Любовь и парадоксы (на конкурс)

Внезапно я умер.

Мир стал похож на черно-белое немое кино. Я смотрел как медленно и беззвучно шевелились Машины губы. Потом мир остановился и стал похож на старое выцветшее бабушкино фото, сделанное в Петербурге в 1915 году. Потом в затылок меня ударило стенобитное орудие мрака.

В себя я пришел, потому что было очень холодно и мокро и потому что кто-то хлестал меня ладошками по щекам.

Официант принес мой заказ – двести коньяка и стакан апельсинового сока. Машка укоризненно смотрела на меня, а я не мог смотреть в её небесно-голубые глаза. Потому что я начинал тонуть в них. Растворяться. Терять связь с действительностью. Выпил стакан сока, вылил туда коньяк из графинчика. Выпил. И сразу же понял, что этого мало. Попросил принести еще.

Жить не хотелось. Хотелось нажать на пульте кнопку стоп и прекратить вот это всё. Хотелось плакать. В голове крутился вопрос почему.

- Маш, почему? Скажи, чем я хуже его? У меня член короче или он по сравнению со мной бог в постели? Почему?

- Сереж, прости. Я просто люблю его. Просто люблю.

Утром я рисовал картины будущего. У нас двое детей или трое. Я самый молодой профессор, получивший Нобелевскую премию. Мы с внуками на каникулах отдыхаем в Перу. В Намибии. Бродим по пустыне Сонора. А сейчас я, кажется, умер.

В короткие моменты просветления я понимал, что нужно что-то делать. Что нужно бороться. А потом снова погружался в океан алкогольного забытья. Я хотел, чтобы алкоголь сделал меня хоть немного живым, но он делал меня всё более и более мертвым.

А через полгода позвонила она. И позвала в то самое кафе, в котором когда-то убила меня.

Я смотрел на нее и мне было больно. Она плакала. Она билась головой об стол. Что-то бормотала. Мы выпили. Потом выпили еще. И еще. И я услышал и понял её. Её любимого, её Антона больше нет. Вчера в метро он заступился за девушку и его столкнули под приближающийся поезд. Когда была допита вторая бутылка и все её слезы были выплаканы она протянула мне ключи:

- Сережа, я поеду к маме. Приходи раз в неделю, поливай, пожалуйста, цветы. Через пару месяцев я вернусь

- Маш, давай я провожу тебя. Куда ты одна в таком состоянии?

- Сереж. Всё нормально. Я справлюсь.

Не справилась. Вечером я получил сообщение: «Прости меня. И сообщи, пожалуйста, маме».

Когда я добрался до квартиры, её уже грузили в катафалк. Потом меня допрашивал следователь. Потом я понял, что алкоголь меня сейчас не спасет. Спас одноклассник, который приторговывал веществами. И я понял всю пропасть между тем состоянием, когда любимая жива и ушла к другому и с тем, когда её больше нет. Нет. Понимаете? Совсем нет. И нет никакой надежды. Нет смысла. Наш мир – это бездушный механизм, система, которая производит нас для чего-то на свет. Мы живем, подчиняясь законам этой системы, которая каждого из нас приводит к неизбежному концу.

Мое сознание, расширенное синтетическими веществами до размеров галактики, дало себе клятву – обмануть систему. Разрушить и поломать её.

**********************

Я смотрю в её голубые глаза. Как же давно я их не видел. Почти полвека. Смотрю, как её собеседник падает на пол. Как она выплескивает на него стакан воды, как бьет его по щекам. До сих пор не могу поверить, что я вижу её – свою любимую, которую я видел мертвой пятьдесят лет назад. Что я вижу самого себя. Да, вся моя жизнь ушла, чтобы обмануть систему, чтобы изменить привычный ход вещей. Да, я получил ту самую Нобелевскую премию по физике, о которой когда-то мечтал. И я построил устройство, которое способно переносить меня сквозь годы, туда, где смерть еще не коснулась моей любимой.

********************

На новостных сайтах незамеченной промелькнула новость о том, что пенсионер ценой своей жизни спас молодого человека, который заступился в метро за девушку. Следователи не смогли определить, кем являлся этот старый герой и его похоронили, как неизвестного.

********************

Мы снова сидели в том кафе.

- Сережа, я беременна от Антона. Но он такой мудак.  Ты не представляешь. А ты до сих пор еще любишь меня? Может быть, попробуем все сначала?

- Конечно, люблю, - улыбнулся я, проваливаясь в безбрежную синеву Машкиных глаз и чувствуя, как жизнь возвращается в мою некогда мертвую душу.