Ваш список – полон, Дон-Жуан (на конкурс)

 

  Впервые я увидел его сидящим в инвалидной коляске. К тренажерам его подвезла молодая женщина, помогла взобраться на тренажер. Это был невысокий скрюченный мужчина с инвалидной тростью в руках. Со временем я стал его видеть чаще, почти каждый день – он уже самостоятельно добирался до тренажеров.

  Сначала я полушутя нарек его “стайером”, но по низкой постановке корпуса он скорее походил на спринтера – падающее вперед тело, согнутые в локтях руки и коленях ноги. Не сочтите за насмешку над инвалидом, просто я, как и все мы, склонен классифицировать события и людей.  

  Какая разница – спринтер, стайер? Бегун.

  Жизнь представлялась ему некоей беговой дистанцией. Стремительными спринтерскими рывками он добивался очередной победы на промежуточных финишах: в спорте, карьере, у женщин, что не помешало ему саму жизнь определить для себя как бесконечную марафонскую дистанцию с далеким и неочевидным концом...

 

  Баловень судьбы, так называли бегуна друзья и недруги, завидуя легкости, с какой он шел по жизни.

  Все до поры. Провидение сделало кульбит и удача – эта изменщица, эта гулящая девка – обернулась к нему своим необъятным задом.

 

  Жил он в доме напротив. Как-то так получалось, что на зарядку мы выходили в одно и то же время. Трусцой по аллеям парка я делал небольшой круг и завершал пробежку у тренажеров. Он же “устремлялся” прямо к ним.

  Тренажеры представляли собой установленные по кольцу металлические подвижные конструкции. Зимой, и летом я “уродовался” на них, поскольку с недавних пор исповедую здоровый образ жизни, и намереваюсь, если не умереть здоровеньким, то, завершая свой жизненный путь, выглядеть на зависть остающимся…

 

  Тренажеры находились в полутораста метрах от подъезда бегуна. Пока он "бежал" к ним, добрая их половина была мной уже пройдена. Причиной тому была особенность его бега, что напоминало видео с замедленной съемкой. Он становился в низкую стойку, опираясь на инвалидную трость, и… падал вперед. Дабы устоять на ногах выбрасывал трость вперед и, удерживая себя на ней, пододвигал сначала одну ногу, затем другую, принимая позицию для следующего шага.

  Для спортивных занятий он выбирал наименее сложные тренажеры. Я видел, какого труда это ему стоило.

  Заканчивали занятия мы одновременно. Спустя полчаса, я выходил из дома на работу, к этому времени он уже возвращался…

 

  Прошла весна, наступило лето. Состояние его заметно улучшилось, он быстро восстанавливался, стал увереннее передвигаться, освоил дополнительные тренажеры, мычание обратилось в невнятную речь.

  Однажды, упражняясь недалеко от бегуна, я заметил, что он обронил инвалидную трость, она откатилась в сторону. Подал ему. Он поблагодарил, затем задал неожиданный вопрос:

  – Вас, небось, забавляют мои уродования?

  Я замахал руками, заверив, что отдаю должное его упорству.

  – А вот скажите, глядя на меня нынешнего, могли бы вы поверить, что в недалеком прошлом я – чемпион страны, призер мирового первенства по спортивной акробатике?

  Отрицательно замотал головой.

  – Чтобы заработать первую золотую медаль, – продолжил он, – мне потребовалось всего четыре года тренировок.

  Время моей утренней гимнастики истекало, пора было идти на работу, да перед глазами замаячил заманчивый сюжет. Грех было не воспользоваться.

  Ниже приведена исповедь бегуна, мною отредактированная. Писалась она с небольшими перерывами в течение трех месяцев лета.

 

  – Акробатику я все-таки бросил. Спросите почему? Надоело побеждать, не получая взамен ничего, кроме удовлетворенных амбиций. Помог случай – мне достался билет на цирковое представление.

  Более всего заинтересовали меня, конечно же, воздушные гимнасты. То, что они демонстрировали на трапеции, мне не показалось сложным. После представления заглянул за кулисы, поинтересовался зарплатой гимнастов, затем без приглашения заявился к директору. Через месяц уже летал под куполом цирка…

 

  Определили меня в пару с воздушной гимнасткой Викой – дочерью директора. Добрая половина цирковой братии лелеяла мечту стреножить эту необъезженную кобылку. Включился в состязание и я.

  Шло время, а своенравная акробатка не поддавалась. Тем сильнее заводился. Произошло объяснение на трапеции над ареной, где я пообещал ей упоение совместного полета к зрителям, если она отвергнет мою любовь. Вика не стала испытывать судьбу, но оказалась не менее оригинальной, и первое наше свидание назначила в… клетке с тигрицей.

  Не мне отступать! Ночью, когда цирк опустел, пробрался в подвал, где жили звери. Вика уже ждала. Отодвинув засов на решетчатой двери, вошла в клеть с тигрицей, я последовал за ней. Хозяйка клетки была несказанно удивлена нежданному визиту ночных гостей, подошла, обнюхала. Вика потрепала ее по загривку. Я знал, что хищники чуют запах страха, и старался не выказывать его, глядя в желтые глаза тигрицы. Та была сыта и благодушно настроена.

  Каково же было изумление полосатой красавицы, когда она увидела, что незваные гости целуются в ее клетке!

  Первой клеть покидала девушка. Не торопилась, испытывая меня. Мне стоило большой выдержки, чтобы не вытолкать ее и не задвинуть поскорее за нами засов. Тогда мне еще не было известно, что ни при каких обстоятельствах нельзя показывать хищнику спину. Покидая клетку, я отчетливо представил себе, как когти огромной полосатой кошки превращают мою спину в кровавое месиво. И оказался недалек от такой перспективы. Выскочив, поторопился защелкнуть за собой засов и прянул от клети. Вовремя – огромная лапа, бросившейся вслед тигрицы, провалилась между прутьями и таки зацепила меня, оставив на плече кровавый след.

  Рубец от него на протяжении всей моей жизни напоминал мне об опасностях, с которыми сопряжено неосторожное обращение с хищниками и женщинами. Увы, я не внял предостережению.

  Как бы там ни было, мое “бесстрашие” не осталось безнаказанным. Оседлать строптивую кобылку еще не значит обуздать. И хотя примерять на себя узы Гименея не входило в мои планы, через полгода я под уздцы вел невесту к алтарю, и была она с заметно округлившейся талией…

 

  Прошел год, мы с цирком мотались по городам и весям, и, пока молодая жена управлялась дома с ребенком, на трапеции (и не только) ее заменила другая воздушная гимнастка. Этому я нахожу достойное объяснение и оправдание. Кто бы что не говорил, а партнершу, рискующую вместе с тобой жизнью на высоте двадцати метров над землей, следует знать во всей полноте. С этим согласились не все.

  Первой это почувствовала партнерша, неожиданно для себя спорхнув на защитную сетку – раскрылся карабин на страховочном тросике. Через некоторое время это сделал я – распалась трапеция. Мне повезло, хоть оставалось совсем немного, чтобы, миновав сетку, не спикировать на руки одного из зрителей. Это было предупреждение – пока моего отпрыска возили в детской коляске, я мог оказаться в инвалидной…

 

  Такая перспектива не вдохновляла меня, работу в цирке довелось оставить. Завершилась и семейная жизнь. О сыне настоятельно порекомендовали забыть. Напоминание же об отцовских правах закончилось для меня лишь финансовыми обязательствами…

 

  Я упоминал уже, что до чертиков везуч, а может быть тот, кто управляет там наверху нашими судьбами, ко мне благосклонен? Не успев распрощаться с цирком, встретил (случайно ли?) своего преподавателя из школы бальных танцев, где занимался еще до акробатики.

  Он сообщил, что преподает хореографию в знаменитом танцевальном ансамбле. Я посетовал на отсутствие работы, на что он, помня меня в танцах, предложил свести с руководителем ансамбля. Мне было что показать. И хотя ростом не вышел, телом владел в совершенстве – сальто с места и двойное с ходу крутил без труда, а то, что я вытворял на батуте, мало кто рисковал повторить.

 

  Так началась моя танцевальная карьера в знаменитом ансамбле, растянувшаяся более чем на тридцать лет. Мне нелегко было тягаться с рослыми танцорами, работавшими в парах, а вот мои “зависающие” прыжки в украинском гопаке помнят до сих пор!

 

  Основной притягательной особенностью танцевальных коллективов для таких женолюбов как я, было то, что женщин в них – преобладающее большинство. И чем-чем, а женским вниманием обделен не был. Сразу обмолвлюсь, в этом я – не пример для подражания.

  Не успел осмотреться, а на меня уже положили глаз. Это, впрочем, была не танцовщица, а костюмерша – крупная фигуристая дама. К роскошным женщинам я всегда имел особое расположение. Будучи замужем, она поспешила успокоить меня, что под венец не потащит.

  Меня это более чем устраивало. Аполлончик – так ласково называла она меня по причине неформата. Это прозвище прилипло ко мне, и иначе меня женщины за глаза уже не называли.

  Связь наша неожиданно нашла завершение. Костюмерша забеременела, и отреклась от данных мне обещаний. Ей оставалось объясниться с мужем и оформить развод. Чего мне стоило отговорить ее от этого опрометчивого шага!

   Семью, слава богу, она сохранила. И не только сохранила, а и приумножила, благополучно разрешившись двойней.

  После этого связываться с семейными женщинами я зарекся, и в моем списке Дон-Жуана она оказалась единственной…

 

  Говорят, женщины любят рослых накачанных мужчин. Как видите, я – невысок и изящно скроен (глядя на скукоженную фигуру бегуна, трудно было в это поверить сейчас), и осмелюсь утверждать, что успехом у женщин пользовался не меньшим.  

  Обилие в танцевальном коллективе красивых ладных танцовщиц, а других туда не брали, сыграло со мной злую шутку. Мне никак не удавалось на ком-то остановиться – печать Казановы? Это как в магазине полном красивых вещей, глаза разбегаются, а выходишь без покупки.

  А что женщины? Они как эстафету неохотно передавали друг другу меня, мой неутомимый стержень жизни. Сколько разрушенных судеб, сколько слез из-за меня было пролито!

 

  Следующей в моем списке прописалась полногрудая танцовщица Лика. Более совершенной груди мне никогда в дальнейшем не довелось ни видеть, ни осязать. Но не этим она меня подкупила, незлобивым, легким характером. Все шло к маршу Мендельсона, да в ансамбле появилась длинноногая красавица, демонстрируя немыслимую подвижность бедер.

  Лика оказалась непонятливой. Резала вены,  травилась снотворным…

  Это стало для меня наукой. Отныне двери моей квартиры затворились для дам, жаждущих накинуть на меня узы Гименея. Ведь не успеешь вечером напоить женщину чаем, к утру она уже стоит в дверях с чемоданами…

 

  Не могу не сделать некоторого отступления. Повторюсь я – баловень судьбы.  Судите сами. В школе танцев, в цирке, в акробатике я всегда находился в молодежной среде. Не говоря уже о танцевальном коллективе, где состав постоянно омолаживался. Как на подбор – все стройные, подтянутые. Мой взор не переставало услаждать совершенство молодых тел. Приходилось поддерживать форму и мне – соответствовать. Женское окружение способствовало этому, оказывая омолаживающий эффект.

  Наблюдая же повседневную жизнь вне ансамбля – в транспорте, на улице, я насмотрелся на рыхлых женщин и “беременных” мужиков, и смею утверждать, что сексуальная привлекательность – хоть и не панацея от разводов и измен, но то необходимое и достаточное условие, чтобы не обрекать себя на безбрачие, а после вступления в брак не затрачивать неимоверных усилий на его сохранение.

  Особенно это касается женщин, для кого привлекательная внешность – льготный билет на поезд до станции “счастье”. Не всегда и не всем, правда, удается добраться до конечной остановки…

 

  Странная штука память – имеет выборочный характер. Не помнит имен, забыты лица. В бесконечном потоке обласканных мною женщин все смешалось, все перепуталось. Что осталось в памяти, что запечатлелось? Безымянные лица, глаза, губы, груди, бедра, округлости, ноги, осанка, походка, похотливость, блуд…

 

  Когда мне стукнуло сорок, танцы довелось оставить, стал одним из худруков ансамбля. Казалось, пора остепениться, подумать о семейном гнездышке. Какое! С точностью до наоборот. Постоянное присутствие перед глазами налитой женской плоти не позволяло стареть, полнило сексуальной энергией и дурью. Этому способствовал и мой статус худрука. Многие танцовщицы полагали, и не без оснований, что постель – самый короткий путь в основной состав танцевального коллектива. Но бездарей в ансамбль не допускал!..

 

  С годами я изменился, стал гурманом: в еде, напитках, женщинах. И уже не торопил судьбу, усвоив основное для себя правило – важен не результат, процесс.

  Сколько юных дев было мной надкушено, надпито, опробовано. Я не просто любил, я вкушал, наслаждался, исследовал, изучал подробно и обстоятельно: маленьких и высоких, пышных и хрупких, темпераментных и флегматичных, изысканных и не очень. И это стоило того. Сколько чувственных удовольствий и наслаждений я получил, сколько подарил!..

  Одна беда, в моих отношениях с женщинами присутствовал стереотип поверхностного восприятия. На глубокие отношения не хватало времени. Не успевала остыть постель от одной, а на пороге уже переминалась с ноги на ногу следующая.

  Вы упрекнете меня в беспорядочности связей? Не могу не согласиться. Да вина ведь не только во мне, а и в женщинах. Они избаловали меня своим вниманием: провоцировали, хотя прекрасно знали о моем непостоянстве…

 

  Все завершилось в одночасье.

  Однажды на танцевальном кастинге среди прочих конкурсанток я приметил невысокую девчушку. Назвалась Анной. Хрупкая, голенастая, узкобедрая, с едва наметившимися бугорками грудей – типичная балерина. И уж никак не в моем вкусе. Я даже не стал намекать ей, как другим, на некоторые “обстоятельства и сложности” отбора, хотя мордашка у нее была премиленькая, а расплескавшие синь неба глаза и вовсе сводили с ума.

  В отличие от бойких девиц, составивших ей конкуренцию, она была скромна, тушевалась, краснела, смущенно клонила головку. Я не ожидал от нее особых талантов, отсутствие коих демонстрировали другие конкурсантки. Но первые же ее па на сцене не оставили сомнений у комиссии. Перед нами – самородок.

 

  Через месяц она стала одной из ведущих солисток ансамбля. Слегка пообтерлась, но так и осталась тихой, мягкой, застенчивой, доброй девушкой – всеобщей любимицей танцевального коллектива, исключая тех немногих, кого свергла с танцевального Олимпа.

  Повторюсь – она как женщина нисколько меня не впечатляла, но встретив ее, глупо улыбался, терял красноречие…

  Шло время, моя постель остыла – женщины перестали меня волновать. За улыбку, подаренную девушкой, я отдал бы всех красавиц мира, да относилась она ко мне, как ко всем остальным.

  И, хотя она была вдвое моложе, приступил к осаде, используя весь наличествующий опыт и умение.

  Время шло, а результата так и не добился. К такому я не привык. А тут еще заметил, как она смотрит на своего партнера по танцам Валентина. Соперника следовало нейтрализовать.

 

  Да мои недобрые намерения наткнулись на неожиданно яростное сопротивление Ани. Заявила, что если ей заменят партнера, она уйдет из ансамбля – это не входило в мои планы. Но видеть, как Валентин тискает своими лапищами девушку, было невыносимо. Хоть бы случилось с ним что.

  Накаркал – Валентин сломал ногу, кстати, без моего участия. Анне пришлось временно поменять партнера, но все свободное время она проводила в больнице. Там и встретилась со своей соперницей.

  Произошло объяснение. Та сообщила, что помолвлена с Валентином, что скоро у них свадьба и Анне не на что рассчитывать.

  Девушка ходила черней тучи.

  Пришло мое время! Главное не упустить, окутал ее паутиной внимания и заботы – она зябко ежилась, кутаясь в нее.

  А тут Валентин, как назло, вышел из больницы. Аня и не пыталась скрыть радости, не ходила – летала. Теперь черные дни настали для меня.

  Через неделю Анна прибежала вся в слезах. Валентин отказался танцевать с ней в паре. Нетрудно догадаться об истинной причине. А ведь они были лучшими солистами в танцевальном коллективе. Руководитель рвал и метал. Я же едва сдерживал свою радость.

  Анна стала как тень. Самое время действовать. Сделал девушке предложение. Она не обрадовалась, но неожиданно для меня и не отказала, лишь поинтересовалась:

  – Зачем это вам? У вас столько поклонниц, стоит только бросить клич.

  – Глупая, неужели не замечаешь? Единственное, что я хочу – прожить оставшуюся жизнь с тобой и умереть, глядя в твои чистые глазки.

  Мой ответ пришелся ей по душе, да вот только не стоит женщинам принимать ответственные решения в отместку. Это я понял совсем скоро, а пока, пока ликовал…

  Через неделю мы расписались – уж подсуетился.

  Началась моя семейная жизнь. Какое счастье идти вечером домой, где тебя ждут любимая женщина, тепло и уют! Поздновато я к этому пришел.

  Детей у нас сразу не получилось, Анне следовало подлечиться. Я торопил жену, прекрасно понимая: ребенок удержит ее в семье.

  Как-то утром на выходе из подъезда увидел женщину с коляской. Это была жена Валентина, она ждала меня, чтобы сообщить, что между Анной и Валентином вновь что-то назревает, и для сохранения семей нам следует объединить усилия.

  Дождался! Пришла расплата за порушенные мною судьбы, а с ней и мой черед примерить на себя роль отвергнутого!

  Аня стала задерживаться на занятиях. До скандалов я не опустился. Стал прикладываться к бутылке – не помогло.

  Следовало что-то менять. Клин клином?

  Почему бы и нет? Коль не нужен жене, найдется замена.

  Ждать довелось недолго.

  На кастинге появилась дева. Для танцев – тяжеловата, для любви – в самый раз.  Женщины с такой задницей в моем списке еще не было.

  Танцевала она никак, осталось определить – какова в постели?

  И тут я потерпел фиаско! Впервые. Как же так?

  И вдруг вспомнил: как-то Аня, зная мою любвеобильность, полушутя предупредила, что заговорила меня.

  Ну, уж нет! Набрал горсть таблеток и… в бой!

  Все удалось, да взорвался болью, обручем стянувшей затылок…

 

  Пришел в себя в больнице – правая сторона тела отказала. Рядом сидела жена, участливо глядя на меня.

  Завыл от отчаяния – лучше сдохнуть!

  Какова ирония судьбы! Был здоров, жена изменяла, стал инвалидом – прекратила. Неужто, чтобы вернуть расположение супруги, следовало превратиться в бессловесного идиота?

  Она вправе была меня оставить – молода ведь еще. Но это была бы не Анна. Впряглась, стала сиделкой. Уж лучше бы бросила! Видеть, как она подкладывает под меня утку, садит на горшок, превратилось в пытку! Тот день, когда без посторонней помощи я добрался до туалета, стал для меня праздником.

  Медленно, но верно я становился на ноги, и, конечно же, большая заслуга в том была Ани, не давала расслабиться, заставляла через не могу.

  И вот что любопытно: восстанавливался я не столь легко, как хотелось бы, а сексуальность восстановилась быстро. Довелось бедняжке исполнять супружеские обязанности, приноравливаться к калеке. Она бы не стала, да врачи настояли – это способствовало лечению.

  Вскоре я забыл об инвалидной трости, выпрямился, перестал хромать, речь стала ясной, лишь слегка растягивал слова. Анна смирилась. О танцах и ансамбле не вспоминала, что по понятным причинам лишь тешило меня. Она вступила в самый расцвет женской привлекательности – стала воплощением женственности, красоты, уверенности в себе. Раздалась в бедрах, приятно пополнела, освободила от скованности походку. Что еще надо? Так ведь надо – стал засматриваться на женщин…

 

   Этими словами повесть о бегуне приходится завершить. Он пропал – как сквозь землю провалился! В последнее время выглядел вполне здоровым: глаза зажглись интересом, да в них стояла какая-то недосказанность…

  Что он хотел сказать? Что его список (Дон-Жуана) полон? А, может быть, что в нем осталось еще место для новых имен?..

#23настоящиймужчина #конкурс_alterlit