Писатель-пискарь

В фейсбучной ленте Анатолия Самуиловича Салуцкого увидел статью Галины Акбулатовой о писателе Романе Сенчине и его прозе. Уж не знаю, зачем Галина взвалила на себя неприятный и неблагодарный труд разбираться в творчестве Романа Валерьевича, но материал получился занятный. Как сказал бы буквенный затейник Солженицын — интересующий.

На самом деле окололитератор Сенчин хорош уже тем, что строго следует суровому писательскому закону — пиши о том, что знаешь. А знает Роман Валерьевич не так много. Поэтому Сенчина нельзя винить в однообразии и нудизме, которыми пропитан каждый абзац его книжек. Я сейчас не про тот нудизм, где почитают обнаженную натуру.
Вадим Чекунов часто сравнивает Романа со сварливым старичком из собеса. Я бы поостерегся применять к Сенчину столь милые метафоры, да и пожилые люди вынуждены таскаться по собесам не от хорошей жизни.

А вот у прозаика Ромы жизнь вполне удалась. Свой маленький гешефт на литературе он имеет. Вообще господин Сенчин — один из характерных, а, главное, первых представителей той неисчислимой сегодня орды с писательскими перьями, кого на литературную стезю направило чувство безысходности. Это когда ты ничего делать не умеешь и напрягаться не желаешь, но надеешься проскочить «на тоненького» за счет сомнительного умения составлять слова в более-менее складные предложения. Некоторые, правда, и без такого навыка пытаются проползти к подножиям гонорарных и ЧСВ-шных Олимпов...

Вот и валяет Роман Валерьевич десятилетиями унылую, неинтересную прозу, пытается примазать свою персону хотя бы к пыли на штиблетах гения Чехова и выдаёт в интервью своему другу Захару Прилепину такие оправдания собственной бездарности: «Новые писатели крепко (может, и намертво) привязаны к герою, по возрасту, мировоззрению, миросозерцанию очень похожему на них самих. Им трудно всерьез погрузиться в «чужую жизнь», далеко отступить от автобиографической основы...»

У меня тогда вопрос — а на хрена подобные творцы вообще нужны? Если они не раскрывают новые, интересные и сложные темы, не показывают героев и персонажей, малознакомых среднестатистическому читателю (или незнакомых вовсе).
Напомню — есть такой, например, писатель Эрих Мария Ремарк. Уж он-то точно был «намертво привязан к своим героям», но какие шедевры создавал, какие типажи раскрывал, какие события не боялся затрагивать (даже будучи в довольно молодом для писательского дела возрасте).
При этом надо учитывать процент современников Эриха Марии, прошедших Первую Мировую. Для них та война являлась рутиной, пускай и ужасной. И ничего — восторгались, поражались, признавали мощь пера и строчек Ремарка...

Вот еще одно откровение околоитератора Сенчина:
«Меня и ругают за то, что передаю действительность один в один. Требуют правды художественной, а не только жизненной...»
А вот как Роман Валерьевич видит свою «писательскую задачу»: «зафиксировать эти свои и других людей безрадостные дни...»

Действительно — какие неблагодарные сволочи, подонки и подлецы: требуют от писателя художественной правды, осмысления! Он на фуршет торопится, гонорарчик надо обсудить, поездку в Липки — а вы тут со своей художевщиной поналезли!
Кому нужна литературщина — читайте газету «Жизнь» и смотрите «Порнхаб» — там художеств всяких хватает, а к приличным писателям с такими гнусными требованиями приставать запрещается! У него задача — фиксировать безрадостность! Такой Лев Толстой для бедных. В областной архив или заводскую многотиражку не взяли на полставки, приходится все самому летописать, сохранять для потомков.

Сравнивать писателя Сенчина с собесовским старичком — делать ему незаслуженный комплимент. От пожилого человека стране польза — он всю жизнь делом занимался: на производствах работал, в учреждениях...
А какой прибыток Отечеству от Романа Валерьевича? Да, прямо скажем, никакого.
Лично у меня Сенчин и его творческий путь вызывают стойкие ассоциации с «Премудрым пискарем» Салтыкова-Щедрина и Акакием Акакиевичем из Гоголевской «Шинели».

Еще окололитератор Роман Валерьевич внешне очень похож на героя фильма «Сияние» Стэнли Кубрика. Был там поехавший кукухой писатель Джек Торранс в исполнении Джека Николсона. По причине умственного недуга Торранс крошил топором двери, инвентарь отеля и гонялся за собственной семьей с целью её изничтожить.
Писатель Сенчин действует изысканнее. Он трудолюбиво долбит пером-клювом и унылыми строчками одеревеневшее тулово российской словесности, олицетворяя своей персоной целый кагал совершенно чуждых литературе людей, попавших туда волею случая и обстоятельств.