Gulia Джулия Ливай 04.12.21 в 07:23
Рассказ

Не моя сторона

— Уважаемые пассажиры, занимайте о́бе стороны эскалатора!

Почему, чем старше я становлюсь, тем чаще колет в сердце от этой привычной фразы? Почему сжимает горло, и сам я должен изо всех сил опереться на поручень, чтобы не упасть на этот самый эскалатор. И тогда я уж точно займу обе его стороны. Но вряд ли это имеет ввиду голос из усилителя.
 
Когда я впервые по-настоящему услышал эти слова? Если не считать тех тысяч раз, когда они вклинивалась в мой сонный разум. Утром, по дороге на учёбу. А потом, спустя годы, на работу. Или вечером, дополняя своей обыденностью мой серый день, до самых краёв наполненный усталостью. И пустотой. И бессмысленным бегом по кругу.
 
«Занимайте обе стороны...», — рефреном звучало у меня в мозгу всю мою длинную хлопотную жизнь. И я послушно занимал: Место за партой в школе. Потом в институте. Потом за столом на работе. Занимал собой место сына. Потом жениха. Потом мужа и отца. И место хорошего приятеля в компании. И спокойного, неконфликтного соседа. И добропорядочного гражданина. И даже место на доске почёта.
 
Я занимал, заполнял собой пустоту этих мест. Потому что, если бы не занял, то они так и остались бы пустыми. Или просто мне хотелось так думать?
 
Но были ещё места, которые у меня так никогда и не случилось занять. Место знаменитого путешественника, например. Или хотя бы даже не знаменитого, а просто... А ведь когда-то в детстве, кажется, в позапрошлой жизни ещё, мечтал.
 
Или место бунтаря, революционера, этакого Робин Гуда, который вступается за слабых и восстанавливает справедливость в этом жестоком мире. Это место у меня тоже не получилось занять. Хотя однажды пробовал, правда! Когда в старших классах все дружно травили новенького, тихоню-очкарика, я попытался заступиться. Но Стас, заводила и будущий уголовник, тихо резанул в самое нутро: «Хочешь на его место?». И я понял сразу — и на всю жизнь — что Робин Гудом мне не быть.
 
И место учёного занять не получилось. Для этого надо было слишком долго учиться. И долго делать неблагодарную работу за мизерную зарплату. И никто не гарантировал, что когда-нибудь, потом, слава ко мне придёт.
 
И я предпочёл пойти учиться на бухгалтера. Ведь они всегда нужны, и даже в самые смутные времена, до которых тогда было уже не далеко, не останутся без куска хлеба с маслом. Да и родственники в один голос уговаривали...
 
Нет, это неплохая работа, и делаю я её тоже неплохо. Только почему тогда тянет под ложечкой каждый раз, когда кто-то другой изобретает новый двигатель, или робота, или лекарство от рака?
 
Где они, те места, которые я не занял? Зияют ли они тоскливой пустотой в этом мире, или ждут меня там, по ту сторону бытия?
 
Я давно живу с этой пустотой. Я свыкся с ней. Да и к чему ни привыкнешь за шесть с лишним десятков лет? И даже уже почти не болит где-то глубоко в груди, когда смотрю на звёзды. Да и часто ли увидишь звёзды в огромном городе?
 
Но одно из них — этих, незанятых мною, мест — не отпускает...
 
***
 
Я, тогда ещё студент третьего курса моего, родителями выбранного, института, сонный после ночной подготовки к экзамену, стоял на эскалаторе метро, уже почти опаздывая. И, как и все вокруг, гадал, успею или нет к следующему поезду. Тогда я ещё мог побежать через две ступеньки, если торопился. Но народу вокруг было много. И даже идти, а, тем более, бежать, никак не получалось. И я стоял, досадуя, что опаздываю. И одновременно повторяя про себя последние страницы конспекта.
 
— Уважаемые пассажиры, занимайте о́бе стороны эскалатора!
 
Голос из громкоговорителя вывел меня из сонного оцепенения. Вернее, даже не голос, а то, что за ним последовало.
 
— Вы не против, если я займу сторону рядом с вами? — поддразнил меня насмешливый юный голосок.
 
И девушка, не дождавшись моего ответа, встала на ступеньку рядом со мной, лукаво глядя из-под кудрявой чёлки.
 
— Вы же слышали, нас попросили занять обе стороны эскалатора.
 
Она смеялась не только чуть неправильным, но таким очаровательным ртом. Но каждой клеточкой своего юного задорного существа. И как это у неё получалось — найти смешное в такой банальной и заурядной фразе?
 
Нечаянная попутчица поразила меня сразу — и бесповоротно. Она словно засунула свою тонкую, но сильную руку мне в грудь и пощекотала самое сердце. И оно, сонное до этого всю мою жизнь, вдруг забилось по-новому, сильно и трепетно. Вдруг ярче стали тусклые краски серого суматошного утра вокруг. И светлее лица людей, спешащих куда-то в толчее. И звонче голос из громкоговорителя.
 
Мы ехали вниз, почти вплотную, казалось, целую вечность. А я стоял и думал, почему её волосы пахнут шоколадом? А когда сходили с эскалатора, я рванулся было на автомате навстречу закрывающимся дверям туго набитого вагона. Но вдруг остановился, спиной почувствовав её взгляд. И насмешливый голос осадил меня, как неразумного жеребёнка:
 
— Зачем бежать не в свой вагон?
 
Как я не понял тогда, что мягкими губами двадцатилетней девочки со мной говорила сама жизнь?
 
Да, конечно, я попросил у неё телефон. Я не был отчаянно смелым и самоуверенным никогда. Но в ту благодатную пору, когда молодая кровь заглушала хоть иногда бурчание рационализма, я ещё отваживался на такие поступки.
 
Экзамен я в тот день сдал, как всегда, неплохо, хотя и не блестяще. Да и делал ли я что-то блестяще в жизни? А потом позвонил ей. И мы встретились. И долго-долго гуляли по Москве. И я не узнавал родной город: таким новым, красочным и одновременно таинственным он мне казался.
 
А потом были две недели счастья. Ведь это так много — целые две недели счастья на одну жизнь!
 
Мы встречались каждый день. Я как-то успевал в перерывах между лекциями делать домашнее задание. И даже пару раз не пошёл на занятия. И это я — такой прилежный студент, не пропустивший ни одной пары, и не проваливший ни одного экзамена!
 
Я как будто чувствовал, что это невозможное счастье — не навсегда. Что оно просто выпало мне, как главный приз в лотерее. Но по ошибке. А потом придёт настоящий победитель и заберёт его. И я спешил жить, пока оно ещё тут. Насладиться блеском чужого богатства, по прихоти судьбы временно оказавшимся у меня.
 
Мы бродили по городу. И ели всякую вкуснятину в кафе или у киосков с мороженым. А потом забирались на какую-нибудь крышу — ведь есть же такие крыши, куда можно подняться, — и целовались там как сумасшедшие. Она закрывала глаза, но всё равно, даже через опущенные веки, казалось, смотрела мне в самую душу.
 
И душа моя пела. В полный голос. Впервые в жизни. А руки её обнимали меня за шею, и гладили мои волосы, и щипали за торчащие уши. Как я стеснялся их когда-то! И она шептала и шептала мне в эти огромные уши:
 
— Какой ты необыкновенный. Я так люблю тебя.
 
И мне казалось, что это не только та девушка, но сама жизнь обнимает меня. И в те краткие мгновения, пока длился поцелуй, думал я, что всё возможно, что горы могу свернуть. И что весь мир принадлежит мне.
 
***
 
А потом она сказала, что скоро уезжает.
 
Она, как и я, была студенткой третьего курса. Хоть убейте, сейчас не вспомню, по какой специальности. Да это и неважно. И сейчас она уходила из института, чтобы отправиться в длинное путешествие.
 
— Мне никогда не нравилась эта учёба. Мама настояла, что надо поступить. А я тогда ещё не знала, чего хочу, не была уверена. Поэтому согласилась. Знаешь, мне ведь всегда всё легко давалось. Просто захочу, а оно как-то само собой складывается. И я решила, что и сейчас само собой сложится. А потом я встретила их, моих друзей. Они собирали экспедицию. Это не просто поход. Если я почувствую, что это моё, по-настоящему моё, то можно посвятить этому всю жизнь! Да, это будет непростая жизнь, но какая счастливая!
 
Мы стояли на крыше, я обнимал её за талию, дыша её волосами, с запахом шоколада, а она говорила, глядя вдаль, на огни ночного города. А глаза её сияли, как огни долгожданного поезда в метро, когда опаздываешь, а он наконец приближается к станции.
 
— Представляешь, мы поедем на поезде, долго-долго, почти неделю. А потом ещё день на автобусе, или попутках, а потом пешком, с рюкзаками, пока не дойдём до места. Там не будет домов, и машин, и метро тоже не будет. Но там будут звёзды! Мы разобьём лагерь. Так говорит наш командир. «Разобьём»... Я так смеюсь всегда, когда слышу это выражение. Так и представляю, что мы приходим, а там этот лагерь из стекла. И мы его разбиваем. За что его так?!
 
Она заливалась смехом, болтая эту милую чушь. И сердце разбивалось в этот миг на тысячу осколков, как тот призрачный лагерь. А шоколад горчил. Наверно, от моих слёз, смешавшихся с её волосами.
 
Она уезжает... Так надолго! Это невозможно, это слишком даже для меня, привыкшего ждать.
 
— Поехали с нами! — вдруг обожгло надеждой, — Я поговорю с командиром, он тебя возьмёт, вот увидишь. Ты здоровый и сильный. И весёлый, и умный. Нам такие нужны. Поехали!
 
Мысли бились в голове, наскакивая друг на друга. Я — весёлый? Я — умный? Она меня с кем-то путает. Это не про меня. Я обыкновенный, средний парень. Звёзд с неба не хватаю. Но у меня налаженная жизнь. Я заканчиваю третий курс. Учёба скучноватая, но, в общем, ничего. И работа ждёт неплохая. У меня отдельная комната в родительской квартире. В отличие от большинства моих иногородних сокурсников, которые вынуждены жить в общежитии, по нескольку человек в комнате. Как я всё это брошу и поеду куда-то?
 
Нет, тяжёлой работы я не боялся. И перспектива спать в палатке, рубить дрова и готовить на костре меня не пугала. Но мне страшно было оставить мой знакомый, хотя и скучный, мир и отправиться в неведомое. А вдруг мне там понравится, и я не смогу, или не захочу вернуться? Чем я буду заниматься? Куда пойду, по какой дороге?
 
Но ведь там, в далёком далеке, со мной будет эта необыкновенная девушка. И песни под гитару у костра. И новые, незнакомые пока, друзья. И звёзды... Что она говорила про звёзды во всё небо, когда на километры вокруг ни огонька?
 
***
 
Я не поехал. Не решился. То место, которое она мне предлагала занять, было велико для меня. Так мне тогда казалось. Слишком много приходилось оставлять ради чего-то неясного и туманного, как раннее утро в палатке у озера. Ничего, она съездит и вернётся. Полгода — не навсегда. Я подожду. А, может, ей там не понравится, и она вернётся уже через две-три недели? Ведь может такое быть? — уговаривал я сам себя. Но упрямые, горящие огнём глаза её почему-то говорили без слов, что так не будет.
 
Я провожал её на вокзал. Таким же ранним утром, как и тогда, когда мы познакомились. Мы спускались на эскалаторе метро. Мы встретились тут, на этом самом эскалаторе, всего две недели назад, а прошла, казалось, целая жизнь. Я нёс её огромный рюкзак. Как это она сама будет его тащить? Ведь она такая хрупкая. Но нет, она сильная. Она смогла взломать свой скучный удобный мир, и отправиться в неизведанное навстречу приключениям. А я не смог. Я буду ждать её тут. Ведь она вернётся, непременно вернётся! Надо только набраться терпения. А уж это я умею...
 
***
 
— Уважаемые пассажиры, занимайте о́бе стороны эскалатора!
 
Голос из громкоговорителя далёким эхом прорывался через тугой обруч, сдавивший грудь. Юные глаза незнакомой девушки с тревогой глядели на меня из-под задорной чёлки:
 
— Вам плохо? Вызвать скорую?
 
Худенькая, но сильная девичья рука заботливо придерживала меня, готового вот-вот упасть, за локоть.
 
— Держитесь, сейчас доедем, там можно будет сесть на скамейку, и я позову дежурного!
 
А я медленно оседал, чтобы занять — уже навсегда — обе стороны эскалатора.
Подписывайтесь на нас в соцсетях:
  • 14
    8
    204

Комментарии

Для того, чтобы оставлять комментарии, необходимо авторизоваться или зарегистрироваться в системе.