Нет номеров (на конкурс)
В автобусе тусклый свет и механический голос вечно путает остановки. Молчат сонные люди. Дремлют или сидят в неведении. По ночам только этот упорный вагончик продолжает развозить уставших по домам.
- Привет, – говорю в трубку. Женщина с мутным взглядом зло и с интересом зыркает на меня. Я смотрю в ответ. В грязном окне позади нее пролетают магазины, фонари и уютные дома. Мне нужно совсем не туда.
- Приве-е-ет, – на другой стороне тянут гласную. Я люблю Диану, когда она так приветствует. Только неизвестно, одного ли меня. Становится грустно и хочется объятий. Чего-то обычного, человеческого. Но Диана далеко, по ту сторону телефона. Невыносимо, потому что это расстояние не преодолеть.
- Пошли в бар! – говорю с напускным весельем. Мне самому не нравится, когда люди настолько притворяются, будто у них нет ничего своего совершенно. Они просто позаимствовали все привычки, любови и пристрастия, которые бывают у человека.
- Прости, я… - слышится долгий писк, затем приглушенный смех. – Я с Максом.
Она пытается выглядеть виноватой, но слишком по-напускному счастлива, чтобы заинтересовать меня.
- Ладно, в другой раз?
- Обязательно, – слышится в ответ, а потом в трубке раздаются нудные гудки. Диана положила трубку, чтобы ничто не могло ее отвлечь.
Нужно занять одно из множества пустых сидений. Лучшее – вдали от назойливого кондуктора и поближе к окну. В автобусе все стекла заляпаны грязью и сквозь них сейчас видно не только ночь, но и разводы, похожие на моллюсков.
Оставалось всего четыре номера. Еще была надежда.
Наверное, вопрос: «зачем?» крутился не только в моей голове. Та женщина, что смотрела на меня не отрываясь, явно была озадачена. Что ж, у каждого человека свои секреты, хранению которых они посвящают не одно десятилетие.
- Привет.
- Привет.
И тишина. Жгучая и тягостная. Для того чтобы развеять ее остается только говорить. Мне не впервой нести всякий бред в угоду сюжету или же собеседнику.
- Так, дело в том, что я сейчас уже в автобусе, еду сам не знаю куда, поэтому если ты составишь мне компанию в сем путешествии, то я буду век тебе благодарен, одарю тебя цветами и, может, чем покрепче, – наверное, выходит чересчур громко и нахально. Теперь на меня смотрит не только женщина, но и компания парней в дальнем углу, за поручнями. Так что я перехожу практически на шепот. – Как тебе такая идея?
- Ты сейчас меня убьешь, – осторожно звучит в трубке. Мое сердце не обрывается, не падает, но с ним однозначно не все в порядке. Я слышу, как оно заполошно стучит, отдаваясь в желудке гнусной дрожью. Футболка прилипает к спине, и я радуюсь, что сегодня не забыл про дезодорант.
- Не убью, я, в общем, очень мирный, – уже грустно улыбаюсь.
- У мамы завтра День Рождения, и я уехала домой.
- О! Мои поздравления ей передавай, – я постарался скрыть разочарование. Мне не нравилось, когда планы рушились. Особенно такие приятные, как поход в музей и в бар с симпатичной серебряноволосой девушкой.
Красивые голубые глаза ее будто на миг отразились в заляпанном окне автобуса.
Что ж, осталось всего три номера.
Я взял телефон и для чего-то взвесил его в руке. Он не был тяжелым, но очень неуклюжим. Как человек, что всем мешает, хоть и не хочет создавать проблем. На запястье, там, где проходит складка сгиба, тонкая полоска была едва видна. Однажды я показывал ее девушке. Хотел сделать лучше, но я, увы, не психолог.
Один из трех номеров – ее. Весь день и весь вечер я ждал момента, чтобы позвонить ей. Ее чуть осипший детский голос, казалось, способен что-то со мной сделать. Не обязательно хорошее, хоть какое-то. Это бы сдвинуло меня с мертвой точки. Но сейчас я вспомнил ее почему-то очень отчетливо. То, как она кричала на меня, что я для нее умер и уже не должен существовать. После мы так и не поговорили с ней об этих словах. Перед глазами встало ее правильное лицо. Нет, чувств не было, воспоминания остыли. Я мысленно вычеркнул ее из списка.
Осталось два номера.
В этот момент автобус затормозил, и многие пассажиры вышли в ночь. Остались только я, та женщина с нечитаемым взглядом и спящий дедушка позади места кондуктора. Можно было звонить.
- Привет.
- Привет.
У него было тяжелое дыхание. Сколько я себя помню, у него всегда было ужасно тяжелое дыхание. Сигареты были здесь не причем, просто есть люди, у которых обязательно должно быть что-то тяжелое. Тело, взгляд, слова…
- Пошли в бар.
Время близилось к одиннадцати, и он наверняка уже спал или готовился ко сну, а я его потревожил. Он всегда от этого приходил в ярость. Но вспомнил об этом я только уже после. Сёма в семье всегда был примером для подражания. Ложился рано, пил зеленый чай по утрам и играл на скрипке. Только у него все равно была масса недостатков: у него было тяжелое дыхание, прыщавый лоб, похожий на звездное небо, а еще он был моим братом.
- Ты время видел?! – и правда взбеленился. Настолько разозлился, что не смог просто сказать нет.
- Видел-видел, – я сделал вид, что даже не понимаю причины недовольства собеседника. – Так по барам никто днем и не ходит, ты чего?
Семен задышал еще тяжелее, это было похоже на маленького, но очень старательного слоненка, которого защекотали.
- Ладно, давай сделаем вид, что ты не звонил и не звал меня выпить, а я не злился на тебя за то, что разбудил. Маме я говорить не буду, – брат был старше на год, и всегда делал вид, что именно от его решения зависит то, буду я что-то делать или нет, даже когда мне исполнилось 18, затем 19, затем 20, и, наконец, 21.
- Ладно уж, спи.
Я уже сто раз пожалел, что вообще позвонил. Такого невыносимого зануду, как мой брат еще поискать надо.
- И ты тоже иди спать, ну или хотя бы возвращайся в общежитие. Не хватало, чтобы тебя выселили. Спокойно ночи!
- Спокойной.
Оставался один номер.
Мне пришлось звонить по нему, когда я уже вышел из теплого салона в прохладный город. Человек, скрывающийся за этими одиннадцатью цифрами, был моим личным наваждением и спасением. Позвонить ему – значило испытать удачу. Надежда всегда наполняла всего меня, к горлу подкатывала липкая тошнота, отдаваясь в кишках и позвоночнике.
- Вызываемый вами абонент…
Никогда. Больше. Не. Возьмет. Трубку.
- Эй, парень, не хочешь сигарету? – ко мне подошел мужчина с гитарой в грязном горчичном свитере. – Мы сегодня слишком много собрали. Я считаю, так лучше мелочью.
Я молча порылся в карманах и выгреб оттуда звенящие монетки, взвешивая их на ладони. Посчитав, что этого хватит, я ссыпал все свое богатство в протянутую потрепанную шапку. Чёрную, с красной заплаткой почти на самой макушке. Видно, она уже не один год служила своему хозяину мешком.
- Спасибо тебе, парень.
Мужчина улыбнулся очень по-доброму. Так мог бы улыбаться значительно помолодевший и никогда не седевший Дед Мороз. Бородка его была только коротковата, и я не увидел рядом ни одного оленя.
Кроме себя самого.
Мужчина ушел вместе со своей гитарой. Утопал куда-то в темноту подворотен, а я вспомнил, что у меня нет зажигалки или спичек. Бесполезная сигарета отправилась в карман куртки. А сам я отправился в бар. В конце концов, можно сидеть там и одному. Просто надо делать вид, что тебе совсем никто и не нужен.
Я припустил быстрее, будто видел перед собой реальную цель. Может, так оно и было?
У меня не осталось ни одного номера.
#наперекорсистеме #конкурс_alterlit
-
-
не конкурсное ни разу.
даже не знаю про что этот прогон.
на ум приходит старый анегдат про то, как муж приходит домой с цветами, конфетами, шампанским. жена не ожидала, но быстро накрыла праздничный стол, щебетала весь вечер, а перед тем как идти в постель говорит: "я не могу сегодня, у меня эти дни"
и муж в сердцах восклицает: "да вы сегодня сговорились, что ли?!"
но прогон толковый, складный
-
кличка гога повесился не настаиваю вовсе.... но мне лично показалось, что это про одиночество в большом городе..... такое вот, классическое слегка даже.
1 -
настроение есть
но с языком совсем беда. вот прям совсем. прям с первых же предложений.
с оленем единственно норм получилось, но ради него автору пришлось ни к селу ни к городу зафигачить про деда мороза
-
никначас Вы не алымчук? А то мне тут Элли дятла одного в услужение подарила, а он с поводка сорвался и убежал
-
-