Ночной гость (из цикла «Сумеречные углы»)

— Ну проходи, чего застыл, — посторонился Игнатьич.

В неярком свете луны из темноты выступила длинная, в полтора человеческих роста, худая тень, кое-где покрытая редкими клоками бурой шерсти. Взошла по старым скрипучим деревянным ступеням. Пригнувшись, чтоб не удариться о притолоку, неловко перешагнула порог, в два шага пересекла сени и остановилась, переминаясь на длинных худых ногах и не решаясь пройти дальше.

— Ну чего ты там? — Игнатьич притворил дверь за поздним гостем и прошёл в дом.

— Ы! — замотала головой тень, указывая в угол, где перед потемневшими от времени образами теплилась лампада.

— А, это. — Игнатьич прошаркал в угол, аккуратно загасил лампаду и принялся методично и неторопливо переворачивать образа ликами к стене. Закончив, обернулся.

— Ты не серчай уж, забывчивый я стал. Сколько уж ходишь ко мне, а всё привыкнуть не могу. Да и возраст, сам понимаешь.

Тень понимающе кивнула и вошла наконец в комнату. Потоптавшись чуть, уселась на стул, почти упираясь коленями в лицо, а руками свесившись до самого пола.

— Ну чего там, рассказывай давай, — уселся напротив Игнатьич. — Много народу-то за неделю заморил, душегуб?

— Ыыы! — тревожно замычала тень, испуганно замахав руками и чуть не зацепив при этом висевшую под потолком люстру.

— Да ладно, шучу я, — Игнатьич сделал успокаивающий жест рукой и миролюбиво улыбнулся. — Оно и верно, чего души-то зазря губить. Вон я тебе давай-ка лучше киселю налью, свежего.

— Ыыы! — обрадованно загудела тень. — Ыыы!

— Во, я и говорю, киселю-то оно лучше, — повторил Игнатьич и прошёл в тесную кухоньку, загремел посудой, застучал крышками. Чуть погодя вернулся в комнату, бережно неся большую кружку, полную ароматно дымящейся густой жидкости.

При виде киселя гость радостно затряс головой и облизнулся, вывалив длинный сиреневатый язык.

— На вот, держи, — сунул ему в руки кружку Игнатьич. — Да гляди не ожгись, горячо ведь.

Гость обхватил кружку двумя руками и принялся жадно глотать горячую жидкость.

***

— Слушай, а я чего у тебя спросить-то хочу. С месяц тому сосед в город поехал да домой не вернулся. Вроде говорили, видели его сходящим с электрички. В аккурат к последней поспел. А потом по темноте со станции через лес пошёл, и больше не видали его. Может, ты чего знаешь?

— Ыыы! — отрицательно замотал головой гость, старательно пряча глаза. — Ыыы, ыыы!

— Да верю, верю, — успокоил его Игнатьич. — Да и то сказать, дрянь человек сосед был. В том году перфоратор взял у меня да так и не вернул. Я тебе жалился на него ещё, помнишь?

Тень с готовностью закивала.

— Ну и чего тогда, сгинул и сгинул, — подвёл итог Игнатьич. — Ты киселю-то будешь ещё? Давай налью да провожу тебя. Устал что-то. Завтра приходи ещё.

И Игнатьич, приняв у гостя из рук пустую кружку, вновь зашаркал в кухню.

Вслед ему благодарно смотрели мутные звериные глаза. Лунный свет отразился в них, пробившись сквозь щёлку в шторе, отчего взгляд на секунду принял дикое выражение. После чего вновь наполнился благодарностью.

В кухне по-домашнему гремел посудой хозяйственный Игнатьич