Деревенская ламбада

Пришли заряженными уже. У Грыжи с собой ещё было. В сиренях за клубом догнались и на дискотеку отправились.

На дискотеке хорошо. Тёлки сиськами трясут. Парни курят прямо во время танца. В углу один согнулся и блюёт. Красота, одним словом.

Магнитофон играет ламбаду. Девки принимаются выписывать жопами восьмёрки. Парни хватают девок за жопы и тоже пытаются танцевать. У парней получается хуже. Не то в жопах дело, не то в самих парнях. Кто знает.

Грыжа сразу брейк вытанцовывать начал. Грыжа модный. У него джинсы-варёнки и майка рваная. В колхозе здешнем и не видали красоты такой никогда.

Зря он это. Брейк, в смысле. Ну и остальное тоже зря. Майку и варёнки.

Пяти минут не прошло, как подошли местные.

— Пойдём, выскочишь раз на раз. Вот с ним.

И одного вперёд выдвигают. Кабан кабаном. Шеи нет совсем. Талии также нет. Весь одинаково ровный. Как есть кабан.

Грыжа, правда, тоже не лыком шит. В городе каратэ занимался. Ну как занимался. Пару месяцев походил и бросил. Но главное успел схватить. Там ничо сложного, рассказывал он мне. Прыгай повыше да бей посильней. Вот и всё каратэ.

Однако в этот раз что-то не задалось. То ли прыгучесть подвела, то ли магнитные бури были.
А может, просто выпил лишнего.

Грыжа в стойку ещё не успел встать, как кабан его уже оприходовал. В ноги закатился да дёрнул на себя. Грыжа и рухнул ясенем старым. А кабан уж сверху сидит и кулаками по голове молотит. Грыжа закрывается, но неуверенно как-то.

Потом исхитрился, вывернулся, на четвереньки встал. В партер перешли, значит.

Кабан опять не отстаёт. За шею схватил и душить давай. Грыжа башкой мотает, как лошадь. Из носа во все стороны капли кровавые летят.

Нас на каратэ в партере драться не учили, объяснял он мне после. А то б я сделал его. В партере драться, это на борьбу надо было. А я борьбу как-то не очень, говорит Грыжа. Мужики потные обнимаются и пыхтят. Чего хорошего?

Всё это Грыжа поведал мне потом. Сейчас же он стоял на четвереньках, а сверху на нём повис кабан. Грыжа, как уже упоминалось, по-лошадиному мотал головой, и со стороны могло показаться, что старший братик с младшим играют в коняшку. А что нос у коняшки в кровь разбит, так это, может, он и не разбит вовсе. Может, это давление скакануло. Вот кровь носом и пошла.

Местные столпились, орут что-то. От возбуждения жилы на лбах вздулись. Морды покраснели, пот с ушей капает. Будто это они сами с Грыжей в коняшку играют.

Надо чего-то делать, думаю я. Пока этот наездник Грыжу вконец не ушатал.

Огляделся по сторонам. Вокруг клуба забор. Старый, гнилой, но одна штакетина ничего вроде. Для моих целей сгодится как раз.

Пользуясь всеобщей занятостью, отступаю потихоньку. Выламываю штакетину. Никто не смотрит. Все увлечены месиловом.
На одном конце импровизированного оружия остаётся торчать ржавый гвоздь. Но это и хорошо даже. Надеюсь, прививки от столбняка делали всем. Ну а кому не делали, им же хуже. В другой раз будут знать, что прививаться надо, а не всеобщей вакцинацией пренебрегать.

Времени на объяснения не трачу. В таких ситуациях это лишнее.
Размахиваюсь и плашмя бью одного по затылку. Гвоздь впивается в толстый загривок. Обладатель загривка истошно орёт, хватается за шею и оборачивается. Вместе с ним оборачиваются и другие.

Среди всей этой кутерьмы Грыжа выворачивается из-под кабана и, тяжело дыша, подбегает и встаёт рядом со мной.

— Чо, п*доры, щас вас убивать будем, — кричит он и радостно смеётся, запрокинув голову. Это чтоб кровь на майку не капала, объясняет он мне. Майку не испортить чтоб.

Нашёл время о майке печалиться, думаю я и начинаю махать штакетиной из стороны в сторону, одновременно отступая назад. Вместе со мной отступает Грыжа.

Мы пятимся в сторону дырки в заборе, оставленной выломанной штакетиной. Туда-то нам и надо, шепчет Грыжа. Там за забором сразу спуск к реке. Мы от них по воде уйдём, шипит он, корча страшные рожи наступающим колхозникам.

— Ну чо, ссыкуны, обоссались? — кричит он и ныряет через дырку в сторону спасительной речки.
Вслед за ним ныряю я, предварительно бросив в местных раскрученной над головой штакетиной.

Мы несёмся вниз по склону. Вслед нам летят крики и оскорбления, но броситься в погоню никто не решается. Дискотека манит огнями, и местные постепенно втягиваются в её нутро, пообещав напоследок поймать нас и отмудохать.

Мы сидим дома у Грыжиного деда. Мокрые, грязные и голодные.

— Ништяк отдохнули, скажи? — спрашивает Грыжа, разогревая суп и макароны. Нос у него распух и похож на перезревшую сливу.
Я молча киваю.

Где-то вдалеке слышна музыка.
Это деревенские танцуют свою ламбаду