Баунти (на конкурс)

Баунти

 

Иногда, когда у сердца грудь сдавит былое, сидишь и перебираешь старые боевые награды, кресты, грамоты, вымпелы. Среди них, на самом дне коробки ветхая пожелтевшая тетрадь. Пепел ее страниц, почти распадаясь в руках, вдруг постучится в память, кровь поднимется к голове, перекрывая дыхание, -  вскочишь на ноги, с хрустом разрывая ворот рубахи, метнешься  к окну, упрешься лбом в стекло, чтобы остудить мозг, сбить накипь пережитого, глотнуть воздуха и...   не захлебнуться.

 

«все было как в кино или  страшном  еврейском анекдоте. Шторм в океане, кораблекрушение, волны, кусок доски,  крики и стоны, пелена пены, полный желудок морской воды, потеря сознания. И дальше – песок, раскаленная сковородка в небе, жалкий огрызок суши, на котором с одного края   можно струей достать до другого и пальма посередине.

Все.

Скудная волосня зелени то тут, то там.

 

Очнувшись, я  некоторое время сидел и тупо смотрел на свои ноги, боясь оглядеться. Наконец  огляделся, встал, походил. Мозг отказывался принимать. Мозг свело в бараний рог. Но принять было надо. Видимо ради прикола или чтоб я не сдох сразу в этом шоу от волнения, Посейдон подкинул с мусором пару вещей: сундук с каким-то барахлом, бабу, чайник, пластиковый тазик и лыжи. Ни  ножа, ни ложки, ни вилки. Как же принимать трапезу?

Осмысливай, не осмысливай, но таковы карты.

Первым делом открыл сундук. Женское белье, косметика, прокладки, всякое несъедобное дерьмо, топор,  вот эта тетрадь, в которой сейчас пишу, пара карандашей – и ничего пожрать.

Потом  глянул на бабу. Она сидела на берегу, покачиваясь и взявшись за голову в полной прострации. Я присмотрелся и обомлел, - пиздец. На корабле я ее приметил, она весь путь провела  в инвалидном кресле где-нибудь в теньке под тентом. Если выбирать между ней и лыжами, которые валялись невдалеке, я бы выбрал лыжи, чтобы встать на них и уехать прямо по воде, прямо вот сразу, бегом, даже без палок, гребя руками, не оглядываясь, лишь бы  больше никогда не видеть то, что видел сейчас.

Она была... Она была тоже из анекдота. Собирательный образ. Черномазая, черножопая, одноглазая старуха. На вид чистая ведьма в тряпье. Разумеется, она была еще и хромая на обе ноги и не говорила по-русски.

Я обошел остров  за пару минут  и еще полчаса  стукался головой о ствол  пальмы, пытаясь выбить   хоть какую-то  мысль.

Но мыслей  не было. Зато под пальмой  обнаружился  крохотный  родничок. Вода. Это означало, что умирать  будем чуть дольше, чем без воды.

Шторм утих, горизонт помалу улегся, готовый принять в себя остывающее солнце.

Накатывала ночь и надо было что-то думать. Я не придумал ничего лучше, чем обмотать голову скотчем из сундука, чтобы она не взорвалась к черту, натаскать листьев, травы и улечься спать.

Утро  вечера мудренее.

Завтра начну вести дневник. Я стал Робинзоном.

Маэстро, туш!

 

День первый.

 

Утро оказалось ничуть не мудренее. Снилась всякая гадость и только разодрал глаза, первой мыслью было – сожрать или трахнуть? Даже вначале не понял, к чему вообще такое. Поняв, я ужаснулся – откуда  во мне это грубое животное?! Во-первых, я же вегетарианец, во-вторых, отличный семьянин (ну, был, по крайней мере ), и потом  – о чем речь? О ком?!  

Бардак в голове даже на время заглушил голод, но я тут же вспомнил о нем и пошел бродить по острову. Старуха сидела на том же  месте и только настороженно водила  за мной  своим  перископом. Стало неловко,  я делал вид, что ее не замечаю. Нашел на берегу пару ракушек, расковырял, съел. Надо как-то пытаться рыбу поймать.

 

День второй.

 

Старуха, по ходу, с приветом. Она гонит свою английскую пургу, и я, даже не зная языка, понимаю, что это пурга и что она гонит.  Хорошо было Робинзону, но эта карга не тянет даже на Пятницу, скорее на то, что после воскресенья. От нее уже несет  венками. Я пообщался с ней чуть, но делов нет,урчание в животе перекрывает мой голос -  надо что-то искать жрать. С рыбой пока не выходит, - ведь ничего нет, разве что сделать подхват из бабских панталон - накопал кореньев, червей. Пожалуй, назову старуху Баунти, так,  ради прикола, вроде была какая-то история типа нашей.

 

День пятый.

 

Зря я назвал ее Баунти. При мысли о «баунти» перед глазами  маячит  батончик, а в нем печенье, посыпанное орешками с изюмом и толстый, ТОЛСТЫЙ  слой шоколада. Я смотрю на Баунти и мне уже нравится ее темная кожа. С вегетарианской писчей тут тоже не особо, я заметно постройнел. Интересно, как я перенесу этот курс диеты?

 

День, кажется, седьмой.

 

Это там, на земле есть четыре стороны света. Здесь нет сторон, мы на круглом пятаке песка, присыпанном зеленью,  и ниоткуда нет помощи. Я отлично загорел, моя подруга еще больше. Да, кстати, мы подружились и уже отлично ладим, хотя понимать друг друга – ни в зуб ногой, но так, щебечем каждый по-своему, улыбаемся, шебуршим руками – а что еще делать? От голодухи та первая светлая мысль  стала возвращаться периодически  - ... или ...? Ни то ни то пока не критично, хотя мой позвоночник уже прощупывается через живот, а в жопе завелась паутина и, кажется, паучок. Старуха в общем, довольно симпатичная женщина, хоть и заметно ослабла. В ней что-то есть, какая –то изюминка. Впрочем, не надо про изюм. В молодости наверное была огонь и от негров отбоя не было. Я  угощал ее  травой, корешками, как-то краба поймал, но это все не то. Ей нужен протеин, клетчатка. А где взять?

 

Еще через день.

 

Я знаю как дать  ей клетчатку, но возьмет ли? Не знаю, чего хочу больше, от голода пухнут мозги.

Старуха ничо так, ноги хоть и кривые, но ноги-то женские...

 

На следующий день.

 

Кто пытался снять бабу при помощи  жестов, меня поймет. Короче, я предложил ей помощь, без всякой задней мысли, типа.  На пальцах показал, что ей надо подкрепиться,  а взять-то негде, поэтому, если хочет жить,  она должна  сделать мне минет. Извлечь из меня белковую вытяжку. Из моего тюбика. Объяснить это было нелегко, поэтому я показал. Сначала она рванулась бежать, кидала в меня песком, стала кричать. На уговоры ушло часа два. Потом еще час. Спешить было некуда. Как оказалось, голод и долгое отсутствие секса обостряет дар красноречия и изобретательность в пантомиме. После слез и истерики, она наконец устало приоткрыла рот, ослепив меня двумя белоснежными зубами – один вверху, другой  внизу. Я кое-как пристроился между ними, уговаривая свою совесть, что я всего лишь донор и спасаю человека от голодной  смерти.

 

Еще через пару дней.

 

Не знаю, помог ли ей мой протеин, но кажется,  афробабка стала строить мне глазки. Свой один глазок. Да а я, что, я как бы не против. Так, от нечего делать, пошел, нарвал ей цветов. Их тут навалом. Жалко, что ли.

Вообще, странно все это, но ведь более романтичной обстановки вряд ли придумать. Чота на стихи потянулло... Но нет, это слишком.

_________________________

Сегодня поймал небольшую черепаху, мы сожрали ее  живъем, как обычно. На двоих это почти ничего.  А потом сидели и любовались закатом. Нас разморило с голодухи, она опустила голову мне на плечо, я приобнял ее. Поцеловал в шейку, будто невзначай. Она повернула ко мне лицо. Не знаю, сколько мы смотрели друг на друга, вокруг все застыло, ветер и волны исчезли.

А потом я разложил ее на песке,  стянул с нее лохмотья, а она гладила меня по волосам и шептала что-то на своем.

Кажется я ахуел. Или влюбился?  Это одно и то же.

 

Еще через день или два.

 

Я и Баунти. Мне нравится лежать на песке, чувствовать рядом ее и шептать это имя. Оно уже будит во мне другой аппетит, я просто  хочу ее. У нас все отлично. Откуда берутся силы у тела, не евшего толком две недели? Ее тоже как подменили, мы занимаемся любовью все свободное время, спасу нет. Лежим голышом под пальмой день деньской. Она жадная до моего семени, мне никогда не делали такой минет даже в лучшие годы. Я уже не хочу уезжать. Надо только заказать пиццу )), но жаль,  сел телефон.

Черт, зря вспомнил пиццу.

 

_________________________

 

Уже неохота  писать. Старуха оказалась удивительно злоебучей. Ей все мало. Даже когда сплю, она тянется и играет со мной, с моим. Даже помолодела, на щеках румянец,  сквозь шоколад. Этот сладкий изюм ее сосков, нежное, сочное филе ее ягодиц...

Боже, как хочется жрать.

 Удивительная сука-любовь.

 

__________________________

Слушайте, боги, я уже так не могу. Надо  что-то думать. Мне бы отдохнуть. Я потерял счет дням, уже давно. Кто скажет, какое сегодня число? Она не слазит с меня. Она высасывает из меня все соки. Где же корабли, где спасение? Неужели мне и правда пиздец?  Совсем? Не околею  от голода, так меня заебет в доску старая полоумная негритянка? И это где-то посреди бескрайнего океана! Это же почти как в космосе. На этой планете еще остался кто-нибудь, эй?!

 

__________________________

 

Вопрос «сожрать или трахнуть» потерял актуальность. Теперь он звучит иначе. Я быстро теряю силы, и очень скоро встанет другой вопрос – кто кого? То, что она уже трахает меня, а не я ее,  еще полбеды. А когда будет  нечего трахать? Не вспомнит ли она с тоски, что ее предки были людоедами? Когда она по ночам жмется  и елозит по моему телу руками, будто проверяет, на месте ли ее ходячая консерва, - у меня стынет внутри и волосы дыбом. Понимаю,  жевать ей особо нечем, зато она отлично сосет. От меня и так уже  кожа да кости, и это даже не считая лечебного голодания.

Короче,надо спрятать топор.

 

_________________

 

Спрятал топор с вечера. Зарыл неподалеку в песок. Наутро стало совсем не смешно. Началась вторая часть марлезонского балета. Кто сказал, что от любви до ненависти один шаг?

Некуда шагать, это одна особь с двумя лицами, и все дело в том, каким лицом она повернута к тебе.

В это утро  она повернулась к нам жопой. Началось с того, что Баунти захотелось трахаться, прямо с утра, только открыла глаз. Видимо, ей это заменило еду и кофе. Я не смог. Просто лежал трупом.  Она крутилась на мне и так и так, - без толку. Она включила свой вакуумный пылесос,  да так, что у меня ушли в череп щеки, уши и глаза, и я на пару долгих секунд  клинически умер. Она поняла, что перебор и вдула мне обратно через хуй немного жизни, -  чтобы не провонялся  раньше времени, все-таки  жара на улице.  Едва вернувшись в форму, я понял что пора с этим кончать. Встал и пошел за топором. Она следила и поняла, что я отрыл не просто топор, а «топор войны». Это заняло буквально пять секунд, но их хватило, чтобы Баунти, вздымая туман песка всеми лопастями, мгновенно вознеслась на пальму. И она еще считала себя инвалидом. Негры все же ближе к природе и чуют беду шкурой, как обезьяны. Она сразу вкурила, что наше романтичное порно закончилось и наступают суровые  будни. Ей вдруг захотелось дожить до естественного конца, а для этого надо аннулировать меня как боевую единицу.

Та же фигня и у меня, Баунти, та же фигня.... Первый кокос попал мне в спину и припечатал к песку. Сука. Я это не учел. Сколько их там? С десяток, по ходу. Попытался обойти слева, - там у одноглазой ограничен сектор обстрела, но она свободно чувствует себя в своей стихии и вертится на пальме волчком,  как вертелась на мне. Пульнула в меня еще одним, еле ушел.  Третий...

Я понял стратегию и, умело маневрируя, вскоре вынудил ее растратить все снаряды.

Все было кончено. Я не хотел долго думать о будущем, а просто подошел и вонзил топор в ствол.

 

 

Баунти... Баунти... Свет моей жизни, огонь моих чресел. Грех мой, душа моя. Лолита  моя чумазая.

 

Я ковыряюсь в зубах щепочкой и сыто отрыгиваю, привычно всматриваясь в горизонт. Сегодня я буду спать один и вся эта песчаная кровать принадлежит мне. Сегодня  я отдохну.

И да, вегетарианство – это полная чушь, авторитетно заявляю  после трех недель воздержания. Его придумали сытые, утомленные благополучием хипстеры и недоебанные поэтессы, свихнувшиеся от безделья. Настоящему мужику нужно чувствовать в добыче жизнь, ощущать ее зубами, как я сейчас.

Мясные батончики Баунти,  без арахиса и изюма, даже без соли и огня, сырые, приносящие жизнь и радость.

 И грусть.

 

Моя девочка, моя маленькая, копченая старушка, ты отдала мне больше чем могла, чем хотела.

Ты отдала мне все. Спасибо тебе»

 

На этом запись оборвалась. Я просто перестал вести дневник. Когда Баунти закончилась, я обсосал до глянца все ее косточки и похоронил  под пнем. Из срубленной пальмы я  кое-как соорудил плот, сел на него и отчалил в океан, ибо было уже все равно где умирать.

Через несколько дней, когда я был уже почти готов, меня подобрало какое-то китайское торговое судно.

#23настоящиймужчина #конкурс_alterlit