Вот и за Нацбестом пришел старик Никифор

#новые_критики #нацбест #паучьябанка #литературадлясвоих #нацбестотменили

В прошлом году где-то примерно в это время я побывала на предфинальной пресс-конференции Нацбеста на книжном салоне в Эрмитаже. Оргкомитет премии, члены жюри и столичные матерые критики представляли публике финалистов. На сцене присутствовали авторы двух заурядных фантастических романов, которые и претендовали на первое место. Все понимали нелепость положения: разношерстный длинный список, какие-то беллетристы с литературой ржаки в финале. Всем причастным было как будто немного неудобно, но все хотели сохранить другу другу лицо и предпраздничное настроение. 

Праздник тогда испортила им я. Написав к тому времени не одну статью о культуре паучьей банки, я встала с вопросом. Очевидно же, что Нацбест из года в год скатывается в болото под названием «Свой рот на дороге», полное ощущение, что именно этим принципом все чаще руководствуются номинаторы и члены жюри. Когда денег в отрасли стало чертовски мало, а тиражи и рецензии уходят на псевоинтеллектуальную и псевдолитературную беллетристику, уже не до соблюдения лица. Быть бы живу: у одного ипотека, у другого сын поступает в университет на кафедру к автору посредственного романа, третий баню достраивает, он в номинаторах, а тут как раз подружка роман выпустила чуть ли не в самиздате — вдруг повезет? Можно будет к дачному сезону металлочерепицу закупить. 

В общем, все заняты спасением себя, а тут я взяла и спросила: есть ли у оргкомитета система защиты от дурака. То есть, от коррупции, междусобойчика, шерочки с машерочкой, мушиного стакан. Что, если таких номинаций, когда фактически пустое в литературе место избирается для выдвижения на премию и номинирует второе точно такое же пустое место, причем все чаще в рукописи, станет слишком много? Почему бы вообще все не отменить, ведь все видят, что случилось.

Честно говоря, я надеялась, что присутствовавшие на сцене мужики вдруг придут в себя, устыдятся, встанут из-за стола и вполне серьезно скажут: а давайте-ка мы не будет позориться и все отменим, самозванцев с их фантастическими поделками — метлой со сцены, номинаторов, которые шелухи с рынка натащили, из всех щелей повытаскиваем за ушко и на солнышко, чтобы каждый их знал в лицо и обходил стороной. Скажут большие матерые критики и редакторы покаянно: да, грешны, из года в год зажирали у современников жизнь, с нашей подачи и при содействии паучьей банки читатели вместо добротной современной литературы читали ерунду, в итоге литература уйдет потомкам, а современникам удел — читать отрыжку шерочки с машерочкой.

В тот год в финале в результате просеивания отборнейшего мусора оказались два ноунейма, два фантаста среднего пошиба, две рукописи и на всех них один большой, но непонятно кому интересный после европейской литературы Михаил Гиголашвили. 

Увы, но нет, оргкомитет не встал и не покаялся. Он не спохватился, не устыдился. А кто-то даже тогда лицемерно отметил, что огромное число номинированных рукописей это хорошо и, де, свидетельствует о конкуренции. Хотя на самом деле это плохо, так как является не плодом развития рынка, все еще в России живого и огромного, а результатом работы междусобойчика, телефонно-фейсбучного права, по которому абоненты договариваются, кто кого потащит к звездам.

На следующий день эти мужчины со стыдящимися и понимающими глазами вручили первую премию второсортному фантастическому роману про ширликов. И никто не скрывал, что лауреат премии Александр Пелевин просто хороший друг и собутыльник тем, кто решает, кому сегодня считаться в литературе конформистом, а кому — нет. 

До того первый приз получил Михаил Елизаров, которому еще и Григорьевскую премию тогда дали за стихи. То есть, за куплеты, которые он исполняет. А до него получил Андрей Рубанов. Знаете, почему? Потому что очень fun и очень свое. Все друг с другом пьют, все дружны и все свои, а зачем еще нужны премии, как не спасти своего человечка?

Была б это премия ТЭФИ, вопросов бы не появилось. Но ведь из года в год Нацбест вершился под пространные тирады о нонконформизме, контркультуре и даже литературном авангарде. А в итоге авангард свелся к тому, что номинированный в рукописи своим другом в 2021 году Даниэль Орлов в 2022 году тоже номинировал рукопись своей знакомой. 

И снова в коротком списке две рукописи. Нет, друзья, это не здорово. Это потому, что многое решается в частных кабинетах, в дружеской переписке и телефонной болтовне. Чем больше номинировано на премию рукописей, тем менее проницаемы стены этого вожделенного рая для писателей не из солнечного круга. 

Надо сказать, что прошлогодняя встряска с призывом разогнать вынесенных шерочкой с машерочкой фантастов и отобрать у них номинации все же пошла премии на пользу: в этом году совсем уже малолитературных произведений в коротком списке не оказалось. Хотя и звезд тоже не нашлось. Один большой литературоведческий труд — «Подлинная история Анны Карениной» Павла Басинского. Один добротный семейно-исторический роман-середнячок («Хроника Горбатого» Софии Синицкой о жителях Выборга), модная книга о травме («Бубуш» Юлии Кисиной), еще одна, менее модная, книга о травме, но с имитацией языка дагестанского мальчика («Типа я» Ислама Ханипаева«) и две книги о бесконечной жизни знакомого нам с 90-х неудачника («Фашисты» Кирилла Рябова и «Капибару любят все» Сергея Авилова). Зачем нам Рябов и Авилов, если были Варламов с его «Лохом» и Сенчин с его Ромкой? Унылая вторичная проза о гаснущей жизни демаскулизированного мужчины. 

В целом, не самый позорный список. Низенько, но сравнительно чистенько. Если не считать Кирилла Рябова, с которым напыщенная петербургская околонацбестовская публика носится как курица с яйцом и все ждет, что из него уже кто-нибудь наконец вылупится. В этом году Кирилл Рябов в коротком списке был, пожалуй, единственным примером литературы для своих: когда литература пишется для тех, кому будет занятно ее издавать, читать, комментировать и награждать, потому что она создана исключительно для них и не выходит за пределы своего круга. 

Жизни в этом коротком списке больше, а того самого голодного рта на дороге — меньше. Вроде как, исправились. Вот только поздно хвататься за голову, если сгнил уже и хвост. Надо было делать это год назад, когда сами организаторы и члены жюри откровенно офигели от полученного результата. Надо было рубить гниющую голову и выбрасывать в ведро. Тогда бы, может, отмена вручения вызвала сейчес скандал, требования все вернуть, отстоять, изменить, спасти, улучшить... А всем плевать. Попавшая в топ Яндекса, новость об отмене Нацбеста взволновала разве что хабаровских учительниц и омских столяров — окололитературная среда приняла ее с достойным моменту равнодушием. Потому что все, кому надо, давно узнали, что у этой премии нет той самой защиты от дурака, подлеца и голодного рта друга писателя. Нельзя было, принимая позу интеллектуалов-нонконформистов, давать премию за фантаст-роман о шириликах, надо было остановиться еще тогда. Сегодня, быть может, имели бы такой список финалистов и такое жюри, чьи работу нельзя было бы закрыть ни по каким причинам, будто то хоть финансы, хоть стыд, хоть позор, хоть страх перед будущим. Но Нацбест давно формирует списки, которые не жаль и не страшно прихлопнуть. 

Помните, у капитана Лебядкина про таракана от дества, который попал в стакан с мухами? 

«Место занял таракан,
Мухи возроптали.
«Полон очень наш стакан», —
К Юпитеру закричали.
Но пока у них шёл крик,
Подошёл Никифор,
Бла-го-роднейший старик...»

Ну вот и славно, вот и за Нацбестом пришел Никифор, вот ему и здрасте.