Авторское бесправие

Николай Коляда недавно заметил в интервью, что «драматург — это человек, который отдает ребенка в детский дом». Под ребенком подразумевалась пьеса, под детдомом — театр. Ну хорошо хотя бы, что в детский, а не в дом терпимости и не в сумасшедший дом. Ведь то, что нередко творят с литературными источниками в современном театре, иначе, как словом «насилие» или словом «безумие», и назвать трудно. 

Сочинители, жившие в прежние времена, оставляли постановщикам, сценографам и исполнителям подробные ремарки. Верили, что те будут им следовать. Открыв наугад пьесу Гоголя или Островского, Чехова или Булгакова, вы обязательно наткнетесь на указание господам актерам: «Говорит басом с продолговатой растяжкой, хрипом и сапом — как старинные часы, которые прежде шипят, а потом уже бьют» («Ревизор»). Или указание режиссеру с художником: «Сад. Видна часть дома с террасой. На аллее под старым тополем стол, сервированный для чая, скамьи, стулья; на одной из скамей лежит гитара. Недалеко от стола качели. Третий час дня. Пасмурно» («Дядя Ваня»).

Сегодня любую классическую пьесу могут играть на пустой пьесе — без всяких садов, столов и самоваров, или перенесут действие из старинной усадьбы в современный мегаполис, а роль говорящего басом персонажа вообще отдадут писклявой травести. Но это ещё полбеды! 

Гораздо хуже, когда текст, который классиком, а хоть бы и не классиком, а хоть бы и нашим современником, оттачивался и выверялся месяцами или годами, кастрируют по самое не балуй, или наоборот дополнят всем, что душе угодно — от отвергнутых автором вариантов и каких-то фрагментов из статей, писем и примечаний до собственной графомании. Такой, знаете ли, коллаж. 

Сколько раз приходилось слышать от театральных деятелей: «Мы тут взяли три перевода «Гамлета», перемешали их...» Простите, а что разве Сумароков, Лозинский и Пастернак или Гнедич, князь Романов, он же К. Р., и Андрей Чернов, давали своё согласие участвовать в подобном шекспировском коктейле? 

Или другое типичное признание людей театра: «Пьеска, конечно, слабая, устаревшая, но наши ребята её переписали, сократили, перелопатили...» Ау, гайз! Если слабая и не ко времени, так зачем её вообще ставить? Ну напишите что-нибудь свое, талантливое, актуальное, злободневное. Ведь самое неприятное в этой ситуации, что неискушенный, незнакомый с первоисточником зритель, особенно, молодой, будет наивно полагать, что именно так и было написано знаменитым автором, чьё имя красуется на афише. Что наши почтенные классики лихо ботали по фене и, как заправские гопники, использовали жаргон и ненормативную лексику.

Пренебрежение авторскими правами — отличительная черта современных театров. Правильнее сказать, болезнь. И этим вирусом заражены все — и солидные академические храмы искусства, и маленькие частные труппы, и одиночки, неглиже с отвагой играющие моноспектакли. 
Тот же Николай Коляда, который еще и самобытный режиссер, руководитель работающего в Екатеринбурге собственного «Коляда-театра», признался, что владельцы авторских прав на наследие Теннеси Уильямса запретили ему показывать пьесы великого драматурга. Точнее, попросили платить авторские отчисления. Удивительно, правда? «Сейчас с 1 января объявились правообладатели Уильямса в России, — сообщил недавно Коляда. — Потребовали за «Трамвай Желание» 100 долларов и 7% со спектаклей (мы его играем 13 лет), а за «Кошку» потребовали 500 долларов и 7% со спектаклей. За «Трамвай» я им заплатил, а сорок тысяч за «Кошку» и еще семь процентов со спектаклей — это уже невозможно». Невозможно? Ну так играйте собственные сочинения, Николай Владимирович. Благо их у вас — вагон и маленькая тележка. 

Другой пример. Обойдусь без имен и брендов. Случилось это несколько лет назад. Пожилая прима одного ведущего столичного театра пожелала сыграть главную роль в известной западной пьесе. Мол, хочу и знать ничего не желаю! Руководству театра не удалось договориться с обладателями прав — подробностей неудачной сделки уже не помню. И тогда они наняли одного писателя, который произвел над пьесой косметические манипуляции: оставив сюжет, поменял имена действующих лиц и название, пересказал реплики своими словами. И подписал этот гибрид вымышленным именем некого французского драматурга, следов которого вы в интернете не найдете. Разумеется, искушенная публика и критики пожимали плечами: «Это же очень похоже на...» «Да-да, вероятно, похоже. Ну и что?!» — отвечали им в солидном театре, который повел себя, как привокзальный напёрсточник. 

Другой вам пример отношения к авторам. Совсем свежий. В МХТ им. Чехова только что сыграли премьеру «Сирано де Бержерака». Очень хороший спектакль в постановке Егора Перегудова, с Юрием Чурсиным и Паулиной Андреевой в главных ролях. Всем рекомендую. Но! В программке указано: Эдмон Ростан, перевод Владимира Соловьева. Это, разумеется, не тот Владимир Рудольфович Соловьев, что каждый вечер кричит в телевизоре, а Владимир Александрович Соловьев (1907-1978), ныне полузабытый драматург, поэт и переводчик, лауреат двух Сталинских премий. Ни француз Ростан, ни советский переводчик Соловьев, окажись они каким-то чудом в зале, не узнали бы это сочинение, которое театр сильно отредактировал на свой вкус, но подписал их именами. 

«В пьесе огромное количество персонажей, у нас же их осталось только семь» — сообщил как о вполне будничном факте режиссер и тут же успокоил: «Впрочем, кого-то мы и добавили: у нас есть музыканты и поэты, и даже внутренний мир Сирано — его мысли, фантазии. В спектакле задействованы студенты Школы-студии МХАТ — и мы все вместе сочиняем стихи, музыку, и спектакль прорастает зонгами — наивными, яростными и очень талантливыми».

То-то я удивился, когда артист Кузьма Котрелев, играющий Кристиана, вдруг стал читать известное стихотворение Евгения Евтушенко «Мне снится старый друг, который стал врагом...» Повертел программку — никакого Евтушенко. Нормально. А как же право на имя? Дома зашел на сайт. Там все-таки указано, что, кроме Евтушенко, в этом «Сирано» использованы стихи Райнера Марии Рильке, Даниила Хармса, Гийома Аполлинера, Николая Олейникова, Сергея Плотова. Ну, будем считать, что Рильке и Аполлинер специально для МХТ писали по-русски... 

Вообще вопрос авторского права и авторского бесправия на театральных подмостках — и больной, и большой. Я-то сейчас коснулся лишь вершины айсберга. А под темной водой — столько примеров и столько печали, что никакой Алле Борисовне Пугачевой и не снилось...

#новыекритики #сиранодебержерак #мхтчехова #паулинаандреева #егорперегудов #юрийчурсин