Гуляш из сапога (на конкурс)

Рассказ официально безработного

В прошлую среду нас на отметке четверо было: Егорыч, я, Кудин и этот самый, с Богатова один. Получается, мы и приехали на одном автобусе, на смышляевском.

В октябре на постановку мы с хозяином ездили. Приказ о сокращении, зарплатные справки Жогов лично сдавал – в этом деле он аккуратный. Опять же девчат из центра занятости развеселил. Мы все вместе тогда посмеялись. Шуточки у него всегда свежие, он их на ходу сочиняет. В тот раз вдруг начал по-новому знакомиться: как вас звать-величать, уважаемая? Допустим, Марья Дмитревна.

– Очень приятно, Мария Дмитриевна! Жогов, юнкер из Жиганова... Очень приятно! Жогов... Оч-чень приятно! Юнкер... А это мои жиганята, – типа разрешите представить и чиндариков.

За арендатора или фермера он серчает даже на районное начальство, типа мы крестьяне – и всё. А тут юнкера выдумал. Хорошо, что не поручика. (Junker – прусский землевладелец, молодой дворянин в буквальном переводе – Повествователь.) Малость по-дурацки получились, но итог тот же – девчата нас приняли за своих, на отметку мы как в гости к ним будем являться. В декабре у нас маслобойня заработает, привезём каждой по пятишке масла душистого, из сортового подсолнуха. Винегрет к Новому году заправить – самое то. А с бегунками пусть другие настаются. Да так и так лишних вопросов нам, жиганятам, задавать не станут. Знают, на бирже мы мелькаем лишь до марта, а потом опять у Жогова в штате до осени. Третий год так. Уже и привыкли все, но отмечаться надо в срок – такая игра.

Хозяин нам на двух пальцах объяснил: либо мы у него на соцпакете за двадцатку, и он за нас хренову тучу начислений и налогов дяде отваливает, либо на минималке числимся и в сезон по-человечьи на руки получаем. Мы второй вариант взяли, а он на ходу вот это подсокращение штата придумал. Нормально. В прошлом году смышляевский бобёр своих так же пристраивал, но сейчас их не видно, что-то не срослось, по ходу. Да наш наверняка всю схему никому до конца и не открывал. Нам просто намекнул, что дырки есть в любом железобетонном законе. Им быков ловят, а ты водой будь, на крайняк – рыбиной, так, примерно.

Не знаю, можно тут сказать… Мы хоть и числимся официально безработными, а дел у нас всегда выше крыши. Прошлые годы в эту пору подсолнухи домолачивали – мощные гибриды попадались, но поздние. А сейчас вот телятник строим. Земли в хозяйстве не так много – две триста га. Чтобы не угробить её окончательно, Жогов такую систему завёл: пятьсот га всегда под паром, на остальных – озимые, ячмень и подсолнух. С весны мы зерносмесь будем сеять и бобовые травы – какие, пока не ясно, семян ещё нет. Но ясно, что земле улучшение будет, а вершками и сенажом можно десятка три бычков откармливать. Базу на сотню голов строим, у Жогова всё с запасом. Ямобур он от электриков пригонял, столбы вместе ставили. Теперь Егорыч, Кудин и дядюшка Павлин плотничают, а я отрываю сенажную яму на «Моисее» (по факту Massey Ferguson 6713, самый ходовой трактор сейчас, 130 л. с. – Пов.).

Наше село бригадное, теперь тут вообще сто шийсят человек со всеми бабушками и семерыми школьниками. Когда от Богатова откололись, землю и технику на четверых поделили. Так, чтобы под каждым арендатором – только свои с земельными паями. У Павлина, у бригадира Павла Иваныча, с первоначала ломоть побольше других получился – тысяча га. А крутились всё равно вдвоём со сватом, остальная родня – калеки да бабы. Жогов, получается, единственный у него племяш. Когда вернулся и хозяйство принял, всё перекрутилось. Сам он на комбайн садиться не собирался и дядюшку с мостика погнал. Сеструху на бухгалтерию посадил. А когда нас в работу взял, а мы своих перетянули от других арендаторов, земля и удвоилась. Техника пока старая, но уже меняется. С общего машдвора мы в сторону мельницы сдвинулись. Жогов сперва маслобойню откуда-то привёз, потом «Моисея» с выставки. Пять или шесть лимонов цена красавцу, просто в рассрочку отдали. К нему все навески усиленные, на яме дело быстро идёт, так же, если не быстрей, как на двух «Беларусах» (МТЗ-80 Минского тракторного завода, 80 л. с. – Пов.). Нам же полный профиль не нужен, под наклоном годные плиты со старых силосных ям будем укладывать...

Просто я хотел сказать, что за эти дела у нас договорной оплаты нет, но с пособием и сейчас солидно получается. Кудин, например, чисто на внесезонные отцову развалюху подшаманил, Егорыч, тот младшей дочке квартиру на учёбу в городе снял, а я приход не делю. У нас двое школьников, растут так, что хоть каждый месяц обновы покупай. Причём Машка за Гришкой всего лишь одну куртку донашивала и ту не доносила – застеснялась. А мы что с Лидой, слепые? Тянем не хуже других, а может и лучше. В ту среду я без списочка в центр лишь потому приехал, что промтовары тоже в долгие выходные угодили, в карантин. На той среде, если что, Жогов сам настоял: езжайте, если занятость работает, обратно в обед подберу. Сам он первого числа куда-то с ночёвками отправлялся. 

Раньше на отметку нас Кудинов брат попутно возил. Потом он в городе на постоянку устроился, а мы все безлошадные. Я, как сдал в утиль своего москвичонка семьдесят восьмого года, так потом ни одной машины с запасом хода не осилил. Без запаса даже за три копейки не хочу брать. Раз в месяц можно и на автобусе проехаться, тем более, до марта всего лишь кататься.  

Оказалось, смышляевский автобус ещё с лета перестал в попутные сёла заходить. Хорошо, у нас всегда остановка на дороге была устроена. Мы подошли и не промазали. А в Богатово автобус в любую погоду сворачивал. Подъезжал к школе, где и мои теперь учатся, потом улицей ехал до магазина «Ларёк» и уже от него на дорогу возвращался. Теперь эту лавочку прикрыли. Выйти к автобусу можно в любом месте – всё равно подберёт. Богатово – село предлинновенное. Мы их называем «мордва поперешная», а правильно «продольная» будет. Всю жизнь они строились в один план, брат от брата на километр. В ту среду всем известная Тамара подсела к нам с первого края, и пока автобус ехал до второго, Егорыч успел её допросить наполовину. Со второго края выскочил тот самый попутчик.

Не знаю, что в нём такого особенного. Вот Жогов – особенный. Егорыча все знают. Моя Лида особенная – полунемочка с вот такими глазищами, Машке передалось, кстати. А этот мелковатый, в серой летней спецухе, в холодной. Подкашливает и сопли гоняет. Бреется в две недели раз – нечего у него брить. Такой: ни украсть, ни покараулить, на первый взгляд. Ну, и в сизых резиновых сапогах. Заброды бы ещё нацепил. Денёк хоть и хмурый начинался, но дождиком не пахло, с июня хороших дождей не видим и не ждём. Мы с Егорычем, например, в суконных ботинках ехали, «прощай молодость» по-вашему.

На минутку он вот чем всех отвлёк. Нагрёб несколько мятых бумажек и подал водителю.

– До центра? – спросил тот. – Трёх рублей не хватает.

– Знаю, – сказал этот.

– Значит, едешь без билета.

– Знаю.

Я подумал: ловко у них заведено. Пожалуй, можно и пять рублей сэкономить. Только нас это не касается, мы билеты сохраняем на всякий случай.

– Зато выспался и на рейс успел, – встрял Егорыч, – да, Санёк?

Первое время он и меня так звал – «санок», но Жогов быстро нас по-своему переназвал, и привилось: «Егорыч, Петрович, Кудин, с ними дядюшка Павлин», – типа команда. В начале с нами ещё один шутник нанимался, но быстро берега попутал и вылетел до первой зарплаты. Этот пассажир на «санка» промолчал и прошёл в хвост. Все могли подумать, что и звать его Санёк. Мы свои маски лишь на отметку надеваем, а смышляевские в намордниках сидели и по разным местам. Пока этот мимо них сапогами ширкал и подкашливал, отворачивались. Единственные на всю округу обожглись, теперь берегутся. В прошлом году шикарные поминки справили чьей-то бабушке. Следующих троих из той компании уже не поминали. Говорят, даже гробы не распечатывали.

Когда от Богатова тронулись, Егорыч допрос продолжил. Оказалось, Тамара на больничку ехала за справкой. После выходных ей в школьную столовую выходить, там у штатной поварихи непутёвую заразу нашли. «Удачно», – сказал Егорыч. В богатовском кооперативе Тамаре постоянная работа никогда не светила, а теперь и конеферма закрылась, где она кобыл поддаивала. Летом казахстанцы хорошую цену за сортовых кобылок дали, потом пару месяцев выждали и в октябре последних доходяг за полцены вывезли.

Когда допрос закончился, она Кудина подколола:

– А што это Вова у нас помалкивает, наверно, не выспался.

– Вован гуляш твой вспомнил и язык проглотил, – сказал Егорыч.

В девятнадцатом Тамара у нас повариху подменяла целый месяц, и Кудин, действительно, до сих пор её гуляш вспоминает: «Ум отъешь, как человек готовит!» Похоже, он и сейчас не против поплотней замутить с этим «человеком», только окончательно решиться не может. А с прошлого года мы и в сезон своими кусками обходимся. Жогов на двух пальцах объяснил: если мясо будет с закупа, общаковые щи золотыми выйдут. В натуре даже на сало свиное закупочная цена – двести пятьдесят держится. Вот и смысл своё мясо в своём телятнике выращивать. Подождём. Щи, кстати, у Тамары так себе получались, жидкие.

Райцентр автобус пересёк по-старому. Сначала свернул к больничке, Тамару и смышляевских высадил, потом нас возле рынка, и пустой к автостанции покатил. Вечером он лишь туда подъезжает. После отметки вечернюю лошадь муторно ждать, но обычно мы занятия находим. У меня, если что, друганы в центре.

Мы на выход двинулись, и богатовский голос подал: где тут на биржу выходить?

– Держись за нас, не пропадёшь, – сказал Егорыч, – но горя хватишь!

Он всегда так зубоскалит, но в тот раз не соврал.

– Ты на постановку или на отметку? – спросил Кудин попутчика.

– На биржу.

– Всё же не проспался, – сказал Егорыч, и больше мы его не задевали.

От рынка до центра занятости мы дворами двухэтажек ходим. Уже не помню, где он раньше располагался, а в это здание я когда-то хаживал по другим делам и через площадь. После армейки водителем в казначействе работал, друг Фома устроил, сослуживец, мы и автошколу вместе кончали. А туда я ходил на лысого постригаться, в дом быта. Там парикмахерская работала, ремонт обуви, фотограф и швейный цех. Торговля шла. Но уже говорили, что скоро всё закончится. Лиду я не сразу разглядел. Потом оказалось, мы с ней с одного переулка на работу ходим. Подстригаться я стал ходить только к ней, а если когда успевал, то провожал до квартиры. Когда она сказала, что дом быта точно сокращают, в казначействе тоже лишь один отдел оставался. Федералов из района убрали, ПТУ закрыли – кого обслуживать?

Я позвал Лиду замуж, и мы из райцентра к моим уехали. Она первая стала дома зарабатывать, а я ещё года четыре по вахтам мотался. Осел, когда Жогов от дядюшки хозяйство принял, а потом и нас. Лида хоть и берёт до сих пор по соточке с головы, да рвут её на части. Смышляевский бобёр за ней сам приезжает по просьбе населения, из Богатова учителя специальную машину присылают, до полночи держат. Наши сперва посмеивались, типа «Санёк какую-то постригалку привёз», но потом многие поклонились. Егорыч в первый раз таким барбосом пришёл, а Лида обрадовалась – есть где разгуляться. Космы его быстро покромсала, зато с баками и усами целых полчаса возилась. Короче, стильного мэна слепила, Егорыч сам себя в зеркале за иностранца принял. «Гетен таг» сказал и с тех пор жёлтые майки с надписью «Made in USSR 1969» в два бурых цвета носит. Лида его ржавую подкову под носом «фуманчей» назвала (по факту Fu Manchu, берём Лидию Яковлевну на заметку, тел. 9023655043 – Пов.). В прошлую субботу он приходил баки править, и следом Жогов приехал. На стрижку он всегда с двухсотенной подъезжает и от сдачи наотрез отказывается. Пошутили насчёт достойной встречи дня единства хозяина и работника, хотя всем известно, что хозяин раз в месяц на выходные дочку повидать ездит, поэтому приготовляется. Человек до области поднялся по энергетической части, а жить в городе не захотел. На среду нам поездку назначил, я уже говорил. Лида посмотрела в телефоне свои «подслушано» и сказала, что да, третьего больничка, почта и занятость работают.

Мы и всегда на отметку до открытия приходили. Егорыч тронул дверь – закрыта, стали ждать. В доме быта на главном входе деревянное крылечко было с навесом, теперь там широкая бетонная площадка в одну ступеньку, на две четверти высотой. Сбоку горка для колясочников. Дверь пластиковая со стеклом по верху, окна пластиковые, а навеса никакого нет. Может, просто не успели козырёк состроить, да мы и не попадали под дождик. Кудин ладонями загородился, глянул через стекло и доложил, что в коридоре свет есть.

– Распорядок выдерживают, – сказал Егорыч.

По обычному распорядку в этот час по улице шли бы работницы всякие, и он бы подбирал Кудину пару. Но из-за выходных никого не было видно. Тут телефон незнакомо затренькал. Вызов идёт, а этот «Санёк» стоит.

– У тебя звонок, – подсказал Егорыч.

Тот буркнул «знаю» и телефон всё же достал. На кнопках, как у Егорыча. Послушал, потом стал сипеть и бубнить. Это никакая не шифровка, так только лишнее внимание навлекать.

– Зачем ей памперсы? – прошипел. – Зачем я простынь изрезал? Свет включи, увидишь... На рейсовом приехал. Знаю… И кого бы дождался? Денег нет. На телефоне нет… Куда ты собралась? Её одну бросишь? Ты… –дальше мат-перемат гнусный, не то что Егорычевы распро и перетуды.

Под конец визжит «заткни-ись!» – и телефон об землю, только брызги полетели. К двери подскочил и стал ручку отрывать.

– Там денег нет, Санёк, – спокойно сказал Егорыч.

– Какой я тебе сынок?! – взвился.

Развернулся и пяткой в дверь ударил, в левую филёнку. Я и не знал, что пластиковые двери такие слабые – сразу насквозь просадил. Назад ногу дёрнул, а сапог внутри остался. Тут как-то всё и завертелось.

Я слева перед дверью стоял и, пока этот на одной ноге прыгал, с той стороны Замкова нарисовалась, в казначействе раньше работала. Причём, смотри, как она сделала. Сапог отнесла в коридор подальше, наряд вызвала и вернулась с объявлением, стала его к стеклу на скотч сажать. Этот стоит на одной ноге, за скобу двумя руками держится и через стекло на Замкову смотрит. Дёрнет, как припадошный, и смотрит. Другой псих за это время всю дверь бы разнёс.

Объявление я успел сфоткать. (Дословно: «Прием офицально безработных 3.11 ведется с заднего входа с 09-00 до 13-00 со двора». И от руки крупно: «Со своей авторучькой! В масках!!» – Пов.) Мы потом со двора и зашли, но принимала нас другая знакомая. Они там задний выход перегородили двумя столами для дистанции. Нормально отметились...

Замкова объявление поклеила и ушла. Вернулась, когда наряд подъехал, но сирена ещё выла. Не побоялась, что этот «Санёк» за ручку держится, дверь отомкнула, сапог выбросила и запёрлась на два оборота. Кстати, быстро подъехали. Трое. Водила из машины не выходил. Первым летёха в летней форме выскочил, без фуражки. Сержант – в куртке и со всеми причиндалами. На руках дубинатор, на поясе баллончик там, наручники. Мы подрасступились, и старшой взлетел на площадку перед дверью.

– Если закрыто, надо постучать, – сказал с ходу, увидел дыру и прибавил. – Вежливо.  

Положил руку «Саньку» на левое плечо, тот крутанулся и – даже не ударил – ткнул летёху в грудь, в самый жетон. Тот откачнулся и оступился с площадки. Да, высота лишь две четверти, так ведь он не каждый день тут скачет. С первого раза невозможно правильно сгруппироваться. Смотри, он отступил левой ногой и провалился. Вдобавок правой пяткой за порог задел и рухнул мешком. Вскочил, кстати, мгновенно и отряхиваться не стал. Упакованный кричит, жути гонит:

– Наряд при исполнении! Приказываю оказать содействие! – так как-то.

Кудин этого буяна обхватил сзади, руки к бокам прижал, я и надел ему сапог. Может, просто подставил поудобней. Ему уже ласты заворачивали, если что. Старшой наручники надевал. Сержант свои подал, а он нацепил. Да никакого вреда летёхе не было. Упал – поднялся. Просто оступился.

– Теперь стой ровно, Санёк, – зачем-то сказал Егорыч.

– Да какой я тебе сынок?! – опять завизжал этот, уже при полицейских, и чуть не врезал надетым сапогом Егорычу по ноге.

Просто промазал, увернуться бы Егорыч не успел. Говорит, в отделении его подбивали заявление о гражданском покушении подать, если уж нет ни родства, ни близости, но он не подписался. Мы все как свидетели подписались. Нас по разным кабинетам развели и опросили. Но сперва разрешили на бирже отметиться. Водила за нами вернулся и доставил в отделение с мигалкой. Хорошо, что без сирены. Кстати, Кудин свой протокол сфоткал, всё у нас сходится. Нам он никто и звать его никак. И простой хулиганкой не отделается. Даже если б летёха не повалился, за один тычок две триста с чем-то статьи – и заполучи, пацан, реальный срок со штрафом.

Знаю, что не дознаватель, стал бы я... Вот чего они к этому сапогу привязались? Надевал – не надевал. В одну банду хотели всех записать? Подставил сапог человеку – и всё, делов-то. А подставился он сам.

Хозяин позвонил, когда мы уже на свежий воздух вышли. Мне позвонил: если управились, выдвигайтесь на дорогу. Попутно мы Тамару нагнали перед автостанцией. Позвали с собой, места в хозяйской «Ниве» должно было всем хватить. Она обрадовалась, и Кудин повеселел. В придорожной будке уже спросила, где этот... тут она его Валериком или Виталиком назвала (Виталий Николаевич Горюнов, 1993 г. р., ранее не судимый, образование 9 кл. по справке – Пов.). В протоколах мы одно гнули: неизвестный нам гражданин. Тамара рассказала, что он со школы на конеферме ошивался. Жил там, когда кобылы рожали. Так-то безобидный, но, если молодняк объезживал – хоть не подходи, сказала. Они с Егорычем, в основном, прикалывались, я особо не вникал. Мать у него непутёвая была, выпивала, но сейчас успокоилась, второй год лежит, под себя ходит. Пенсию ей по жалости выплачивают. Как и Тамара, нигде не была оформлена. Дочь то умотает куда-то, то вернётся, сейчас вроде дома.    

Я Лиде эсэмэску отправил, смотрю, с дороги сворачивает солидная белая машина, «Хавал» (по факту Haval H6 elit, AT, 150 л. с. – Пов.). Эти голуби даже не глядят, а я сразу догадался – наша! Хозяин притормозил, дверь правую переднюю распахнул и зовёт:

–  Тамара Михайловна, ко мне под правую руку!

Кудин машину вокруг обошёл и «Хавейлом» назвал.

– «Хафу», деревня! – поправил Жогов.

 Оказалось, свою «Ниву» он за двести сорок сдал. Внедорожники смотрел, но подвернулся этот китаёза – трёхгодовалый, безаварийный. Горючку как не в себя хавает, зато на покупке тыщ сто сэкономил. Мне понравилось, как он на обгонах тянет.

Жогов принялся Тамару по новой допрашивать. Она, кстати, сказала, что на прививку записалась, пятого одноразовую вакцину подвезут. Потом съехала на этого Виталика, и Егорыч доложил всю ситуацию целиком. Прикольно было со стороны послушать.

– Взбрыкнул, значит, – сказал хозяин. – Чадо двух стихий. Огонь и земля. Спички да камушки. Вот пусть его система и обкатает. Необъезженные никому не нужны. Так, Егорыч? Тебя за решку кинули, а ты водой будь. Воздухом! – так он и Кудина когда-то дрессировал.

– Все свои проблемы пацанчик махом решил, – сказал Кудин.

В пятницу Жогов их с Тамарой в райбольницу свозил, и сам привился. Нам с Егорычем не надо, мы весной переболели.

Короче, Кудин того летёху встретил. Лежит Виталик Горюнов под системой в отдельной палате. Изо рта чёрное мясо вываливается и бурые слюни текут. В предвариловке он оказался один и ночью надумал вешаться. Язык почти перекусил. Медсестра говорит, надо бы отъять кусок, быстрей заживление пойдёт, но хирурга в больнице нет. За палатой присматривают, о закрытии дела речь не идёт.

28.11.2021

#наперекорсистеме #конкурс_alterlit