Крошечка-мандавошечка

 

Вместо того, чтобы учить уроки, Вова рассматривал журнал с пошлыми картинками. Родителей дома не было и потревожить Вову никто не мог. Он засунул руку в трусы и обхватил увеличившийся писюн мозолистой ладошкой. Со страницы журнала на него игриво смотрела обнажённая модель.

Вове нравилась её большая грудь с розовыми сосками, вьющиеся волосы на лобке и раскрытая вагина, похожая на бутон. Он прикасался к девушке свободной рукой, гладил пальцами ее глянцевое тело.

 

— Была б она настоящая, я бы ей так вдул, так вдул, что у неё... — Вова на секунду задумался над окончанием фразы и вдруг услышал тоненький голосок, донесшийся снизу:

 

— ...пар из ушей пошёл бы.

 

— Вот-вот, — сказал Вова и, внезапно сообразив, что в комнате есть кто-то ещё, испугался и быстро вытащил руку из трусов. — Кто здесь?

 

— Не бойся меня, Вова. Я — существо маленькое и безобидное. Тебе вреда не причиню.

 

Вова пригляделся и увидел маленькую жёлто-серую точку на чёрном треугольнике модели.

 

— Ты кто? — спросил он и достал лупу из ящика стола.

 

— Крошечка-мандавошечка, — ответило диковинное существо.

 

— Ого, — удивился Вова, разглядывая вошь через увеличительное стекло. — Как ты тут оказалась-то?

 

— От мамы твоей сбежала. Очень уж она меня гнобила.

 

— Ясно-понятно. И чо те нужно здесь? — спросил Вова, осмелев. Он подумал, что, и правда, ничего плохого такая маленькая козявочка не сделает. Не стоит её бояться.

 

— Предложение у меня к тебе, Вова, — пропищала Крошечка-мандавошечка. — Ты ведь хочешь трахнуть Памелу Андерсон, эту модель из журнала?

 

— Ну допустим, — пробубнил нехотя Вова, а сам подумал: «Неужели она сможет это устроить?»

 

— Так вот. Слушай и запоминай, — промолвила Крошечка-мандавошечка. — Завтра по дороге в школу увидишь лужу. Она будет сразу за углом твоего дома рядом с фонарным столбом. Прыгни в неё и встретишь свою зазнобу.

 

— Во даёт! — засмеялся Вова. — Лужу? Ахха-ха! У нас тут на улице уже неделю солнце и небо голубое.

 

— Погода изменчива, — таинственно сказала Крошечка-мандавошечка.

 

И в ту же секунду за окном раздались раскаты грома. Огромная серая туча нависла над городом. Солнце скрылось. Начался ливень.

 

— Охренеть! — удивился Вова, подбежал к окну и отдернул штору. Понаблюдав некоторое время за преображающимся дворовым пейзажем, он промолвил:

 

— Что ты про лужу говорила... как там тебя... Крошечка-мандавошечка?

 

— Можно просто Крошечка, — сказала вошь и повторила:

 

— Прыгнешь в лужу и желание исполнится.

 

— Ок, допустим я тебе поверил, — Вова вернулся к столу. — Что ты хочешь, Крошечка? Ведь не просто же так мне помогаешь?

 

— Ты прав, Вова. От тебя потребуется только одно очень простое действие — положить меня в левый нагрудный карман рубашки.

 

— Всего-то? Пфф, — Вова обрадовался, что не надо отдавать самое дорогое — деньги из копилки и журналы для взрослых.

 

— Да, это такое условие на вход в мир фантазий и грёз, — пропищала Крошечка-мандавошечка.

 

— Ааа, — протянул Вова, радуясь халяве. — Ну чо, по рукам тогда. Залезай. — Вошь прыгнула на протянутый указательный палец мальчика и скоро оказалась в кармане.

 

Утром Вова запихал учебники в портфель, слопал приготовленный мамой бутерброд и пошёл в школу. Перед подъездом, у покосившегося столба, как и предсказывала Крошечка-мандавошечка, была большая лужа. Вова не раздумывая разбежался и прыгнул в неё. В разные стороны полетели брызги. Тело разом провалилось и скрылось в глубине, через секунду исчезла и голова. Вова летел вниз по тоннелю, похожему на длинную широкую трубу. От скорости у него захватило дыхание. Он напрягся и зажмурился. Глаза открыл только тогда, когда упал на что-то мягкое и тёплое.

 

«Песок», — догадался Вова. Осмотревшись, он понял, что лежит на пляже без одежды. Портфель валяется неподалёку. По небу плывут облака и светит солнце. Где-то впереди шумит море. Вова встал и посмотрел на бирюзовые волны. Они то накатывали на берег, то отступали обратно, оставляя на песке клочья пены.

 

«Ничосе», — подумал Вова, почесав в затылке. Неожиданно застёжки портфеля щёлкнули, крышка откинулась назад и из недр школьной сумки выскочил резиновый фаллос, словно чёрт из табакерки.

 

«Фигня какая-то. Что за шутки? — пронеслось в Вовиной голове.

 

— Вот ты где? — раздался за спиной приятный женский голос. — А я тебя ищу.

 

Голая Памела Андерсон наклонилась, чтобы поднять фаллоимитатор и заметила Вовин писюн, выросший до невероятных размеров. Вова, устыдившись, начал прятать его, закрывая ладошками, да куда там, такой уже не прикроешь.

 

Памела хищнически облизнулась и выпрямилась. Про искусственный пенис она тут же забыла.

 

— О май гад! Вот это пальма! — воскликнула она.

 

От комплимента застенчивость и скромность моментально сменились на уверенность и дерзость. Вова убрал руки от возбуждённого писюна и покрутил им из стороны в сторону перед округлившей глаза Памелой, ударив её огромным инструментом по подбородку и щекам, от чего та ещё больше завелась.

 

— А ну-ка, вставай раком, — приказал он.

 

Памела беспрекословно подчинилась.

 

— Нет, сначала в рот, — передумал Вова.

 

— Уиз биг плеже, — Памела повернулась лицом к торчащей «пальме» и высунула язык.

 

— Фак. Ложись на спину и раздвинь ноги, — опять приказал Вова.

 

Он никак не мог определиться какой вид секса выбрать. Ему хотелось всё и сразу. Внезапно в голову пришла замечательная идея.

 

«А что если...», — подумал Вова и полез в портфель. Нащупав на дне второй фаллоимитатор, он вытащил его. Схватил первый, лежащий на песке, крепко сжал оба резиновых пениса и радостно потряс ими в воздухе.

 

— Теперь у меня их три, — провозгласил он гордо. — Как у Змея Горыныча, только у него вместо членов головы были.

 

— Змэйя Хоринийчья, — с трудом повторила Памела.

 

— Зис из рашн монстер, — сказал Вова, поразившись своему знанию английского. На пляже он прекрасно понимал, что говорила модель и сам разговаривал без ошибок. Хотя в школе был двоечником по этому предмету.

 

— Ай хёд ит фром май грендма. Уен щи ред ми бук, — пояснил Вова.

 

— Окей, — Памела поманила Вову пальчиком. — Гоу ту ми энд фак май пусси, ковбой.

 

Вова направил свой ствол на волосатую «мишень» и поразил её в самое яблочко...

 

А теперь оставим на некоторое время нашего главного героя и модель из журнала. Не будем описывать подробно всё, что они вытворяли. Это слишком вульгарно и пошло. Скажем только, что им было хорошо вместе. Нет, всё-таки одну подробность сообщим. Как поётся в известной песне «и на голове он имел её тоже». Вот. Теперь всё. Пауза. Идите попейте чай с булочкой. Покушайте суп с хлебушком. Выкурите на балконе сигарету. Выгуляйте собаку. Покормите кошку. Ну или исполните свой супружеский долг, в конце концов. В общем, вариантов много.

 

...................................................

 

Вернулись? Отлично. Продолжим.

 

Вова остановился, когда понял, что трахает песок. Он откопал Памелу, и она, вытащив изо рта резиновый член, проворковала, естественно по-английски:

 

— Гудбай, ковбой. Тебе пора в школу.

 

Тридцать три раза — достаточно для того, чтобы удовлетворить сексуальное желание? Как вы думаете? Именно столько Вова испытал оргазмов, Памела же ни одного, что её нисколько не огорчило. Вова поднялся и вытер «пальму» о волосы модели. Памела в благодарность чмокнула обмякший писюн и пошла купаться. Вова захотел увязаться за ней следом, но песок под его ногами задвигался, и нашего героя начало стремительно засасывать внутрь. На поверхности оставалась уже одна вытянутая рука. Вова сжал кулак и поднял большой палец вверх в знак того, что ему было заебись (простите). Этот жест напомнит читателям сцену из культового фильма, где Арни-киборг погружается в раскалённую лаву на сталелитейном заводе. Там было горячо. На пляже тоже.

 

Сначала Вову окружила темнота, но потом он увидел свет. Свет покосившегося фонаря, который горел во дворе круглосуточно. Потому что всем похуй (простите ещё раз). Вова вылез из песочницы, отряхнулся и отправился в школу, покачивая портфелем в руке. На нём была та же одежда, что и до пляжного разврата, а именно: брюки и пиджак тёмно-синего цвета да белая любимая рубашка, в кармане которой сидела...

 

— Спасибо, Крошка, фор бич он зе бич, — проговорил Вова, наклонив голову.

 

Ответа не последовало. Вова опустил руку в карман и ничего, кроме маленькой дырки, там не обнаружил.

 

Крошечка-мандавошечка исчезла.

 

И вот тут у Вовы впервые кольнуло сердце. Он остановился и сел на поребрик. Немного погодя пришёл в себя, отодвинул рукав пиджака, посмотрел на часы, поднялся и тронулся в путь. До начала занятий оставались считанные минуты. За партой время тянулось долго. Боль в груди опять напомнила о себе на последнем уроке. Вова, как чумной, кое-как отсидел до звонка, а после рванул из класса домой.

 

— Опять прыщики давил? — поинтересовалась мама, рассматривая на груди сына зажившую ямку.

 

Вова покачал головой и пожаловался на плохое самочувствие. Мама подогрела ему молока с мёдом, посоветовала хорошенько выспаться.

 

— Хорошо, что завтра выходной, — сказала она, поставив под мышку сына градусник. Ей не нравился горячий Вовин лоб и нездоровый блеск в глазах.

 

—Тридцать восемь и девять. Ложись. Я вызову врача, — мама накрыла Вову пледом, взяла телефон, указательным пальцем покрутила диск.

 

Вова почувствовал себя лучше, но ненадолго. Буквально через несколько минут левая часть груди округлилась и начала увеличиваться, а когда приехал доктор, она стала похожа на сиську беременной женщины.

 

— Тааак, — протянул врач. — Что тут у нас?

 

— Доктор, я умру? — спросил Вова, приподняв голову с влажной от пота подушки.

 

— Совершенно исключено, молодой человек. От этого не умирают. Отвезём вас в больницу, проведём исследование и, если понадобится, прооперируем. Всё будет хорошо, — успокоил врач. — Ложитесь, я послушаю сердце, — он достал стетоскоп и воткнул трубки в уши.

 

Вместо привычного сердцебиения «тук-тук, тук-тук» послышались странные звуки, похожие на жевание и чавканье, «омном-ном, ам-нямням».

 

— Господи Иисусе! — воскликнул доктор и в ужасе отскочил от больного.

 

В этот самый момент раздался взрыв. Бух! Из Вовиной груди во все стороны полетели куски мяса, ошмётки внутренностей и обломки костей. По стенам стекали мозги, перемешанные с кровью, которые Вовина мама будет ещё долго оттирать после похорон сына.

 

 

 

Конец.