Эльфгард (часть вторая)

III Волчья ягода

 

Вёльсунг встал с кресла, взял с полки изящную корзинку, наполненную свежими лесными ягодами и некоторое время колдовал над ней. Когда он поставил корзинку на место и повернулся лицом к Титу, в руке у него было небольшое серебряное блюдце, на котором лежали две ягоды. 

«Каждый, кто хочет узнать великую тайну, должен пройти через этот древний ритуал,» произнёс Вёльсунг. «Это — черника,» сказал он, указывая на тёмно-синюю ягоду. «Съешь её, и мы забудем о нашем разговоре... А это...» продолжил он, указывая на небольшую красную ягоду, «это — волчья ягода. Любой «разумный» человек скажет тебе, что это яд, и даже не подумает о том, чтобы съесть её. Но лишь плюнув на ограничения разума, мы сможем постичь истинное Знание. Готов ли ты сделать этот шаг?»

«Да,» кивнул Тит, взял красную ягоду и положил её в рот. Она была горькой на вкус и часть его немедленно пожалела об этом решении. «Говори, не медли,» сказал он, стараясь побороть мрачные мысли, которые прятались в уголке его сознания.

Старик кивнул, немного помолчал и начал свой рассказ.

«Невидимый враг, который истязает и насмехается над тобой это не могучий колдун, не болотная нага, не призрак и не дикий дракон. Он куда сильнее любого из них и его секрет заключается в том, что каждый, кого он встречает на своём пути, принимает его как друга и отдаёт ему всю свою силу. Ты понимаешь, о чём я говорю?»

«Нет,» покачал головой Тит. «Что же это?»

«То, без чего на первый взгляд, невозможна наша жизнь... УКЛАД,» произнёс Вёльсунг, и это простое слово отозвалось в душе. 

«Уклад...» тихо повторил молодой человек.

«Он подкрадывается тихо и незаметно, как призрачный паук в ночи. Он впрыскивает тебе под кожу яд неуверенности и сомнений, и терпеливо ждёт, пока силы покинут тебя. Он притворяется твоим другом и союзником, он обещает тебе покой и мир, и всё, что он просит взамен — твою волю. Он приманивает тебя тёплым ложем, сытной едой, полным кошельком и любящей семьёй. Он даёт тебе пригубить из кубка райского нектара и клянётся, что его источник никогда не иссякнет. И лишь один из тысячи способен распознать обман, но толпа смеётся над ними, называя безумцами. И вот, когда ты перестаёшь укреплять свою волю, когда перестаёшь жаждать крови врага, когда начинаешь бояться смерти и хватаешься за вино, лунную пыль, глупые эльфийские книги и утончённые развлечения лишь бы отогнать мысли о загробной жизни, когда весь твой день проходит в погоне за золотой монетой и мелких склоках — о, тогда Уклад видит, что ты на крючке и наступает расплата. Ты понимаешь, что попал в болото, но уже не можешь вырваться. Вода подступает к твоему горлу, и чтобы не захлебнуться, ты готов сделать всё. Ты хватаешься за тех, кто тонет рядом, и стараешься утащить их под воду — всё лишь бы прожить лишнюю секунду. Уклад делает тебя калекой, опирающимся на палку, чтобы едва ковылять, и вот ты уже готов вцепиться в глотку любому, который посмеет напомнить тебе, что ещё недавно ты ходил, гордо расправив плечи. Ты становишься слепцом, не видящим как вокруг него горит его дом, и даже радуешься теплу пожара.»

«Неправда!» воскликнул Тит, вскакивая на ноги. Какое-то страшное, необъяснимое, но вместе с тем необычайно мощное чувство, слепой ужас, существовавший вне слов и мыслей охватил его. Его не интересовали аргументы старика, ему было наплевать на правду и ложь, всё, что он хотел — чтобы слова Вёльсунга, вонзившие ему в живот кинжал, перестали звучать. «Нет! Нет!» повторил он. «Это просто... просто... настали тяжёлые времена... просто приехало слишком много орков... Стража не справляется! Не все же они воры и взяточники...»

«Все или нет — совершенно не важно,» пронзил бумажную броню его отрицания голос старика. «Уклад устроен так, что любой, даже самый честный из тех, кто служит ему, не может не испачкать руки в крови невинных. Или ты думаешь, что Стража и в самом деле борется с ворами и убийцами? Преступники — тоже часть Уклада, они со Стражей дополняют друг друга, словно две половины арки. Половина арки не устоит, и лишь две половины, поддерживая друг друга, будут стоять вечно. Уклад создаёт столько бессмысленных правил, что лишь раб сможет жить, не нарушая их. Когда же жизнь вынуждает свободного человека преступить безумный закон, Уклад клеймит его как преступника и натравливает на него бездумную толпу. Или, имея глаза, ты ещё веришь в справедливость Уклада? Ты всего лишь жалкий раб, убеждающий себя в том, что цепь на его шее — всего лишь условность.»

«Да будь ты проклят, старый глупец!» в отчаянии вскричал Тит. «Да пожрёт твой дух Хель и да растерзают гарпии твоё тело!» Слова старика жгли его изнутри, не давая дышать. Он вскочил, опрокинув кресло и бросился к выходу. Гнев, страх и отвращение несли его на своих крыльях, он бежал без устали, не разбирая дороги, пока не очнулся у Райских садов. Идти через весь город у него уже не было сил, поэтому, недёшево договорившись с возчиком, он нанял повозку и через полчаса был уже у Северных ворот.

 

IV Дом

 

Добравшись до городских ворот и оседлав дракона, Тит поднялся в воздух и не спеша направился домой. До его фермы Горные Ручьи, расположенной в северной провинции Дракарстед было почти две сотни миль, так что времени обдумать произошедшее хватало.

Хотя Тит уже полностью успокоился, разговор с Вёльсунгом всё ещё тяготил его душу, и даже мысленно возвращаться к нему не хотелось. Душевная рана требовала перевязки, и никогда не дремлющий практический смысл пришёл на помощь, накладывая первую чистую повязку. Какой же я дурак, думал Тит, старик ведь наверняка провоцировал меня, он хотел чтобы я оскорбил его, а я, идиот, наступил в его ловушку. Теперь в любом имперском суде он обвинит меня в неуважении и затянет процесс получения наследства на годы... впрочем, это не так уж и плохо... если старик так старался не отдавать мне мою долю, значит что отец и правда оставил мне что-то весьма ценное. Значит, стоит идти к подгорным гномам и брать их законника... это вылетит мне в копеечку, но уж кто-кто, а они понимают в крючкотворстве.

Мысли о золоте и успехе тяжбы окончательно успокоили его, а медленные взмахи крыльев Рагнара убаюкивали. Через несколько минут дракон, хорошо знавший дорогу домой, стал снижаться. Вдали показались три горных ручья, служивших границей его фермы, и Тит совсем потерял бдительность, думая о тёплом ужине и объятиях Адлин. Так что когда первая молния ударила в грудь дракону, Тит едва удержался в седле. Рагнар попытался уклониться, но мощное заклятие пробило толстую шкуру и Тита обдало парной кровью. Стараясь удержаться в воздухе, Рагнар накренился и стал медленно планировать но вторая молния с земли пробила перепончатое крыло и дракон стал падать сквозь тьму. Тит отпустил вожжи, оттолкнулся от седла и сжал надетое на мизинец кольцо левитации. Магия замедлила его падение и через двадцать секунд он приземлился на каменистый берег ручья, подвернув ногу, но в целом невредимый. Прихрамывая, Тит бросился в укрытие у ближайшего валуна. Что за чёрт, думал он, да кто мог дважды попасть молнией в дракона, летящего на высоте более тысячи футов... откуда здесь боевые маги, да в нашей провинции почти полсотни лет не было войны... о, боги... Адлин... Харальд! 

Эта мысль заставила его покинуть укрытие и бежать к ферме, резной дракон на крыше которой виднелся за холмом. Свет заходящего солнца подсветил одинокую фигуру на вершине холма, Тит увидел руку, поднимающую посох, бросился в сторону, но не достаточно быстро, чтобы избежать удара. Сине-зелёная молния попала ему точно в грудь, подняла в воздух и отбросила назад. Последнее, что увидел Тит, был огненный шар, пожирающий крышу его дома.

 

***

 

«Ну и что ты хочешь от нас?» пожал плечами тёмный эльф-полукровка в форме десятника Стражи. «Где ж нам прикажешь их искать?»

«Ты так и будешь сидеть здесь, десятник Магун, ничего не делая?» дрожащим от ярости голосом спросил Тит. Несмотря на лучшие эликсиры лечения, которыми снабдил его знакомый медик из Легиона, страшный ожог на груди никак не желал заживать, и каждый вдох отдавался тупой болью.

«Ну почему же ничего,» нимало не смутился Магун. «Мы прибыли так быстро, как только смогли. Тебе повезло, что твои соседи увидели зарево. От Касл-Рока твоей фермы почти час пути. К тому времени, как мы прибыли, твой дом уже догорел. Мы нашли тебя при смерти и наш маг сотворил сильнейшее заклинание исцеления. Мы спасли тебе жизнь, и ты должен быть благодарен, а не поносить нас. И ещё ты должен быть благодарен Норсу за то, что его амулет принял на себя удар молнии — и правда, один шанс из тысячи.»

«Моя жена и ребёнок сгорели заживо,» медленно, едва контролируя себя произнёс Тит. «Не осталось даже костей, которые я мог бы положить на погребальный костёр, и ты говоришь мне, что я должен быть благодарен?»

Ну вот и сэкономишь на своих дурацких погребальных обрядах, тупой норслинг, подумал Магун, но, оценив полубезумный взгяд и налившуюся кровью шею человека, решил не упражняться в остроумии. Вместо этого он примирительно развёл руками и сказал: «Я скорблю с тобой, имперский брат. Но пойми меня и ты. В моём распоряжении всего дюжина стражников. Даже центурия лучших легионеров не смогла бы обыскать каждую пещеру в этих горах меньше, чем за месяц. Те, кто сделал это, наверняка уже ушли. Они взяли не только золото из твоего дома, но и отрубили голову твоему дракону. Это говорит мне о том, что твою кровь пролила банда горных эльфов-мародёров. Они знают толк в магии и вполне могли иметь столь мощный магический посох, а голова дракона для них — желанный трофей. В наше время ручных драконов осталось немного, они наверняка заметили, как ты улетал в город и решили устроить засаду на обратном пути. Поверь мне, имперский брат, хоть я и сам эльфийской крови, но и я считаю горных эльфов дикарями. Но что я могу сделать — не я позволил им селиться в землях Империи. Моей вины тут нет — я сделал всё, чего требует от меня мой долг, и даже больше. Я разослал гонцов в ближайшие гарнизоны, с просьбой непременно обратить внимание на банду эльфов с зачарованным посохом. Возможно, нам повезёт. Но а пока... постарайся забыть твое горе, человек. Мне искренне жаль.»

 

***

 

Вальдман Великий, ярл Касл-Рока, покачал головой и поднял руку, жестом останавливая речь просителя.

«Довольно,» произнёс он. «Я скорблю с тобой, Тит Валериан, сын Нотунга, но твои слова граничат с изменой. Я знаю, что ты верный сын Империи и горе затмило твой разум, но у всего есть свои пределы. Норслинги всегда были верными слугами Императора и если Империя говорит, что для процветания нашей державы мы должны принять орков и эльфов в наш дом, кто мы такие, чтобы спорить? Империя дала народу мир и стабильность, и он благодарен за это. Твоё горе велико, но неужели ты думаешь, что из-за него одного я велю всем чужеземцам покинуть наши пределы? Имперский закон един для всех, и каждый, кто сеет вражду — подлый предатель. И Легион очень быстро напомнит об этом каждому... в том числе и ярлу. Ступай же и прими свою долю, как положено настоящему норслингу.»

Тит сжал кулаки и ничего не ответил. Коротко поклонившись, он вышел из тронного зала. Он думал о том, что как бы страшно это не звучало, не ярл, ни тёмный эльф не кривили душой. Даже если бы они горели желанием помочь Титу, они были бессильны сделать что-либо существенное. Страх поработил их. У Империи были свои приоритеты, и её мало интересовали беды отдельных подданных. Ну а народ закрывал на это глаза и не поднимал голову, потому что не мог себе даже представить, что жизнь может быть другой. Они были рады миске похлёбки и охапке соломы на полу... Это был заколдованный круг и лишь одно слово пришло ему на ум... Уклад. 

 

***

 

На следующий день он уже стучал в дверь особняка Вёльсунга. Старик обнял его прямо на пороге. «Я скорблю с тобой,» сказал он, едва сдерживая слёзы. 

«Спасибо, дядя,» медленно произнёс Тит. Ему казалось, что горе выжгло его изнутри и он не чувствовал ничего, кроме ледяной, тщательно контролируемой ярости. «Я должен извиниться перед тобой. Ты был прав... Прав насчёт всего. Я проклял тебя... и этого уже не забрать назад. Ты не увидишь Чертог Война и это моя вина.» 

«Забудь об этом,» махнул рукой старик. «Это ничто по сравнению с тем наказанием, которое послал тебе Хель... если древние боги чего и не терпят, то это нарушение клятвы, данной мгновение назад. Но не унывай. Ты потерял почти всё, но ты обрёл Знание.»

«Это так,» кивнул Тит. «Но что мне делать с ним?»

«Скажи,» заглянул ему в глаза Вёльсунг, «сможешь ли ты забыть своё горе? Ты ещё очень молод, и судьба ещё может тебе улыбнуться. Адлин была доброй женой, но в мире много прекрасных дев. У тебя скоро сново будет шанс. У тебя будет семья. Ты построишь новый дом.»

«Не сомневаюсь,» так же спокойно и безжалостно произнёс Тит. «Но в чем смысл? Уклад отнимет всё, когда захочет, дав взамен неискренние соболезнования дождевых червей со скипетрами. Нет, я не хочу больше быть рабом Уклада. Помоги мне найти путь.»

Старый воин помолчал немного, вздохнул и заговорил. 

«Ты хочешь жить наперекор Укладу? Тогда запомни — первое, что ты должен сделать — принять смерть, как неизбежность. Забудь о жизни со всей её красотой и удовольствиями. Забудь о планах, мечтах и надеждах. Забудь о друзьях и союзниках. Будь готов к тому, что окружающие будут ненавидеть тебя, сами не зная почему, даже если ты ничем не обидел их. Калёным железом выжги в себе любую слабость. Пойми, что всё, что тебе осталось это ярость и борьба, бой без пощады и перерыва, сражение, победой в котором может быть лишь полное уничтожение тех, кто стоит за Уклад и слепо отдаст свою жизнь за него. Твои шансы на победу ничтожны, подобно песчинке перед лицом пустыни, но твоя борьба и смерть будут достойны мужчины и война.» 

«Я готов,» твёрдо произнёс Тит, но в его уверенном тоне проскользнула нотка жалости.

«Ты колеблешься?» заметил это старик.

«Неужели моя жизнь не имела другого смысла, кроме верной смерти в схватке с непобедимым врагом? Мне нечего терять, но... что-то говорит мне, что я способен на большее...»

«Большее?»

«Я не могу жить рабом, и не хочу гибнуть понапрасну... Хотя доблестная смерть и лучше ярма...»

«Что же...» произнёс Вёльсунг после недолгих размышлений. «Есть и третий выход.»

«Что ты имеешь в виду?» удивлённо поднял голову Тит.

«Есть лишь одна сила, способная противостоять Укладу — сам Уклад. У тебя нет шансов победить его в открытом бою, но возможно... есть шанс возглавить его.»

«И как же ты предлагаешь это провернуть? Начать с низов и двигаться наверх?» с нескрываемым отвращением произнёс Тит. «Может стоит подать прошение взять меня придворным шутом?»

«Эльфгард,» спокойно ответил Вёльсунг и выражение лица его племянника дало ему понять, что он попал в точку.

«Если ты предлагаешь мне верную смерть, то лучше мне погибнуть в честном бою, пронзив мечом орка,» горько усмехнулся Тит. «Эльфгард недаром называют заставой, проклятой всеми богами. Она уже сотни лет захвачена мертвяками. Никто ещё не возвращался оттуда.»

«Так думают кроты, не способные представить себе сияние солнца... хотя в чём-то они правы,» лицо Вёльсунга вдруг стало твёрже камня. «Испытания, которые ждут смельчака там, чудовищны, а битвы страшнее, чем ты можешь себе представить... но все лишения не будут бессмысленны. Цена огромна, но всё, что ты купишь, будет твоим навсегда... если ты выживешь. Эльфгард меняет тебя, поэтому тот, кто возвращается, будет совсем другим.»

«И ты можешь показать мне путь?»

«Я могу сделать лучше. Это не афишируется, но подгорные гномы часто отправляют туда экспедиции. Я договорюсь, чтобы тебе нашлось в ней место. Будь у Западных ворот послезавтра в полдень. Тебя найдёт древняя эльфийка и скажет, что делать. Если передумаешь, я не обижусь, но больше шанса у тебя не будет.»

«Я приду,» твёрдо ответил Тит, повернулся и зашагал прочь. У дверей он повернулся и задал пришедший ему в голову вопрос. «Дядя, а ты сам когда-нибудь был в Эльфгарде?»

«Любезный племянник,» горько улыбнулся старик. «Те, кто вернулся из Эльфгарда, никогда не говорят об этом.»