Из Сонника ПП: Сон № 67 – Покаянное

Однажды Платон Платонычу приснился сон:

Будто сиделец он, на нарах сиделец. За что сидит, не знает, но прокурор сказал, судья порешил и сидит. По делу сидит. То есть не по-своему какому-то особенному, а по общему, наверное, делу сидит, за коллектив. Не с самыми виноватыми случается, но кому карта легла. Христово деяние почти, пусть не по своей воле. Только и Христос не сам на крест влез — прибили гвоздиками. Однако Платон Платонычу определенности хотелось, от какого коллектива сидит? Раньше, когда строем все ходили, прозрачно было: начальника посадят, так за жизнь его сладкую, за кураж, над народом измывательство; интеллигента когда, так за умствование, за гордыню, за презрение к людям, какого даже холуйством служивым не скрыть; а если из рабоче-крестьян, то за лень, пьянство-раздолбайство, за ненависть к начальству покорную. Теперь перепуталось, коллективы раздробились, разбрелись по углам, ощетинились, вины своей не чуют, лишь чужую. Виноватых власть назначает при общем согласии, за которым и страх, и злорадство, а больше интереса стороннего. Платон Платоныч тоже теперь всем и во всем сторонний, а сидит... Не олигарх гребаный, не интеллигент глумливый, какие все сами повывелись, не начальник «скуршевеленный», а сидит... Понятно и не народ. Народная жизнь — она в ожидании, когда власть бабками немереными делиться станет. Платон Платоныч давно не ждет. Но одного того мало, чтоб в сидельцы. Тут никаких тюрем не хватит, а он сидит... Он теперь вообще ни с кем, но по себе сам и исключительно за бабки. Чего скажут, то и сотворит, аккуратно, профессионально. Такой вот простой человек: ты ему дело — он тебе раз и готово! Но за бабки. Какая тут вина? Кто заказал, того вина. А он чисто исполнитель, профи. Однако сидит... Которые наособицу, по себе сами, от них что? Мол, людей из коллективов сманивают, будто на волю. Нужных людей. А где она воля? Воля где? Ты один когда, тебя не страшно. Прошел коллектив, наступил случаем — и нет тебя, и воля твоя вся, а он сидит... А еще с отдельными, какие по себе сами, бывает коллективы позабавиться любят, поиграть в «мочилово», чтоб людей повеселить своих, но и образумить, остеречь от глупостей. Может, и его для примера в сидельцы, в назидание. Он и сидит... Тогда ему непременно покаяться нужно, тут же, немедленно! Понял, мол, всю вину свою, глубоко осознал, готов искупить, глядишь, пожалеют-помилуют, если на слезу, на жалость давить красиво. Народ в коллективах несострадателен, но слезлив. И власть слезу ценит, полезна потому. Чего ж сидит он? В дверь надо звать, стучать, пусть отмыкают, ведут на лобное место покаянное... Засуетился Платон Платоныч, вскочил, кинулся в дверь молотиться. «Пусть только скажут, в чем виноват? — бормотал. — Для убедительности надо, для сюжета». «Работал?» — спросят. «Да, — честно отвечу, — работал террористом на шесть... нет, на семь разведок сразу. И солдатиков травил, и поезда под откос, и самолеты... И ракету недавно со спутником тоже я. Дырку в ней проковырял гвоздиком, вот она и того — не добралась до неба... Нет, Кремль взрывать не собирался: Растрелли обожаю очень, за фамилию... А Москву всю — это да, было, планировал, но сорвалось. Благодаря вас... вам... им всем благодаря...» Тут Платон Платоныч замолчал, стал считать, сколько надо взрывчатки для Москвы всей и какой глубины яму рыть собирался. От усилий таких умственных и...

Проснулся. Лежит даже не в поту холодном, так, в раздумьи: как это понимать все? Что и его захлопнуть могут, так кого у нас не могут? Нет таких, не бывает. Назначили и сидишь. Только мозгло ему от готовности каяться, и мозглость эту никак не стряхнуть. Как он быстро дошел, додумался! Еще не били, убить не грозили, а уже все, сам созрел. Это в нем архетип наш родовой или просто трусость собственная, персональная? Вскочил и на кухню, где хватануть можно и бормотать про себя, мол, неправильно это, совсем неправильно… Что неправильно? Как неправильно? То ли судьба с ним неправильно, то ли он сам с судьбой, и тогда с ним все правильно…