Все как при бабушке

Год 2022. Космические корабли уже 60 лет как бороздят просторы вселенной, человеку научились вживлять в мозг чипы, мир стал прозрачным, а блокчейн внедрили даже в банях. Тем временем, в России галерея выставляет венеру палеолита в форме статуи «Родина-мать» и называет это современным искусством. 

Я не лапоть. С тем, что это искусство, не спорю. Но кто вам сказал, прости господи, что оно современно? Вот мне 37 лет. Самым первым, пожалуй, моим воспоминанием о современном искусстве стал перформанс Олега Кулика «Человек-собака». Потом я узнала об акции «Вглубь России», когда господин Кулик предлагал сунуть голову в задницу к корове. Еще я помню из детства рубку икон Тер-Оганьяном. 

Шли годы, я взрослела, читала книжки, узнала, что ходить собакой на поводке не так уж новаторски, что задолго до Олега Кулика во всем мире давно уже отгремели люди, притворявшиеся собаками, котами, столами, даже табуретами. К примеру, Петр Вайбель ходил на поводке аж в 1968 году! И рубили люди все подряд, когда господин Тер-Оганьян еще в школе учился: рояли, сапоги, снаряды, машины, тех же коров. Резали свиней в галереях, стригли собак в музеях, пили в церкви, пели в морге — к своим неполным 20 годам я уже узнала, что все это давно было, и с тех пор смотрю на российское актуальное искусство без воодушевления: за исключением редких актов политического искусства все его, с позволения сказать, произведения глубоко вторичны. 

Сколько лет прошло! Я уже поседела, мне пришлось вставить два зуба, у меня от сидения в телефоне на шее появился горб. Все меняются, одних жизнь растит, других умаляет. Но если вы, вспомнив вдруг в эти дни про Олега Кулика, решите посмотреть, чем он занят, то очень удивитесь: он так и производит человека-собаку и корову, которой заглядывают в зад. Только теперь он их рисует ногами на холсте или вырезает в дереве. Про Кулика пишут, что он наш самый известный в мире российский актуальный художник. Извините, давайте начистоту: в космос, как говорится, летал, бога не видел. Жила в Европе, изучала современное искусство, про Кулика мне никто там не рассказывал. О том, что он великий художник, я читаю раз в несколько лет в наших СМИ, когда он учудит какую-нибудь ерунду и мне, как малому дитю, начинают объяснять, сколь этот Кулик велик. 

Сейчас они нам говорят, как свеж и оригинален Кулик с его растекающейся в воздухе бабой из Гостиного двора. И, де, это символ феминизма, и, якобы, баба олицетворяет борьбу с мужским насилием. И, конечно, она никакая не «Родин-мать». Я все это читаю и мне кажется, что те совсем немногие люди, которых еще не отогнали от сытной кормушки по писанию красивых текстов про современное искусство, совсем не соображают. Объясняют нам на все голоса, что мы тупые и неправильно поняли, хотя на той же выставке висит другая работа Кулика «Мать твою» — переписанный плакат «Родина-мать зовет». Получается, что даже те, кто Кулика в газетах ругает, не догадались посмотреть, чего он еще на этот раз выставил. 

Мне кажется, что люди, которые пишут об искусстве, давно ничего не читают и не знают, молодежь, быть может, языки подучила, но кто же допустит ее до последних хлебных мест, где еще платят за обзоры выставок? Туда пишут мои ровесники и старше. И среди них, кажется, не нашлось пока ни одного, кто бы вспомнил, что, вообще-то, совершенно неважно, родина это или не родина — главное, что Кулик десятилетиями делает одно и то же глубоко вторичное по отношению к мировому и ставшее еще при наших Советах не актуальным искусство. И что тех же палеолитических венер современное искусство наштамповало уйму, так и этак их обсудив и рассмотрев. Недавно в британском Ноттингеме прошла выставка Эрики Верзутти, почти целиком состоящая из «венер»: они стоят, сидят, лежат, обрастают дополнительным сосками, перетекают из одной формы в другую. И я бы не сказала, что бразильская художница очень удивила англичан: я выставку «венер» помню в галерее Tate Modern еще в середине 2000-х. Соответственно, предполагаю я, с этим Куликом носятся те, кто в галерее Tate Modern не был, книг по истории современного искусства не читал и не знает, как все это вторично. Того же Кулика великим могут назвать только люди, ничего не знающие про венский акционизм и перформансы 70-х: сколько до Кулика было кишок в галереях, зарезанных свиней!

В России нет востребованных в большом мире представителей актуального искусства. И никаких известных перформансистов, инсталяторов (ох, эти любимые слова «перформанс», «инсталяцлия») нет. Наша прогрессивная публика не хуже тех, кого она обвиняет в квасном патриотизме, ищет великое во всякой местной ерунде. Еще она любит шукать по родным закуткам в поисках гениев политического искусства. Петр Павленский одно время ходил в гениях, хотя делал то, с чем Европа завязала еще в прошлом веке. Человек несколько лет использовал одну и ту же, давно уже не удивляющую никого на западе, форму: сначала зашил себе рот, потом завернулся в колючую проволоку, затем прибил яйца к брусчатке. Все шло по нарастающей, при таком подходе, чтобы быть услышанным, нужно было или идти на решительные меры, или срочно менять язык своего искусства. Сменить Павленский не смог: сжег покрышки на Конюшенном мосту, а потом вернулся к привычной форме и отрезал себе кусок уха. После этого снова были поджоги, но без отрезания конечностей как закономерного продолжения избранного пути дело пошло вяло. О, боже мой, ну и скучно же было смотреть, как изображающие умных люди носились столько лет с этим Павленским и снисходительно называли дураком любого, кто смел сказать, что мир все его трюки давно видел. 

В 2016 году Олег Кулик сделал скульптурный портрет Петра Павленского, прибивающего свои яйца к брусчатке. Апофеоз российского актуального искусства, дальше только плакать. Ну или Родину-мать лепить в надежде, что у кого-то на нее заиграют желваки. Не можешь придумать ничего нового — просто позли большинство.

#новые_критики #олег_кулик #современное_искусство #перформанс #инсталляция