важной частью. Идти вдоль Сены под мостами – это самостоятельный процесс, и не так уж важно, куда именно вы идете. Я знаю, это трудно понять – но я не прошу понимания и не жду его. Я просто рассказываю все, как есть, стараясь быть честным и, по возможности, ничего не приукрашивать. А понимание придет, когда подошвы ваших туфель коснутся булыжников мостовой там, внизу – и мне не нужно будет ничего объяснять.

Я оставил сумку в отеле и пошел в сторону Сакре-Кёр. В бакалейной лавке я купил сэндвич и съел его по дороге – еще до того, как начал подниматься на холм. Еще недавно я не смог бы позволить себе даже думать о таком, но времена изменились, и я – больше не я. Вернее, не тот я, который думал более о том, как он выглядит, чем о том, кто он есть. Не тот я, который прятал улыбку, когда видел карнавал, проходивший через улицу Аббес.

Я много думал об этом, когда сидел на зеленой траве и смотрел, как голуби один за другим перелетают в поисках добычи между людьми, сидящими на склоне. Одна птица приземлилась неподалеку и медленно приблизилась ко мне, стараясь понять, оставлю ли я ей что-нибудь. Она смотрела на меня сначала левым, а потом правым глазом – оранжевым кругом с маленьким черным зрачком в центре. Потом птица некоторое время сидела в траве неподалеку, вжав голову в туловище. У меня в пакете остался кусок булки, и я бросил его ей. Она недоверчиво смотрела на него, то приближаясь, то снова глядя на меня и отдаляясь от еды. Я наклонился и передвинул хлеб чуть дальше от себя, а затем отодвинулся сам. Птица посмотрела на булку, сделала несколько прыжков к ней. Я заметил, что у нее цела только левая лапа, от правой осталась бежевая культя. Я было пожалел ее, но потом понял, что жизнь есть жизнь, и голубь совсем неплохо справляется и так.

Птица почти добралась до кусочка булки, когда кто-то прошел близко ко мне, – и улетела на другую сторону холма. Я огорчился за нее и убрал кусок булки обратно в пакет.

Автор: Георгий Вольсам

Отрывок из серии рассказов.

December 29th, 2013