Завтра – бог неудачников

Жизнь постоянно подкидывала ей шансы. Тщательно отбирая самые непонятные, меняя что-то важное в ту крохотную паузу между тогда и сейчас. Олька обычно удивлялась. Как так?  В последнее мгновение что-то происходило, что-то важное. В микросекунды тишины и неуверенности, в плавающем треске плохой связи. Будто кто-то в это время решал, что дальше? Что будет дальше с Олькой, с ее временем, со всем тем, что ее окружает.

– Рыжая?

Сейчас спросит, нашла ли она деньги, подумала она и ошиблась.

– Думал, уже не позвонишь! Извини, сразу не понял, что это ты, – он говорил не быстро, не так, словно думал, что она повесит трубку. Полностью уверенный в себе негодяй.

– Я сама не думала, – солгала Олька и бросила взгляд за соседний столик. Кореянка выложив счет, терпеливо ждала оплаты. Парень копался в карманах, выкладывая мятые купюры, не мог сопоставить сумму в счете и деньги. Было понятно, что мысли его заняты другим. Вернее другой, той, что размазывая слезы по детскому личику, не разбирая дороги, шла к метро.

 Ты тоже не думал, что все вот так закончится, пришло на ум Ольке. Вот так прямо сейчас, в эту минуту у тебя все. Все твои планы – пыль и никаких шансов. Впрочем, как и у миллионов других людей, у которых что-то сейчас заканчивалось, а что-то начиналось.

– Ты слушаешь? – это был даже не вопрос, а утверждение. Глеб был уверен в себе. Совершенно, бесповоротно, решительно. Олька подумала, что сейчас он пригласит ее куда-нибудь, ресторан при отеле. Ресторан рядом с отелем. К себе домой. На дачу. И ошиблась во второй раз.

– Ты слушаешь? – повторил он.

– Да, – Олька небрежно смяла салфетку. Почему она нервничает? 

– У меня к тебе предложение…

Сразу в отель, подумала она.

– Ты же в офисе вроде работаешь? Куда пошлют?

– Ну, да, – неуверенным тоном произнесла Олька. Сейчас, эта наивная ложь ей казалась чем-то плохим. Неуместным, что ли. С другой стороны, если бы он услышал, что она инди? Как бы отреагировал? Не то, чтобы она сильно стеснялась, но по ее мнению посторонних Олькина собственная жизнь не касалась ни разу. Мало ли что они себе там думают. Она сама продавала то, что всегда принадлежало только ей. Это никто не мог отнять или присвоить.

– Ты не хотела бы поменять работу? У меня есть место помощника. Бумаги, планирование встреч, обычная секретарская работа. Если себя покажешь, будешь работать на контрактах. У нас весело, кстати.

– А сколько платите? – ляпнула она, хотя этот вопрос ее не занимал абсолютно. Какая разница, сколько он платит, если она еще ничего не решила. Парень за соседним столиком расплатился, судя по довольному виду официантки, оставив щедрые чаевые, и деревянным шагом направился к двери. Олька, пропуская цифры, которые сообщал в трубке Глеб, смотрела на него в упор. Ответив на ее взгляд, он попытался улыбнуться, ничего не вышло. Затем он открыл дверь и исчез.

– Можешь подойти завтра в десять, – Глеб никак не менял интонации, мягкий уверенный голос. – Адрес я тебе сброшу Ватсапом. Ты есть в Ватсапе?

– Есть, – Олька хлебнула чая, она еще ничего не решила. Ни с работой, ни с Глебом.  Ничего.

– Отлично, – было слышно как у него, где-то там распахнулась дверь, и кто-то осторожно поинтересовался: Глеб Борисыч, можно? Олька представила, как собеседник делает рукой, приглашая гостя присесть. И тот аккуратно присаживается. Сквозь трубку почувствовала стеснение вошедшего.

– Ну, тогда до завтра, – Олькин благодетель взял микроскопическую паузу и добавил, – рыжая.

– До завтра, – пообещала она и прикусила губу, солнце за окном зажглось, словно эти слова включили невидимый рубильник. Пробило пыльные окна, ударило по глазам. Старый дракон повернул золотую голову и подмигнул ей. До завтра. Она нажала отбой и бессмысленно посмотрела в погасший экран телефона. Внимательно изучила ту паузу между тогда и сейчас, которая, возможно поменяла все. Во всяком случае, она в это верила.

– Триста двадцать рублей, по карте? – кореянка смотрела на нее. Из кармана грязного передника выглядывал пос-терминал.

Олька отрицательно покачала головой, у нее наличные. Положив на стол пятьсот, она отодвинула стул, поднялась и, толкнув тугую дверь, вышла на улицу. До завтра. Что будет завтра? Этот вопрос она про себя задала гипсовому дракону у двери. Тот подмигнул еще раз. Завтра может все. В его силах изменить то, что неизменно. Жизнь, время, обстоятельства. Завтра – это бог тех, кто уверен в одном шансе на миллион. Даже если у них ничего не получится. Бог потомственных неудачников, подумала Олька. И улыбнулась первому встречному, озабоченному мужчине в грязных туфлях. С серой планшеткой на длинном ремне. Просто улыбнулась, потому что захотела. Ведь никто не запретит ей делать то, что она хочет сейчас.

Тот отшатнулся, будто она ударила его. Дурак. Это же бесплатно. Олька вдруг почувствовала себя святой. Какой-нибудь святой Олькой, которая желала, чтобы у всех были шансы. И жизнь давала их абсолютно бесплатно, ничего не требуя взамен.

Ей вдруг захотелось поехать на Варварку и зайти в первую попавшуюся церковь. Отворить дверь войти в теплый запах ладана, в таинственно сверкающую позолоту. Чтобы тогда случилось?

Поехать в Зарядье? Покрутив эту мысль в голове, она решительно зашла в ближайший продуктовый и купила бутылку коньяка, колбасы, сыра, шоколада и яблок. А потом достала личный телефон.

– Алла Матвеевна, это Олька, хотите коньяку? – время Варварки еще не пришло. Это было ее твердым решением. Там ее никто не ждал.

– Коньяк? Какой коньяк, Оль? – в трубку было слышно, что квартирная хозяйка курила.

Олька заглянула в пакет. Выкопала бутылку из-под упаковок, прочла этикету.

– Да хрен его знает, Алла Матвеевна. Наверное, хороший, раз столько стоит.

– У тебя, что-то случилось?

– Не знаю,– честно ответила она, потому что еще ничего не надумала. Солнце моргнуло, будто было недовольно ее нерешительностью.