Единственная в своём роде

— Уникальная вещица, — вещал седой старичок, с испещренными морщинами лицом. — Единственная в своём роде. Аналогов нет.

— Позвольте, милейший, — прервала его леди, — но это же ни в какие ворота. Он же белый!

— Белый — старичок поднял указательный палец вверх, придавая веса своим словам, — цвет невинности.

— Хм... — нахмурилась леди. — Пожалуй, я возьму его.

Старичок расплылся в довольной улыбке, но леди продолжила, слегка подпортив ему удовольствие от удачной сделки.

— Но не потому, что это цвет невинности, не потому что белый — это модно. Вообще ни по одной из названных вами причин.

— Тогда почему же?

— Я куплю его своей внучке. Ребенку такая вещица подойдет идеально.

— Особенно в нашем дождливом городе! — вновь поднял узловатый палец к верху старичок.

— Да. В нашем дождливом городе, — кивнула дама, добавив: — И к этому я попрошу у вас скидку. Скажем, пятьдесят процентов.

— Но позвольте, — брови продавца удивленно взлетели вверх, — это же грабёж!

— Порядочные торговцы, мистер, — возразила она, — всегда предоставляют скидки за то, что продают бесполезные вещи. На такие же условия соглашусь и я, или... — она выдержала паузу, и продавец сразу понял, что именно эта пауза означает. А означала она то, что если покупательница не получит, чего хочет, она не останется здесь больше ни минуты.

— Двадцать пять процентов, — рискнул продавец.

— Сорок пять, — возразила женщина.

— Леди, если вы не забыли, это единственная волшебная лавка на всю страну, — возмутился торговец. — И вещи здесь, осмелюсь напомнить, не простые, а волшебные. Тридцать процентов скидки.

— Стильный зонт должен быть черным. Сорок. И это моё последнее слово.

Спорить дальше продавец не рискнул.

* * *

Провожая внучку до двери, старушка невольно вспомнила, как покупала тот самый зонт. Аксессуар. Но ведь именно от правильно подобранного аксессуара, порой, зависит завершённость образа. К её черному, строгому костюму такой зонт никогда бы не подошел. А вот с красным платьем внучки он гармонировал идеально. Просто удивительно, как сильно изменился мир, менее чем за столетие.

— Ну, что, волнуешься?

— Ой, бабуль, да чего там волноваться-то?

— Ну как! Первый рабочий день.

— А кто мне говорил, что этому нельзя относиться как к работе?

— Я, — признала пожилая женщина, — но всё равно...

— Бабуля, миленькая, — девушка поцеловала старушку в щеку, — всё будет отлично! Не переживай!

Взяла зонт в одну руку, большую гобеленовую сумку в другую и шагнула за порог. А старушка еще долго стояла в дверях и смотрела внучке вслед.

Еще в её молодости, леди в таком наряде как у внучки, никто и не подумал бы нанимать на работу, даже за самое минимальное жалование. А теперь... Компьютеры, гаджеты, интернет, свободные нравы и никакой веры в волшебство. Да и музыки, которую не нужно включать, почти не осталось.

Быстро меняющийся мир пугал её. А ведь когда-то она сама учила детей не бояться перемен...

* * *

— Салли, да оторвись же ты от своего планшета! — младший Бэнкс дернул сестру за рукав.

— Ну Тим! — возмутилась та. — Ты всё испортил! Это был уровень на время! Я могла бы побить личный рекорд!

— Пойдем! Она светится! — мальчик потянул сестру за рукав к окошку.

Та нехотя пошла за братом.

— Кто там у тебя светится?

— Вон, смотри...

Тим прижался носом к окошку, за которым уже настали сумерки, и скосил взгляд в сторону двери, разглядывая девушку под белым зонтом, как раз протянувшую руку к дверному звонку.

— Зонт! Салли, я клянусь, он только что светился! И от него во все стороны мотыльки фш-ш-шух — младший Бэнкс взмахнул руками в стороны, показывая, как разлетались мотыльки. — Я думаю, она волшебница.

— Подумаешь, — скептично буркнула сестра. — Чего удивительного-то? Наверное, какой-нибудь зонт с USB-портом и диодными лампами, чтобы освещать дорогу в темноте. А мотыльки всегда летят на свет. Какое волшебство? Двадцать первый век на дворе, Тим.

Дверной звонок, наконец, выдал унылое «тинь-дон-н-н», мама прокричала с кухни «Одну минутку» и Тим, махнув рукой в ответ на слова сестры, побежал к двери, смотреть на незнакомку с волшебным, как он считал, зонтом.

— А девушка, наверняка, всего лишь няня по найму, — прокричала ему вслед Салли, вновь утыкаясь в планшет.

— Да ну тебя, — раздался из коридора удаляющийся голос Тима, — ты зря не веришь в волшебство и чудеса!

Мальчик подбежал к двери как раз в тот момент, когда мама открыла незнакомке двери.

— Здравствуйте, — поздоровалась та. — Это же дом Бэнксов?

— Да, — подтвердила мама Тима и Салли.

— Я няня, — сообщила незнакомка. — По объявлению. Меня зовут Памела.

— А, да, — обрадовано кивнула мама, пропуская девушку в дом. — Прошу, проходите. У нас всего двое детей, но катастрофическая нехватка времени.

— Именно для этого и существуют няни.

— Я была единственным ребенком в семье, — сообщила мама Тима, пожимая плечами. — Но тогда жизнь не летела так быстро, как сейчас. Это идея мужа, нанять кого-нибудь, следить за детьми. В его семье, в детстве, была няня. Кажется, её звали Мэри. Он до сих пор о ней очень хорошо отзывается. Говорит, она была единственная в своём роде.

— Я тоже хорошо знаю своё дело, — обезоруживающе улыбнувшись, пожала плечами девушка и ловким движением сложила свой белоснежный зонт. — Моя бабушка тоже была профессиональной няней.

— Простите, но, как ваше полное имя?

— Памела, — ответила девушка и, подмигнув Тиму, назвала фамилию: — Поппинс.