Старуха

Ночь бесконечно тянулась протяжной песней сверчка. В метре от глаз спал паучок, покачиваясь на своей паутинке. Луна продолжала свой путь от одного окна дома к другому. Старуха опять не могла заснуть, воспоминания бередили душу, воспоминания — это единственное, что у неё осталось. Воспоминания о солнечном летнем дне. Ей примерно четыре года. Её сжимают большие крепкие руки отца и подбрасывают высоко в небо, дух захватывает, в низу живота рождается какое-то приятное щемящее чувство... Счастье веселым смехом брызжет из нее во все стороны, возвращаясь назад смехом отца.
Жених завтра уходит на фронт, ночь они проводят вместе. Это их первая ночь вместе. Первая и последняя. Поцелуи. Звёзды. Оба невинны и неумелы. Боль. Сладкая боль. Рассвет. Рассвет, который она встретила уже не девушкой, а женщиной.
Сосед, который приходит к ней, таясь от жены. И которому она отдается со всем жаром, который накопился у нее за годы, прожитые без мужской ласки, без крепких мужских рук, подбрасывающих её в солнечное небо оргазма. Счастья. И смеха.
В доме тепло, недавно их село подключили к газовой магистрали. Теперь старухе не нужно колоть дрова, роняя топор из слабеющих с каждым годом рук, не нужно таскать охапки дров по заснеженным тропинкам. В доме тепло, но это не мешает могильному холоду замораживать сердце старухи, леденить ее кровь. Могильный холод одиночества, холод, который хочется разогнать, как раньше прикосновением огненно-горячих мужских рук.
У соседа восемь лет назад умерла жена. После похорон жены он не смог больше любить старуху. Что-то сломалось в нем, что-то погасло. Не стало огня, который зажигал чувства старухи, как искра, воспламеняет ведро бензина. Вспышка, гасящее сознание и уносящее в солнечное небо детства. Они не смогли быть вместе после ухода той, которая их разъединяла. Почему-то не смогли.
Слёз больше не осталось. Жизнь превратилась в серую череду похожих друг на друга дней. А так хотелось огня. Прикосновения мужских рук. Счастья. Всё в прошлом. В прошлом?
Эта ночь вымотала старуху больше, чем все предыдущие. Вымотала и подарила план.
Утром она пошла к соседу. Старик обрадовался её приходу, начал суетиться, собирая на стол. Но старуха позвала его в кровать. Она что-то говорила, плакала. И видела, что он тоже устал. Устал от отсутствия ЖИЗНИ, огня. Просто устал. Они разделись и легли в кровать. Шурша в кране, газ заполнял домик. Они обнялись. Прижались друг к другу своими старческими иссохшими телами. Посмотрели друг другу в глаза. Старик щёлкнул колёсиком китайской зажигалки. На короткое мгновение они вернулись туда, где каждое прикосновение дарило жар и наслаждение. Огненным вихрем их понесло куда-то в шипящие и скворчащие глубины ада... Ничто не могло разорвать их посмертных объятий.
Посреди деревни расцвёл ярко-красный тюльпан. Громыхнуло. В соседних домах со звоном посыпались стекла. Когда приехали пожарные, работы для них практически не осталось. Так же как практически ничего не осталось патологоанатомам. А то что осталось, похоронили в одном целлофановом пакете. В сторонке от деревенского кладбища. Теперь они были вместе. Впереди призывно махала руками вечность. В юбке сотканной из цветков сирени и черемухи. Из-за её плеча улыбался отец старухи. И она, весело смеясь, побежала в его объятья...