Встреча

В ночь на 21 октября выпал снег, и когда утром, проснувшись, Вера по обыкновению выглянула в окно, то увидела, что склон, и поле справа, и кусты между дорогой и речкой, и лужайка перед домом, и цветы под балконом и на террасе — всё покрыто снегом, лишь слева на перекрестке темнеет асфальт и вдали, сквозь дымку, виднеются темные массивы гор.

За завтраком дядя Лео с тетей Адой по очереди уговаривали Веру поехать с ними в Мюнхен и там провести воскресенье.

— Разумеется, у нас не так холодно, как в Сибири, но сегодня это настоящий Мороз! — бодро говорил дядя, потирая руки над чашкой кофе и произнося слово «мороз» по-русски. — Два градуса мороза, девочки! Берегите ваши носы и уши!

— Из Сибири сообщают, что там сегодня минус тридцать семь! — похвасталась Вера, вспомнив утренний телефонный разговор с братом.

— В это вряд ли можно поверить! — восхитился дядя. — Что же там будет в декабре!

— Ты представляешь себе, Леопольд, как много там приходится платить за обогрев! — сокрушенно покачала головой тетя Ада. Она не отличалась романтическим воображением, но зато у нее было «сердце из золота», как по пять раз на дню приговаривал дядя, целуя жену в щеку.

После завтрака все стали собираться.

— Ты в самом деле собираешься в эту погоду идти в Фюссен пешком? — округлив глаза, спросила Ана.

— Да, — ответила Вера. — Я не один раз бродила по лесу и горам много дальше, чем если идти в Фюссен. Я смогу дойти приблизительно за три часа и у меня вполне хватит времени, чтобы посетить замок и вернуться на автобусе или S-Bahn’е из Вилса. Хочешь, можем прогуляться вместе?

— Нет, — Ана отрицательно мотнула головой.

Впрочем, Вера и не рассчитывала, что её двоюродная сестра согласится.

На кухне Вера уложила в рюкзачок приготовленные тетей термос с кофе и бутерброды и направилась к выходу. На секунду столпившись в прихожей — «ты взяла термос?», «Эрих не звонил с утра?», «а где мой зонтик?» — все вышли из дома.

Небо было темное, затянутое низко висящими облаками, дул несильный ветерок и Ана, чмокнув Веру в щеку, быстро забралась в прогретую заранее машину. Вера в своих кожаных ботинках на толстой ребристой подошве, в плотных штанах, в теплой куртке с шарфом, в перчатках и в шапке, чувствовала себя очень комфортно. Пока дядя Лео закрывал ворота, а тетя Ада, стоя на крыльце, разговаривала с кем-то по телефону, Вера стряхнула снег с цветов у террасы и, слепив снежок, кинула его в стекло, за которым виднелось задумчивое лицо Ани. Ана вздрогнула и вяло улыбнувшись, отвернулась. Дядя Лео погрозил Вере пальцем и подмигнул:

— Может быть, все-таки, тебя подвезти?

— Но вы едете в другую сторону!

— В Мюнхене я хотел представить тебе одного интересного молодого человека, — игриво сказал дядя Лео, улыбаясь и целуя Веру на прощанье.

— Дядюшка, если бы я хотела быть замужем за немцем, то моим мужем был бы ты. — теперь Вера поцеловала тетю Аду. — Но ты уже давно и удачно женат!

— Да, — довольно заключил дядя, в свою очередь целуя тетю и усаживая ее в машину. — Она имеет сердце из золота!

Вера махала им вслед, пока машина не скрылась за поворотом.

 

Она вышла из Пфронтена по дороге, ведущей на юг. Пройдя около километра между огороженных пастбищ и оставив слева Майлингер, Вера миновала корпуса фабрики и свернула налево к ручью. За мостом через запруду начался подъем в гору. Дорога была сырой. Из-под проезжающих машин в стороны с шумом разлетались брызги, но вокруг дороги лежал чистый снег, сквозь который пробивалась зеленая трава. Деревья казались яркими зелеными, желтыми и красными пятнами и выглядели очень живописно, словно на открытках. У обочин виднелись небольшие копны сена, упакованные в пластик, а чуть поодаль верхом на лошадях, разглядывая Веру, проехали две девушки. Машин было немного, но она все равно шла почти по полю, подальше от асфальта, опасаясь, что брызги попадут ей на белую куртку. Мокрый плотный снег туго скрипел под подошвами, и от быстрой ходьбы Вере стало жарко.

Дорога, поднявшись по склону горы, изогнулась и дальше опять уходила вниз. У деревянной беседки, где размещалась схема окрестностей с горными маршрутами, Вера достала из рюкзачка свою карту и сверилась — до Фюссена предстояло пройти по горам семь с половиной километров, а её конечной целью был знаменитый замок Ноешванштайн.

Двумя годами раньше она там уже была — ездили всем бехтольдо-крейсовским семейством на трех машинах и пришлось осматривать замок вместе с многочисленными туристами, в основном, японцами. Они были везде!

А в этот раз Вере непременно хотелось побродить по горам — без людей, без машин, без туристов — и нужна была цель. Сначала она наметила Бергхоф, но он оказался слишком далеко для пешей прогулки и она туда съездила, взяв старую дядину машину. А потом решила — пусть будет Ноешванштайн — там три озера, и горы, и сам замок нереально красив.

Понадеявшись, что не заблудится, Вера свернула с дороги и стала подниматься по тропе, покрытой девственным снегом. Среди деревьев и скал стояла тишина. Ветер изредка пробегал по верху, а внизу лишь снег скрипел под ногами или шуршали листья, укрывающие тропинку толстым разноцветным ковром. В некоторых местах тропа тянулась по самому краю крутого склона, уходящего далеко вниз и теряющегося в зарослях, а там, где деревья расступались, открывался вид на долину, и на поселок внизу, и дома выглядели крошечными, как игрушки, а коровы в поле казались просто точками.

Было чуть больше десяти часов, когда Вера добралась до знаменитого грота Марии. Вокруг на сложенных из камня террасах ярко-красным каскадом цвели цветы и на фоне мокрых черных скал и белого снега казалось, что это водопад из крови.

Вере почти все время пришлось идти в гору и довольно круто, отчего она немного запыхалась и дальше пошла медленно, чтоб передохнуть. Небо потемнело еще больше. От двухградусного утреннего мороза не осталось и следа, Вера сняла перчатки, чтоб было не так жарко, и держала их в руке. Снег таял и с деревьев капало, словно начался дождь. Судя по погоде, дождь и в самом деле мог пойти в любой момент.

 

Женя её догнал уже после того, как она миновала смотровую площадку с видом на Вертштольц. Дорожка шла под уклон и когда Вера услышала за спиной велосипедный звонок и оглянулась, уступая дорогу, то увидела странную картину — верхом на горном велосипеде вниз быстро катился нелепо одетый молодой человек. Он был в черном длинном пальто, в брюках, одна штанина которых была подвернута, а из штанины выглядывала голая волосатая нога, обутая в остроносый туфель на довольно высоком каблуке. Уставившись на эту ногу, остальное Вера просто не успела разглядеть. Поравнявшись со девушкой, велосипедист резко затормозил, собрав колесом целый ворох листьев, смешанных со снегом.

— Извинение!.. — выдохнул он, остановившись и глубоко дыша. — Доброго утра!..

Вера огляделась по сторонам и кивнула.

— Щас!.. — вдруг по-русски сказал он, затем полез в карман своего аристократического пальто, откуда извлёк какую-то бумажку, и уже более-менее по-немецки спросил. — Скажите вы пожалуйста, я верно ехать на этот место?

Вера сделала шажок вперед и заглянула в бумажку — «Falkenstein». Это ей ни о чем не говорило. Открыв рот, она вдруг почувствовала, что сейчас начнёт говорить по-русски! Каким-то неимоверным усилием Вера сомкнула губы и отрицательно мотнула головой.

— Вот, блин! — досадливо поморщился велосипедист и, сунув бумажку обратно в карман, из другого тут же достал блокнот, быстро полистал и старательно произнес: — Извинение, где я найду... — и снова полез за бумажкой. — ...Falkenstein?

— Я не знаю, что такое Falkenstein и где это, — попыталась объяснить Вера.

— Да, где это лежит? — закивал он, и стал показывать руками направо, налево и назад.

Теперь Вера его рассмотрела — лет 22-25-ти, симпатичный, с красивыми вьющимися волосами и с длинной челкой, падающей на лицо, небрит и потому пробиваются черные смешные усики, под пальто темная рубашка с распахнутым воротом и туфли явно летние — с дырочками на подъемах.

— Ты говоришь по-английски? — спросила она.

— О! Да! — обрадовался он. — Великолепно! Я потерял свой путь! Я хочу попасть в Falkenstein. Они говорят, это возможно с велосипедом.

— К сожалению, я не знаю, где это, — сказала Вера, поправляя на плечах лямки рюкзачка. — Я сюда приехала к моим дяде и тете и плохо знаю окрестности.

— Я тоже.

— Тебе надо поехать дальше, до какого-нибудь указательного знака. — посоветовала Вера. — Там есть схемы для туристов.

— Да. Я так сделаю. Благодарю!

— Удачи!

Он только теперь на неё внимательно посмотрел, перевел взгляд на вездеходы-ботинки, потом снова на лицо и, сказав опять по-немецки «До встречи», тронул велосипед, смешно виляя, отчего полы его пальто болтались из стороны в сторону, словно фалды фрака. Постепенно велосипед набрал ход и скрылся за поворотом. Вера двинулась следом и только тогда заметила, что пошел снег — большими белыми мокрыми хлопьями. У неё перед глазами снова возник велосипедист и она вспомнила, что видела, как снежинки падают на его волосы, и на черные плечи, и на спину, но в тот момент не обратила внимания, что начался снег.

«Он пошел как раз, когда мы разговаривали... — подумала Вера. — А он не знает немецкий... А я не стала говорить, что русская... Он так нелепо одет для велосипеда... И еще эта волосатая нога... Только по ней сразу можно догадаться, что он русский... Лишь у нас видела, чтобы подворачивали штанину... В пальто на горном велосипеде...»

Снег шел все гуще и гуще. Глядя на летящие сверху мириады снежинок и наблюдая, как ландшафт вокруг исчезает, растворяясь в снежной пелене, через несколько минут Вера забыла о случайной встрече. Её все сильнее беспокоило, сможет ли она в такой снегопад продолжить поход и где в случае необходимости спуститься в долину, чтобы уехать назад в Пфронтен.

Через некоторое время снегопад начал утихать, но не прекратился. Похоже, он настроился неспешно и долго украшать собой окрестные горы, невзирая на еще зеленую кое-где листву и распустившиеся цветы.

Теперь на дорожке, по которой шла Вера, тянулся велосипедный след.

Внезапно дорожка вывела на открытое место и сразу посветлело. Деревья разбежались вверх и вниз по склонам, и образовалась ровная площадка, огороженная у обрыва небольшим каменным парапетом, а у края стоял черный металлический крест. Вера обошла его кругом, трогая рукой холодные жесткие грани, покрытые влагой, но кроме самого креста ничего не было — ни надписи, ни цветов, ни скамейки — только крест на фоне гор и снегопада, словно какая-то тайная ось. Было таинственно и величественно — горы, снег, кровь, крест, тишина, одиночество — за этим ощущалось что-то вагнерианское, а впереди ожидало лебединое озеро Форгензее и замок над бездной водопада. Вера стояла, облокотившись на парапет и смотрела вдаль, вернее, в серую пелену, за которой рисовались темные вершины, вздымающие пики до небес, гигантские драконы, раскинувшие крылья, исполинские деревья с кронами, как грозовые тучи...

— Я нашел Falkenstein! — вдруг услышала она за спиной и вздрогнула.

— Ты меня напугал!

— Извини! — он слез с велосипеда и подкатил его к парапету. — Я ехал неверным путем.

— Почему?.. Ты же в итоге нашел Falkenstein.

— Да, я нашел. И я понял, что еду неправильным путем. Я должен был вернуться назад. К тебе! — он заторопился. — Ты куда идешь? Могу ли я пойти с тобой?

По-английски он говорил быстро, но не всегда правильно.

— Мое имя Евгений. Я из России. Я здесь учусь... Наш университет...

— Евгений... — повторила Вера совершенно по-русски, но он этого не заметил.

— Да, Евгений! Женя! Юджин! А ты?

— Ана, — назвалась Вера именем сестры.

— Очень приятно познакомиться с тобой, Анна! Ты позволяешь мне идти с тобой? — он дрожал, словно замерз.

— Это далеко, — сказала Вера.

— Это очень хорошо, что далеко! — он схватился за руль велосипеда, словно собрался немедленно туда ехать. — Я бы желал, чтобы это было очень, очень далеко отсюда.

И он вытер ладонью мокрое от снега лицо.

Вера подтянула на руках перчатки, хлопнула ладонями, посмотрела Жене в глаза, потом окинула его взглядом целиком, вместе с велосипедом, и сказала:

— Ну что ж, идем!

Некоторое время они шли молча. Женя чуть позади катил велосипед и хотя Вера видела метку магазина проката, все равно спросила:

— Ты арендовал этот велосипед?

— Да!

— Я тоже люблю ездить на велосипеде, но когда погода теплая и снег не идет.

— Я взял его вчера, — сказал Женя, словно оправдываясь. — Вчера было солнечно.

Пройдя буквально двадцать шагов, Вера остановилась и еще раз скептически оглядела своего спутника.

— Мне кажется, тебе не нравится, как я выгляжу? — заключил он, видя плачевное состояние своих туфель.

— Ты выглядишь великолепно, — уверила Вера. — Но не для прогулки в горах.

Она огляделась вокруг, высматривая местечко, где можно было бы укрыться от снега, но ничего подходящего не высмотрела и снова пошла вперед.

— Где ты учишься?

— В университете в Екатеринбурге. Екатеринбург — это русский город на Урале, который расположен на границе Европы и Азии...

— А здесь в Германии?

— Здесь я и несколько моих друзей проходим практику в DMG в Пфронтене.

— Да, я видела на Тиролерштрассе у них штаб-квартира.

— Да, и учебная академия тоже там. Мы ходим туда на занятия.

— Я сегодня проходила мимо.

— Ты тоже живешь в Пфронтене?! — обрадовано спросил Женя.

— Да. Я гощу у моих дяди и тети, а живу в Ирландии.

— Ты ирландка?

— Нет! Я немка! Но я живу в Ирландии.

— Ты очень красивая девушка, — сказал Женя и тут же спросил. — У тебя есть друг?

— Нет, — ответила Вера и это было правдой.

— А куда мы идем? — быстро перевел он тему.

— Похоже, мы уже на месте, — сказала Вера, увидев чуть впереди у тропы скалу с нависающим карнизом, под сенью которого не было снега, а нанесенные листья выглядели сухими. Часы на мобильном телефоне показывали 11:11.

Нагнувшись, Вера забралась поглубже под карниз и, собрав листья в небольшую кучку, опустилась на нее коленями.

— Забирайся сюда.

Женя прислонил к скале велосипед и забрался под карниз, тоже устроившись на колени. Вера достала из рюкзачка салфетки:

— Вытри лицо.

Потом она достала термос с кофе и пакет с бутербродами, стараясь, чтобы Женя не увидел имеющуюся у неё карту, тем более, что на ней были пометки, сделанные по-русски.

— Замерз? — спросила Вера.

— Да, — заулыбался Женя посиневшими губами.

Она открутила от термоса стаканчик и налила кофе — он был с молоком и с сахаром и от него поднимался вкусно пахнущий пар.

— Пей.

Женя обхватил стаканчик ладонями и стал осторожно припивать. Вера вынула из пакета два огромных тетиных бутерброда с ветчиной и сыром, и один сунула Жене в руку.

— Ешь.

Он откусил небольшой кусок и хотел отнять руку, но Вера остановила его и, толкнув бутерброд обратно к его рту, повторила:

— Ешь!

Он откусил от бутерброда здоровенный кусок и, улыбаясь во весь рот, стал жевать. Вера разулыбалась в ответ. Ей было хорошо. Они, русские парень и девушка, живущие в столь легендарной для дяди Лео Сибири и никогда друг друга не знавшие, полчаса назад встретились в тирольских Альпах на высоте трех тысяч метров над уровнем моря, в снегопад, недалеко от руин замка Falkenstein, и устроились под скалой пить кофе и есть отборную баварскую ветчину. Женя сидел напротив Веры, держа, словно царь, в руках скипетр и державу — ломоть бутерброда и стакан с кофе — и Вере вдруг вспомнилась фраза из фильма про Ивана Васильевича — «царь трапезничать желают» — и она представила, как её новоявленный царь опешит, если она эту фразу сейчас произнесёт, и рассмеялась. Женя тоже рассмеялся и попытался что-то сказать, но у него ничего не вышло, и стало еще смешней, и руки его тряслись от смеха, и кофе грозил выплеснуться. Вера закрыла лицо ладонями, словно вуалью, оставив только глаза, чтобы перестать смеяться. Секунд через десять они успокоились.

Вера расстегнула молнию на воротнике куртки и сняла с шеи шарф. Чтобы не удариться головой о каменный карниз, она, не вставая с колен, подползла к Жене вплотную, закинула шарф ему на шею и стала заправлять под воротник пальто. Он перестал жевать и смотрел ей в лицо карими глазами, а она старательно смотрела только на шарф, и на свои руки, и видела дважды откушенный бутерброд в одной его руке и пар над стаканчиком кофе в другой, и тогда потянула его за шарф на себя и поцеловала в губы и почувствовала, как он сначала напрягся, а потом опустил ветчину и кофе на листву, и коснулся осторожно её спины, и тут она оторвалась от его губ, и быстро отодвинулась назад.

— Анна, — хрипло произнес он и попытался поймать Веру за руку, но она в третий раз сказала: «Ешь!», и быстро откусила бутерброд, и они одновременно заметили, что стаканчик с кофе опрокинулся.

 

Полтора часа спустя, когда они спустились в долину по очень-очень крутой тропе, по которой было страшно идти и приходилось вдвоем держать велосипед, и когда по камням перебрались через неширокую речку и вышли к железной дороге, снег, наконец, прекратился и в разрывы туч выглянуло солнце.

Вера ужасно устала. Достигнув махонькой станции, они почти в одиночестве сидели в ожидании поезда, и Вера положила голову Жене на плечо и дремала, а он держал её руку в своих, тихонько поглаживая ладошку, и тихим голосом рассказывал об учебе в университете, о том, что «универ» купил у DMG станки, а в их стоимость входит обучение нескольких человек, и что эти две недели уже скоро заканчиваются, и что он думал, что в Германии тепло и приехал в легкой куртке, и только вчера купил в Мюнхене это пальто, а кормят их хорошо, утром в отеле, а в обед в учебной академии, и что он первый раз в жизни за пределами России, и что он самый счастливый на земле человек, потому что встретил её.

— Скажи, для чего ты ехал на твоем велосипеде в Falkenstein? — наконец-то задала Вера давно интересующий её вопрос. — Там у тебя было какое-то важное дело?

— Мое самое важное дело — это встретить тебя!

— Нет, скажи!

— Это теперь совсем не важно. Когда я тебя увидел на горной тропе, все кроме тебя перестало существовать, поэтому я ничего не имею сказать.

И она смирилась.

 

В восьмом часу вечера в очередной раз позвонил дядя Лео и сообщил, что они с тетей выехали домой, а Ана осталась на ночь в Мюнхене у подруги и утром сразу уедет на занятия.

— Как обстоят твои дела? Ты уже вернулась домой?

— Все идет хорошо, — отрапортовала Вера бодрым голосом. — Я буду дома приблизительно в девять.

— Ты где находишься, Гертруда? Возможно, мы можем забрать тебя? — дядя в шутку иногда называл её Гертрудой. Этим именем она себя окрестила сама. Однажды он спросил, какое немецкое имя Вера себе выбрала бы и она выпалила: Гертруда!

— О, это большое имя!

Он так и сказал — «большое» — и спросил:

— Почему ты его выбрала?

Вера ему рассказала, что по-русски это имя значит — герой труда — и что это такое и как это получилось. К рассказу, как и следовало, дядя отнесся с юмором и с тех пор стал в шутку называть Веру Гертрудой.

— Я нахожусь в кафе. Я познакомилась с хорошими людьми. Сейчас мы поужинаем, и они привезут меня на своей машине. Ты поцелуй тетю Аду вместо меня!

Женя лежал рядом, положив голову Вере на грудь, и слушал её болтовню.

— Мне нравится, как ты говоришь по-немецки, — сказал он, когда телефонный разговор закончился. — Теперь я буду учить немецкий. Научи меня, как разговаривать по-немецки.

— В таком случае, как ты понимаешь, что тебе говорят люди из DMG?

— На занятиях есть переводчик, женщина. Когда она отсутствует, мы говорим по-английски, но это хуже.

Кто-то сунулся в дверь номера и, поняв, что заперто, громко постучал.

— Жека! Ты дома?! Ты че там, с бабой что ли?! Или дрочишь?!

Не дождавшись ответа, он снова позвал:

— Эй, бля! Я там велик твой в гараже видел! Давай, вылазь! Пойдем в теннис сыграем!

Еще раз стукнув, он ушел.

— Это мой друг из университета, — сказал Женя. — Он ищет меня для игры в пинг-понг.

— Как его имя?

— Иван. Йоган. Я? Рихтих?

— Верно, — Вера обняла его. — Мне пора уходить, меня уже ждут.

Он сильно прижался к ней, издав не то стон, не то рык, и посмотрел в глаза.

— Нет, — сказала она. — Я сама не хочу уходить, но я должна идти.

— Аня, дорогая, как я могу остаться в живых без тебя до завтра?..

 

Домой Вера вернулась без шарфа.

Дядюшка с тетушкой смотрели в гостиной телевизор. Чисто выбритый дядя Лео благоухал парфюмом и был одет в пижаму.

— Как прошел твой поход? — спросил он, когда Вера, чмокнув тетю и его, бухнулась в кресло. — Ты дошла до Фюссена, как хотела?

— Разумеется, дошла и всюду успела! — Вера показала дяде язык. — Я ездила на автобусе!

— Это значит, что ты даже себя саму обхитрила! — рассмеялся довольный дядя. — Это значит, что все-таки белка Гертруда из Сибири испугалась нашего снегопада!

— Дорогой, девочка поступила верно. В горах опасно и был такой большой снегопад, даже говорили по радио, — вступилась за Веру тетя Ада и спросила, погладив её по руке. — Тебе понравились бутерброды?

— Я никогда не ела таких вкусных бутербродов! Спасибо, дорогая тетя! — поднявшись с кресла, Вера поцеловала тетушку, и, подбежав к дяде и обняв его сзади за шею, сказала прямо в ухо. — Вот ты приезжай в декабре к нам, потом посмотрим кто смелый, маленькая белка или толстый леопард!

Он молниеносно схватил Веру, как пушинку перебросил себе поперек коленей и зарычал:

— Как позволяешь ты себе называть меня толстым?!! — Вера брыкалась и потихоньку визжала. — Я вовсе не толстый, я — большой!

— Успокойтесь вы, — замахала на них руками тетя. — Вы делаете такой большой шум, что весь Пфронтен приведете в беспорядок. Лео, девочке уже не десять лет, уже поздно браться за ее воспитание и хлопать по заду.

Иногда тетя Ада умела вставить словечко!

Вера со смехом сползла на пол, перевернулась на спину и перевела дух.

— Тот молодой человек, о котором я тебе говорил утром, спрашивал о тебе, — сказал дядя Лео, как-то внимательно на неё глядя.

На миг Вера подумала, что он откуда-то узнал о Жене! Может кто-то из местных видел их в поезде или в гостинице и, узнав русскую племянницу Крейсов, сообщил дяде?

«Ну и что?» — тут же подумала она и наперекор всему сказала:

— Ты можешь не поверить, дорогой дядюшка, но я и тут, в ваших немецких горах нашла себе одного русского парня!

— Хм, что ж, — ухмыльнулся дядя Лео. — Это ясно, что твой русский парень крепко целует, если у девушки так припухают губы.

И он довольно подмигнул.