Слово о слове

СМИ уверяют нас, что опросы большинства отечественных студентов подтверждают факт невозможности использовать язык деловой прозы при формализации простейшего задания по изучаемому предмету. Более того, выявлена и неспособность к отысканию необходимой и достаточной информацию для решения этой проблемы в том же Интернете. Информационный бум с его неисчислимыми потоками ненужными, лишними и в общем-то чуждыми сведениями обрушивается на вступающего в современное течение нашей суетливой и подчас бездумной жизни молодого человека и, как ответная реакция, создает у него некие ментальные экраны и фильтры, отчего только реклама да примитивные гэги (ситуация, в основе которой лежит некое уникальное действие) фиксирует неокрепшая память. Да, безусловно, как и множество математических аксиом, так и наборы слов, выражений, формальных определений, стихов, строф, пословиц, афоризмов, поговорок, легенд, заповедей, сказок обязан запомнить, зазубрить, выучить ребенок: это его некий базовый активный капитал, которым он должен обмениваться и который он обязан наращивать, постоянно сверяя со старшими его цену, беспокоясь о том, не девальвировал ли он, ибо Великий и Могучий — это весенняя степь, благоуханье, птичий гомон и пение ручейков, которые сливаются в один многочисленный оркестр...

 

А уж к его величеству Слову, как к условному знаку, дающем ключ к восприятию смысла, надобно научить подростка относиться с почитанием, превеликим уважением, ибо только тогда перед ним откроются философские бездны и психологические глубины.

 

И, конечно, прежде всего фонетика с ее звуками и звуковым строением родного языка, где звуковые явления как элементы языковой системы, служат для воплощения слов и предложений в материальную звуковую форму, без чего общение между людьми невозможно. Представьте, как тупые, упрямые «Б, Л, Р», злые «З, С», извивающиеся, ползучие «Ч, Ш, В» создают признаки действия, как гласные задают динамику фразы, например, подъем на вдохе: «о-е-а-ы» и падение на выдохе: падение «и-у». Да, и, вообще, представьте, как согласные отображают статику, технологию любого пейзажа, в том числе и городского. Ах, как было бы полезно подчинить добру детей свободных! Наверное, прекраснее, «чем волю дать рабам!»

 

Ну, вот, возьмем для наглядности сказ Алексея Ремизова «Бабье лето» и добьемся того, чтобы наши детки смогли бы с удовольствием (и с выражением!) его декламировать:

 

«Унес жаворонок теплое время.

Устудились озера.

Цветы, зацветая пустыми цветами, опадают ранней зарей.

Сорвана бурей верхушка елки. Завитая с корня, опустила верба вялые листья. Высохла белая береза против солнца, сухая, небелая пожелтела.

Дует ветер, надувает непогоду.

Дождь на дворе, в поле — туман.

Поломаны, протоптаны луга, уколочены зеленые, вбиты колесами, прихлыстнуты плеткой.

Скоро минует гулянье.

Стукнул последний красный денек.

Богатая осень.

Встало из-за леса солнце — не нажить такого на свете — приобсушило лужи, сгладило скучную расторопицу.

По полесью мимо избы бежит дорожка, — мхи, шурша сырым серебром среди золота, кажут дорожку.

Лес в пожаре горит и горит.

В белом на белом коне в венке из зеленой озими едет по полю Егорий и сыплет и сеет с рукава бел жемчуг. Изунизана жемчугом озимь.

И дальше по лесу вмиг загорается красный — солнце во лбу, огненный конь, — раздает Егорий зверям наказы.

Лес в пожаре горит и горит.

И птицы не знают, не домекнуться певуньям, лететь им за море или вить новые гнезда, и водные — лебеди — падают грудью о воду, плывут:

— Вылынь, выплывь весна! — вьют волну и плывут.

Богатая осень. Летит паутина.

Катит пенье косолапый медведь, воротит колоды — строит мохнатый на зимовье берлогу: морозами всласть пососет он до самого горлышка медовую лапу.

Собирается зайчик линять и трясется, как листик: боится лисицы.

Померкло.

Занывает полное сердце: «Пойти постоять за ворота!»

Тихая речка тихо гонит воды.

По вечеру плавно вдоль поля тянется стая гусей, улетает в чужую сторонку.

— Счастлива дорожка!

Далеко на селе песня и гомон: свадьбу играют.

Хороша угода, хорош хмель зародился — золотой венец. Богатая осень.

Шум, гам, — наступает грудью один на другого, топают, машут руками, вон сама по себе отчаянно вертится сорвиголова молодуха — разгарчиво лицо, кровь с молоком, вон дед под хмельком с печи сорвался...

Кипит разгонщица каша. Валит дым столбом.

Шум, гам, песня. А где-то за темною топью конь колотит копытом.

Скрипят ворота, грекают дверью — запирает Егорий вплоть до весны небесные ворота.

Там катается по сеням последнее времечко, последний часок, там не свое житье-бытье испроведовают, там плачут по русой косе, там воля, такой не дадут, там не можно думы раздумывать...

«Ей, глаза, почему же вы ясные, тихие, ненаглядные не источаете огненных слез?»

Мать по-темному не поступит, вернет теплое время...

Сотлело сердце чернее земли.

— Вернитесь!

И звезды вбиваются в небо, как гвозди, падают звезды».

 

Но вместо исповеди про житьё-бытьё у нас скукоженное описание противоречивости реального нематериального полотна эмоций. Например: «Ну что сказать вам про любовь, которая вся на похотливом сексе замешана, как пасхальный кулич? А, вот, про пример любви материнской, до кристального отзвука в жмурящихся от наплыва чувств глазах, свидетельствуют средства массовой информации тех, кого мы почти 117 лет тому назад так и не смогли закидать шапками.

 

В аккурат 13.03.11 марта 2011 в префектуре Ибараки, когда спасатели добрались до развалин одного из домов, они увидели женский торс сквозь груду обломков. Поза была весьма странной, чтобы не сказать соблазнительной — женщина стояла на коленях, а руки обхватывали какой-то сверток. У нее была разможжена голова и сломан позвоночник. Спасатель, просунув руку в щель между искореженными строительными конструкциями ощутил холод ее тела, но продолжал обследовать пространство под ним. В итоге он обнаружил завернутого в одеяло грудного младенца, который оказался живым, но спящим.

 

Очевидно, что это неживое Homo пожертвовало собой ради спасения ребёнка, накрыв и согревая его собственным телом, когда дом производил спонтанное обрушение. Прибывший врач развернул одеяло, взял пацанчика на руки и обнаружил рядом с ним мобильник, на экране которого сохранилось сообщение «Если ты выживешь — помни, что я люблю тебя!». И каждый проходящий мимо мужик, не обремененный расчисткой завалов, который брал в свои руки этот мобильник, читал, названное сообщение и вместо того, чтобы источать слюни, распускал сопли, т. е. попросту плакал. А как же это увязывается с любвеобильной деятельностью отряда 731 Квантунской армии, в котором его участники проводили опыты с целью установления количества времени, которое человек может прожить под воздействием высушивания, лишения пищи, воды, воздействия кипятком, электротоком и т. п., где некоторые военные врачи отряда осуществляли живое вскрытие подопытных под наркозом или под местной анестезией, постепенно извлекая все жизненно важные органы, один за другим, начиная с брюшины и грудной клетки и заканчивая головным мозгом?