Некоторые особенности отдыха в санатории средней полосы России

Перед отъездом

Нет. Сколько можно!? Турции, Египты, верблюды, моря, бары, виски. Хватит! Жена грит, мол, милый, не затрахал ли ты фестивали устраивать которые заканчиваются одинаково: фонтаны Петергофа сменяются фонтанами у унитаза, экскурсии по историческим местам — штрафами за засирание памятников культуры, а посещение церквей — преданием анафеме и окучиваниемм семисвечником по голове. Все, мол, достаточно! Едем в санаторий. Там тебе не разгуляться. Все что можно засрать уже давно засрали во времена переходного периода от развитого социализма к дикому капитализму, а напарников по загулу тебе там найти будет трудно. Пенсионеры следят за своим здоровьем и не будут по ночам в караоке петь и лакать текилу из глубоких блюд под фрукты.

Ну я подумал и согласился. А чо? Отдыхать надо по всякому уметь. Опять таки — свежий воздух, лечебные процедуры и минеральные воды придадут мне сил и энергии на весь год. Путевка взята. Вещи собраны. Едем.

 

День первый.

Как все таки хорошо, что у меня такая мудрая жена. Прекрасное место. Тихое. Спокойное. Чистое. По паркам гуляют вежливые пенсионеры. На скамеечках дедушки играют в шахматы. Чьи-то детки гоняются за белками, пытаясь накормить их чипсами. Если и есть рай на земле, то это именно здесь. Главный врач выдал «курсовку» и заселил в номер. Предупредил, что на лечебные процедуры нельзя опаздывать и удалился. Мы погуляли по окрестностям. Спустились к реке. Там на меня нашло вдохновение и я сочинил несколько строк, посвященных моей любимой. Воистину эти места вдохновляют на творчество, почище Болдино. Устав с дороги решили лечь пораньше. Завтра начнем отдыхать и лечиться. Все.

 

День второй

Спали прекрасно. Даже храп и пердеж деда из соседнего номера не мешал, а забавлял нас. Утром сходили на завтрак. После этого разошлись по лечебным процедурам. Жене назначили грязевые ванны, а я двинул на лечебную физкультуру.

Как забавно все эти пенсионеры приседали и махали руками. Старушки в кокетливых китайских спортивных штанах скрипели суставами и крутили туловищами. Деды прыгали через расчерченные линии, как воробьи паралитики. Я был про меж них словно витязь среди толпы кривоногих монгольских завоевателей. Тут же со всеми перезнакомился. Отпустил несколько комплиментов какой-то карге в рыжем парике. Галантно приложился к руке бабки, которую трахали еще корнеты. Похвалил за отличную форму старика, шатающегося от сквозняков. И с отличным настроение пошел на обед. Вкинул в себя диету номер четыре и завалился на дневной сон под пиздящего про беды западного мира Шейнина. Вечером прогулялись с женой до танцплощадки. Поаплодировали виртуозу баянисту. Я ангажировал на вальс уже знакомую каргу, представившуюся, как «Виолетта Павловна, можно просто Виола». И, по окончанию развлекательной программы, поужинав стаканом кефира с коржиком, мы удалились в номер. Ночью меня разбудил храп из-за стены. Я встал, покурил на балконе, и стукнул в стену, доброжелательно пожелав жильцам спокойной ночи. До утра мне приходилось делать это еще трижды, поэтому на рассвете, у кабинета «Лечебный электросон» я стоял первым. Думаю, ну ладно, чего расстраиваться, все равно сейчас высплюсь.

 

День третий

Электросон не удался. Врач уложила меня на кушетку, предложив надеть резиновые очки с вложенными влажными ватными дисками во внутрь окуляров. После этого пошаманила чота там с проводами. Покрутила ручки и сказав, мол, сейчас немножко будет покалывать, щелкнула тумблером.

Въ@бало словно ломом по голове. Глаза выпрыгнули из орбит и я увидел себя, как бы со стороны. Захотелось ссать, срать и орать одновременно. Внешним зрением я видел, что врач, как ни в чем не бывало отвернулась к столу, заполняя бумаги. Когда изо рта у меня пошла она почувствовала что, что-то не так и обернувшись заохала выдернув прибор из сети. Я затих. Снял очки. Поднялся и пожелав ей сдохнуть от недостатка кальция в организме, вышел из этой пыточной. Подлечил нервишки, сука!

 

День четвертый

На х@й эти процедуры. Провел жену до лечебного корпуса, а сам метнулся за территорию к магазину «Тульские пряники и всякая всячина» Взял два по пол-литра «всякой всячины» и пряник на закуску. Пошел в лес общаться с дикой природой. Белки, учуяв сладкое, завели вокруг меня хоровод. Я не жадный. Угостил их пряником и водкой. Пушистым понравилось и они доверительно садились ко мне на плечо по очереди, лакая «всячину» из моей ладошки. Обед я пропустил, за дрессурой белок, поэтому пришел к вечерним культурным мероприятиям прямо на сцену. Там меня ждала жена и Виолета, сменившая платье и парик. Произнеся покаянную речь перед любимой, я промаршировал к старушке и приложившись к ручке, вывел ее в центр танцпола. Крикнул баянисту, чтобы вжарил чо нить повеселее. Музыкант не подвел. В его репертуаре был старый, добрый Элвис. Я крутил старушку вокруг себя как хула-хуп, и подбрасывал словно баскетбольный мяч. Когда песня закончилась, аккуратно отнес ее на скамейку. Нашел свалившийся парик и предоставил врачам возвращать Виолетту Павловну в этот жестокий мир малоимущих пенсионеров. Жена утащила меня в номер, шипя, что я дурак и что нас на х@й завтра выпиздят из санатория, потому что тут лечатся а не жонглируют бабками.

 

День пятый

Спал х@ево. Дед за стенкой расперделся не на шутку. Пришлось встать, вломиться к нему в номер и слегка отпи@дить. После этого он еще и усрался. Как ни странно его бабка даже не проснулась, а только чота пробучала во сне, мол, не забудь курям насыпать, отвернулась к стене и, оттопырив жопу, захрапела. Утром меня замучило чувство вины и я, метнувшись в «Пряники...», зашел к нему мириться. В замиривании старая гвардия дала фору на полкило вперед и когда я отказался бежать в четвертый раз в магазин, он вздохнул и со словами «Молодежь совсем слаба стала. На кого страну оставляем....», поковылял к магазину, назначив встречу у большой сосны. Мол там его и бабка не найдет и на природе бухать сподручнее, чем в засраном номере.

Встретился с женой за обедом. Объяснил свое состояние несвежей водой из источника №2 и, быстро проглотив диету, рванул к сосне. Там ждали дед, водка и белки. Дедуган достал из холщевой сумки три бутылки, мотивируя количество тем, что, мол, стар он уже по сто раз бегать черт знает куда.

Вжарили по-стахановски.

Пили за здоровье. За природу. За Сталина. За Брежнева. Потом блеванули за Никитку Хрущева, посрали за Горбача и снова @бнули за Сталина. Белок тоже не обидели. Те оказались тварями смышлеными и таскали нам какие-то орешки на закуску, грибы, а наиболее шустрая спиздила где-то шоколадку и внесла в общий котел. Когда стало темнеть, мы пошли на звук баяна. Дальнейшее помню смутно, но кажется дед выхватил от своей бабки сумкой по хребту и свалился на площадке изображая брейкера, а я гордо прошествовал мимо жены к своей поклоннице Виоле и, пригласив ее на танго, затанцевал с ней в сумрак парка. Дальше был провал. Признание в любви к Виолетте. Опять провал. Мой х@й перед ее удивленным лицом. Провал. Проблесковые маячки скорой помощи. Утро. Жажда.

 

День шестой.

Жена сказала, что если я буду вести и дальше себя как мудак и не начну лечиться, то она в следующий раз возьмет мне тур на Кольский полуостров на собачьих упряжках, но без собак. Я дал слово, что вот ща прям начинаю лечиться и какие там у нас по курсоввке процедуры? Это я погорячился...

Табличка кабинета гласила — «Орошение желудка, кишечника, вагины». Инстинкт самосохранения покинул меня на время и я, открыв дверь, ввалился в процедурную. На вопрос старой медсестры с бейджиком «Астахова В. И.», что, мол будем орошать, я промычал, что за неимением п@зды, давайте все остальное ибо профсоюз платит и родное предприятие желает меня видеть через две недели бодрым и здоровым. Опять таки жена настаивает.

На предложение раздеться, я скинул шорты, трусы и показал ей х@й. Медсестра плотоядно оскалилась и пригласила пройти за ширму и сесть в кресло. Гордо покачивая х@ем, я умостился на неудобном кресле похожем на высокий толчок. Госпожа Астахова пристегнула меня потертыми ремнями, мол, чтобы не ерзал и зашла сзади. Она просунула руки в дырку в кресле, погладила меня по жопе, дернула за яйца и со словами «Расслабьтесь, это будет не больно» ввинтила мне в задницу х@й.

Нет. Конечно же это был не х@й. Хотя я не был уверен. С криком «Что ты, сука, делаешь!?» я попытался вскочить, но кресло было привинчено к кафельному полу, а ремни, сделанные еще в СССР даже не растянулись. Эта тварь продолжала ввинчивать в мою жопу сопло, приговаривая, что, мол, вы так нервничаете, ща все будет хорошо. Когда я понял, что хорошо уже не будет никогда, а на вопрос о нетрадиционной ориентации я не смогу ответить категоричное «нет», она открыла кран.

Я наполнялся водой словно танкер нефтью. «Ща мы еще одну трубочку вам введем для отвода» уверенно сказала эта палач в белом халате. Ога, подумал я, еще одна трубочка в заднице это именно то о чем я сейчас мечтаю, и пока она там ковырялась возле моего очка, напрягся и выдал ей в лицо все, что она залила в меня вместе со всеми трубками и неперевареными орешками..

Выходил я из кабинета с гордо поднятой головой не покорившегося инквизиции Джордано Бруно, под мат Астаховой В. И. и бульканье в животе.

После такого стресса надо было срочно подлечить нервы и выключить память. Пришлось искать деда.

Старого хрыча я нашел на лавочке, потягивающего водку через соломинку и решающего какую-то шахматную задачу. Бутылка была замаскирована в высокой траве. Он все понял без слов. Подвинулся. Вручил мне еще одну соломинку и предложил партию в шахматы. Когда к нам подошли моя жена и бабка деда, то они умилились от подобной идиллии и успокоенные пошли делиться рецептами салатов и кормить уток в пруду санатория. Через полчаса мы поменяли соломинки. Еще через час — бутылку. Проиграв три партии и сведя четвертую вничью, я предложил прогуляться до сосны покормить белок. Идти к животным с пустыми руками было нехорошо, поэтому пришлось сбегать в «Пряники...»

Белки ждали нас как родных. Они не прыгали по причине глубокого похмелья и передвигались к нам осторожно, ползком и исключительно по земле. Пришлось спасать животных и плескануть им водки в перевернутую шахматную доску. Твари оживились. Сгрудились вокруг импровизированного корыта и спустя пятнадцать минут устроили гонки вокруг нас, разбудив мирно спящего в своей норе суслика. Человек — царь природы. Великодушный и добрый. Налили и суслику. Не успели оглянуться как снова звуки баяниста призывали нас на культурную программу.

Виолетта Павловна была слегка пьяна. От нее исходил запах вина, нафталина и надежды. Жена поняла все сразу и перехватила меня на словах ведущего программы «Белый танец, дамы...». Во время танца она шипела мне на ухо, что закроет меня в номере и х@й выпустит до конца отдыха, раз я вести себя не умею. Деду повезло больше. Он сманеврировал между кустами и ушел в тень, пока его бабка поднималась со скамьи.

Спали крепко. Сквозь сон я слышал как за стеной то и дело кто-то падал. Думаю старый хрен выстоит. Он крепкий.

День седьмой.

Жена сказала, что похуй на ту курсовку, сиди, мол, в номере, скотина, пока я схожу на процедуры, а потом, мол, мы с Ольгой Борисовной, это супруга нашего соседа, которого ты скоро в гроб вгонишь, ибо пить ему нельзя, у него там и колит, и простатит и еще куча всяких «титов», прокатимся по Оке на кораблике, полюбуемся на окрестности, а тебя я запру от греха подальше.

Через пару часов я проснулся окончательно и вышел на балкон. Внизу, на лавочке сидела Виолетта Павловна в окружении старушек-подружек, которые сразу зашикали и затыкали пальцами в мою сторону, вон, мол, твой в трусах стоит. Мой в трусах действительно стоял. Виолетта махнула мне платочком и предложила спуститься, мол, составьте компанию даме на предобеденном променаде. Я сделал грустное лицо и сказал ей, что я вот тут словно узник замка Иф — заперт и изолирован от всех радостей цивилизованного мира. Сижу без воды и хлеба, а мой аббат Фариа скребется в соседнем номере и боюсь, как бы ему плохо не стало. Но если вы, значит подойдете к старшей медсестре и возьмете ключики от наших номеров, то считайте что вызволите двух несчастных. А там уж мы прогуляемся и я вам покажу какая тут забавная фауна.

Виолетта Павловна сработала быстро и мы с дедом взяв ее под руки пошли в сторону леса. Я поинтересовался у дамы, как она относится к пряникам, на что Виола хищно щелкнув вставной челюстью ответила, что очень даже положительно, и хотя у нее и болят ноги, но с сахаром в крови все нормально и излишним весом не страдала никогда в жизни, так что, мол, пару пряников с чаем это то что надо для дружеской беседы и приятного времяпрепровождения. Деду дважды пояснять не надо было. Спустя десять минут мы сидели под сосной разливая «пряники» по стаканчикам. Виолетта смущалась, но кидала в себя «сладкое», не отставая от нас и белок. Досталось и суслику. Белки старушке очень понравились и она скрипуче хохотала, когда животные доверчиво макали свои хвосты ей в стакан.

Звуки баяна мы про@бали, потому что сегодня вечером танцев не было. Когда я приперся к себе в номер, то жена уже спала. Зато явно не спала Ольга Борисовна. Из-за стены было слышно, как она кричит, что, мол, ты за шлюху притащил в номер, старый кобель. надо было еще в семьдесят пятом с тобой развестись, козлина облезлая, когда ты Таньку с Солнечного прямо на диване моего дедушки — трижды кавалера Георгиевского креста, @бал. И далее еще добавила несколько фактов из их биографии. Я тихонько разделся и лег спать. А вроде ничего так — этот санаторный отдых.

 

День восьмой

Открыл глаза от ощущения что на меня кто-то смотрит. Ну ясен пень — жена! Она сказала, что сегодня от нее ни на шаг. Что ща идем на завтрак. Потом вместе принимаем минеральные ванны. Потом обед. Потом сидим в номере и смотрим «Давай поженимся». Потом... Ну и карочь, расписала мне весь день до отбоя. Мол, это уже переходит все границы. Ольга Борисовна вон своего воще решила на поводке водить. Я смирился и пошел на завтрак. За соседним столиком дед уныло ковырялся в тарелке с манкой, а его жена зыркала по сторонам. Увидев меня, она стала накладывать кресты в мою сторону и шептать что-то вроде «изыди. спаси и сохрани. да когда вы уже уедете». Я сделал вид что не понимаю и заулыбался ей в ответ, мол, как здоровье? Как Ока? Понравилось ли? Мы вот с вашим супругом вчера тоже зря время не теряли — дышали свежим воздухом и общались с животным миром. Бабка аж кашей поперхнулась и закричала, что видела мол она это животное, эту суку облезлую, которую ее муж привел в номер. Дед завозмущался, мол, никого он в номер не приводил. Это, мол, ему просто с сердечком плохо стало на прогулке, а любезнейшая Виолетта Павловна провела его до места и если бы не она, то ему б уже @бала мозги не жена, не верящая в искренние и чистые помыслы людей, а скопытившаяся еще в нулевых теща.

После чего он гордо встал и ушел. Ольга Борисовна заплакала и попросила меня найти деда и вернуть. Я пожал плечами, мол, с удовольствием бы помог, но нахожусь под надзором и не могу отойти от своей любимой ни на шаг. Жена вздохнула и сказала, что у меня есть десять минут и если я не вернусь хоть с дедом, хоть без него, то могу воще больше не возвращаться.

Дед сидел под сосной. Он уже успел затариться «пряниками» и хитро подмигнул мне, мол, учись, пацан, тут, мол, главное кто первый обидится, тот и прав. Белки словно соглашаясь с ним кивали головами. А может у них начиналась трясучка. Не знаю. Я вам не Бианки.

На минеральные ванны я слегка опоздал. Ну как слегка. Часов на десять. Зато принял грязевые, наебнувшись пару раз в грязную лужу. Спасибо Виолетте Павловне. Подобрала. Отмыла. Доставила прям до дверей. Жена ничего не сказала. Будет буря.

 

День девятый.

Жена растолкала меня и сообщила что деда на хер выпиздивают с санатория. Мол нарушение режима лечения, питания, отдыха, правил проживания и еще там чего-то. Я почистил зубы и пошел к главврачу. Тот обрадовался, мол, здравствуйте, как хорошо, что зашли, и что вас искать не надо, но впрочем уже до свидания, потому что вы с вашим соседом идете на х@й с этого прекрасного лечебно-оздоровительного заведения, ибо вы уже походу ох@енно как здоровы. Я достал пару тысяч и положил ему на стол. Тот смахнул их в ящик и сказал, что ладно, раз уж не долечились то можете остаться. Я вздохнул и положил еще две купюры. Главврач выписал индульгенцию и деду. Хорошо что он не знает про белок.

 

День десятый.

Сегодня с дедом решили не пить. Надо было наверстывать лечение. Погнали по кабинетам. Парафин. Грязи. Углекислые ванны. Массаж. Жена с бабкой не могли нарадоваться на нашу сознательность. К концу дня мы за@бались лечиться и упали в номерах. Ночью пришли белки. Не. Не белая горячка, а самые настоящие белки. Они грустно смотрели через в окно и стучали лапками по стеклу. Я чертыхнулся, стукнул в стену и, надев шорты, вышел из номера...

«Тульские пряники» работали круглосуточно...

 

День двенадцатый.

Тут нет никакой ошибки. Просто день одиннадцатый куда то пропал с календаря. Я помню что мы стояли ночью под сосной и смеялись как дети, глядя как нам рады пушистые зверьки. Потом мы наперегонки голяком переплывали Оку. Потом мерялись ху@ми. Потом, не найдя одежды, гордо шли в свои номера, под удивленные взгляды, выползающих на завтрак курортников.

 

День тринадцатый.

Жена с бабкой решили, что если не удается это бедствие одолеть, значит нужно его возглавить. После завтрака на скамейке перед корпусом собрался весь бомонд санатория. «Пряники» лились рекой. Баянист перешел с пустого танцпола поближе к реальному шоу. Отдыхающие по очереди бегали к сосне угостить белочек. Скорая помощь заебалась кататься к пенсионерам у которых прихватывало сердце или заклинивало спину от танцев и припарковалась прямо у ворот. Утром все пошли на речку и устроили массовый заплыв. Как ни странно, никто не утонул. Кажется...

 

День четырнадцатый.

У врачей, медсестер и поваров образовался неожиданный выходной. Никто не пришел на процедуры. Никто не вышел к завтраку и обеду. Никто воще никуда не вышел. Даже белки...

 

Отъезд.

Нас провожали как самых близких и родных. Дед звал к себе в деревню, мол, там рыбалка, еб@лка, охота и лес, в котором можно легко заблудиться, главное не забыть прихватить с собой канистру с бражкой. Ольга Борисовна обещала молиться за нас и ставить свечки о здравии на каждый православный праздник, бо, грит, с таким лечением, тока на Бога и надеяться. Виолетта Павловна тихо плакала и клялась, что отпишет мне свою «двушку» в Каменске. И только белки не пришли нас провожать. Их рвало на мертвого суслика...