Бар (начало)

1.

Бар начинал работу в два. Днем посетителей было мало и входную дверь держали открытой настежь, подперев ее стулом. Музыку включали не громко, а большие — от пола до потолка — окна зашторивали, чтобы в баре было прохладно.

Бар был уютный, с двумя залами — большим и поменьше. В маленьком справа от входа располагалась стойка из полированного дерева отделанная кожей, а в большом стояли столики и было свободное место для танцев. Бар делился на залы условно, так как перегородки не было и не было двери, просто из стен выступали два пилястра — один против другого.

Основная публика собиралась только после восьми вечера, когда на улице начинало темнеть.

В баре собиралась молодежь — одни и те же с небольшими вариациями. Частенько заходили случайные посетители — парочка или целая компания — выпивали, но не задерживались и потом больше уже не показывались. А иногда появлялся кто-нибудь по-настоящему новый, и тогда можно было ожидать всего.

После восьми входную дверь закрывали изнутри на засов, так как желающих попасть в бар было больше, чем он мог вместить, а если кому-то хотелось уйти, бармен выходил из-за стойки и шел открывать дверь. Вместо ушедших он впускал кого-нибудь еще, и в баре после восьми почти никогда не было свободных мест.

Вечером много танцевали.

 

2.

Гена-большой всегда держал на стойке зажигалку для тех, кому понадобится прикурить. Он работал в баре давно, с самого первого дня, и хорошо знал всех завсегдатаев. У него для каждого находилось несколько слов, и за вечер он успевал поговорить почти со всеми, пока смешивал коктейли. Сам он ничего не пил, даже если кто и пытался его угостить. Он просто отхлебывал из чашки холодный кофе и прикуривал сигарету, с ленцой слушая собеседника и так же отвечая, а немного погодя его обязательно кто-нибудь отвлекал.

Гена-большой носил белую рубашку и галстук-бабочку — ему хотелось быть настоящим барменом. Когда он выходил из-за стойки, чтобы открыть дверь или собрать со столов посуду, можно было полюбоваться его животом, немного нависающим над брюками, начищенными туфлями и неторопливой походкой. У него были аккуратно подстриженные черные волосы с легкой сединой у висков и аккуратные черные усы, и вид у него был такой, как будто с ним никогда ничего не может случиться.

Гена-маленький — второй бармен — тоже был в баре, хотя была не его смена. Свою машину он оставил неподалеку в переулке и, войдя, сразу прошел в зал и подсел за столик к своим знакомым. Он ничего не заказывал, курил и разговаривал. Гена-большой увидел Гену-маленького только когда тот подошел к стойке, сел на табурет и взял зажигалку, чтобы прикурить. Гена-маленький был намного ниже Гены-большого. Даже когда он сидел на высоком табурете было заметно, что росту в нем что-то около метр пятидесяти. По внешности очень трудно было определить его возраст, но парень он был «верткий» — никто в этом не сомневался.

— Как дела? — спросил Гена-маленький. Он сидел боком к стойке, держась одной рукой за поручень, и было заметно, что он сильно пьян.

— Как всегда. А ты почему не дома? — спросил Гена-большой, вытирая руки салфеткой, перекинутой через плечо. — Тебе завтра получать товар, помнишь?

— К черту. Я сегодня на охоте. Завтра я буду делать, что хочешь, а сегодня я на охоте. Мне нужна баба, — Гена-маленький, наконец, прикурил сигарету. — Сегодня я охочусь на баб, понял? — он переложил сигарету из одной руки в другую и достал из кармана рубашки деньги. — Налей мне чего-нибудь.

— Коньяк?

Гена-маленький кивнул. Гена-большой налил коньяку и поставил на стойку, предварительно вытерев донышко рюмки. Потом он подвинул Гене-маленькому пепельницу и взял деньги.

— А че ты не спросишь, зачем мне нужна баба? — спросил Гена-маленький.

— Да как-то не пришло в голову.

— Зря, — Гена-маленький выпил залпом коньяк. Потом он затянулся сигаретой и сказал. — Это же очень интересно, зачем мне нужна баба. Только бы попался хороший экземпляр. Что-нибудь из Красной книги.

— Поссорился с женой? — спросил Гена-большой.

— Она для этого слишком занята! — сказал Гена-маленький. — У нее слишком много забот, чтобы еще и на меня обращать внимание.

Гена-большой ничего не сказал. К стойке подошли парень и две девушки и тоже расположились на табуретах.

— Привет, — кивнул парень. Гена-маленький приветственно приподнял руку с пустой рюмкой и с сигаретой в пальцах. Парню стал с кем-то говорить по телефону, а Гена-большой спросил девушек:

— Что-нибудь налить?

— Мне шампанского, — сказала одна.

— Лимонаду, — сказала другая.

Ту, что заказала шампанское, звали Любкой. Она была из тех, кто каждый вечер проводит в баре в ожидании выпивки и клиентов. Ее лицо после танцев блестело от пота и ко лбу прилипли влажные волосы.

— Геночка, — обратилась она к Гене-маленькому. — Ты почему такой мрачный?

Гена-маленький ничего не ответил, а Гена-большой сказал:

— Ему нужна баба. У него сегодня такая проблема.

— Геночка, а почему ты не хочешь меня? — спросила Любка. — Прошлый раз мы с тобой славно покатались, правда?

Гена-маленький посмотрел на нее, как на пустое место, и спросил:

— Она что, занесена в Красную книгу?

Гена-большой пожал плечами. Любка ничего не расслышала из-за громкой музыки и, взяв бокал, встала.

— Ну, скажи, разве тебе не понравилось? — снова спросила она, усевшись рядом с Геной-маленьким.

— У тебя маленькие сиськи, — сказал Гена-маленький и протянул Гене-большому рюмку. Тот наполнил рюмку коньяком. — Сегодня мне такие не подходят. Я хочу, чтобы они были каждая с ведерко под шампанское. Чтобы одна была как серебряное ведерко, а вторая как золотое, а третья...

— Я не знала, что ты такой противный, когда напьешься, — перебила Любка.

— Я и сам не знал, пока не увидел тебя.

Любка встала и ушла. Гена-маленький посмотрел ей вслед и, повернувшись, сказал:

— Дай-ка мне всю бутылку.

Гена-большой покачал головой:

— Пей, я тебе еще налью.

Гена-маленький одним глотком осушил рюмку и Гена-большой налил снова. Парень закончил разговор по телефону и сказал:

— Налей мне тоже. Какие проблемы? — спросил он, хлопнув Гену-маленького по плечу. — Твоя же смена завтра?

— Я сегодня на охоте. Я сегодня охочусь на бабцу, — сказал Гена-маленький и тряхнул головой.

— А что Любка? — спросил парень.

Гена-маленький скорчил презрительную гримасу.

— То, что она предлагает, не представляет для него интереса, — сказал Гена-большой.

— Я могу отвезти тебя домой, — предложил парень Гене-маленькому. — Я еще сегодня не пил.

— Славик, присматривай лучше за своими шлюхами, — сказал Гена-маленький, кивнув в сторону сидящей девушки. — Какая же это охота, когда они на тебя нападают.

— Ну-ну, — снова хлопнул по плечу парень. — Не сердись. Я им не дам ничего испортить.

Он взял свою рюмку и ушел к столику. Девушка ушла вместе с ним.

— Правда, ехал бы ты домой, — сказал Гена-большой. — Тебе завтра получать товар, а потом весь день пахать.

— Я сегодня здесь не работаю, — сказал Гена-маленький, глядя в полную рюмку. — Завтра я буду барменом, судомойкой, кем хочешь, но сегодня я на охоте. Сегодня я твой посетитель и ты меня не можешь выставить.

— Как посетителя я бы тебя давно выставил. Тебя бы Славик уже выставил, а я тебя только прошу — езжай домой. Я как друга прошу.

— Нет, я жду дичь, — сказал Гена-маленький. Он был уже совсем пьян.

 

3.

Музыка смолкла и Гена-большой установил новый диск. У стойки, пользуясь перерывом в танцах, столпились посетители. Было тесно и шумно. Когда Гена-большой всех обслужил, Гена-маленький сидел, положив голову на руки, и перед ним стояла недопитая рюмка. Подошел здоровенный верзила с волосатой грудью, выглядывающей из-под расстегнутой рубашки, и, бросив деньги на стойку, сказал:

— Дай-ка мне сигарет.

Потом он толстыми пальцами содрал с пачки полиэтиленовую обертку и, смяв, бросил ее в пепельницу. Выбив щелчком несколько сигарет, он протянул пачку Гене-большому. Они закурили.

— Опять нализался? — спросил верзила, посмотрев на Гену-маленького.

— Опять, — вздохнул Гена-большой. — Я только не пойму, почему ему нужно напиваться именно здесь?

— Здесь он как дома, — сказал верзила и попросил. — Смешай-ка мне стаканчик чего-нибудь нежного.

Гена-большой стал готовить коктейль. Пожонглировав шейкером, он вылил содержимое в стакан, бросил туда два кубика льда и, повесив на край кругляшек лимона, двинул стакан собеседнику. Тот снял лимон и кинул его в рот.

— Нравится мне всякая кислятина, — сказал он добродушно.

Гена-большой поставил перед ним блюдце с нарезанным лимоном. Верзила закинул в рот сразу несколько кругляшков, пожевал, потом выплюнул в ладонь косточки и бросил их в пепельницу.

— Надо бы его в каптерку увести, — сказал он, глянув на Гену-маленького. — Пусть проспится.

— Точно, Ваня, уведи-ка ты его.

Ваня прихватил стакан и направился к Гене-маленькому.

— Здорово! Веселишься, а? — спросил он, ткнув Гену-маленького кулаком в плечо.

— Пошел в задницу, — сказал Гена-маленький и поднял голову.

— Ты, я вижу, рад мне, — улыбнулся Ваня и его рука закрыла Гене-маленькому пол спины.

— А, это ты.

— Где это ты так надрался?

Гена-маленький взял из пачки сигарету и потянулся за зажигалкой.

— Он сегодня весь вечер на охоте, — сказал Гена-большой. — Жена выправила ему разрешение на отстрел блядей.

— Заткнись, — сказал Гена-маленький.

— Он не хочет охотиться как браконьер.

— Заткнись.

— Не заводи его, — сказал Ваня.

— Пусть он лучше заткнется, — сказал Гена-маленький.

Гена-большой усмехнулся и отошел в другой конец стойки к подсевшим парням.

— Твой напарник сегодня расписался, — сказал один из них.

— Это еще не все, — сказал Гена-большой. — Он так только начинает, а потом он испортит весь вечер. Мне испортит, а может всем испортит, но никто не набьет ему морду.

— Ты хочешь, чтобы ему набили морду?

— Иногда прямо во сне вижу.

Гена-большой налил парням выпивку и пошел туда, где сидели Ваня и Гена-маленький.

— …Ладно, — говорил Гена-маленький. — Я лягу спать. Я пойду в каптерку и лягу спать, но ты должен мне поклясться, что как только тут появится какой-нибудь подходящий экземпляр, ты меня сразу разбудишь.

— Я тебе найду отпадную лярву и у нее будут вот такие вот сиськи и жопа с Царь-колокол, — сказал Ваня, — Я тебя никогда не обманывал. Она будет красивая, как водонапорная башня, на которую хочется влезть.

— Да, мне хочется.

— Ну, давай, поднимайся, — сказал Ваня, допив коктейль одним глотком. Потом он выплюнул лед в стакан и встал.

Гена-маленький слез с табурета и сказал:

— Возьми коньяк. Возьми бутылку, мы выпьем за удачную охоту.

Гена-большой молча выставил им наполовину опорожненную бутылку. Гена-маленький достал деньги, путаясь, отсчитал нужную сумму, и бросил их на стойку.

— Я же сегодня здесь посетитель и я не хочу, чтоб меня выставил этот, — кивнул он на Гену-большого.

— Давай, проваливай, — сказал Гена-большой, убирая деньги.

Ваня и Гена-маленький прошли за стойку и скрылись за дверью, ведущей в подсобные помещения.

 

4.

К одиннадцати в баре стало душно. Яркий свет горел только у стойки, а над столиками и в танцевальном зале в такт музыке мигали разноцветные фонари. Кое-где горели свечи — их с собой приносили посетители — и запах стеарина чувствовался даже сквозь запах сигаретного дыма. Гена-большой покинул свое место за стойкой и, пройдя через зал, распахнул входную дверь. Желающих попасть в бар не было. Гена-большой недолго постоял на крыльце бара, поглубже вдыхая свежий ночной воздух, а потом вернулся в зал, взял стул и подпер дверь. С улицы потянуло прохладой.

Гена-большой вернулся за стойку, допил свой кофе и налил новый, чтобы остывал. Со служебного входа в зал вошел Олег с сумкой, перекинутой через плечо.

— Салют. Я думал, там закрыто и вошел с черного хода.

— Сегодня народу не много.

Олег перешел на другую сторону стойки и присел на табурет.

— Тебе что-нибудь налить? — спросил Гена-большой.

— Сделай мой.

Пока Гена-большой смешивал напиток, Олег сидел, прислонившись спиной к стойке, и курил.

— Готово.

— Спасибо, — Олег повернулся, положил на стойку сумку и сказал: — Оставь здесь, я завтра заберу.

— Хорошо, — сказал Гена-большой. Потом он убрал сумку и спросил: — Как идут дела?

— Хреново. Ничего не берут. Так, мелочь. На выпивку не заработал сегодня. Завязывать надо.

— Еще наладится.

Олег скорчил гримасу.

К стойке подошел Славик в сопровождении Любки и второй девушки.

— Ой, Олежек, привет! — жеманно протянула Любка. — Можно, я тебя поцелую?

Они поцеловались.

— Чем тебя угостить? — спросил Олег.

— Я сегодня пью только шампанское.

Гена-большой налил ей шампанского.

— Как дела? — спросил Славик Олега.

— Сам знаешь как. Лучше денег займи.

— Сколько?

— Папочка, дай шоколадку, — обратилась к Гене-большому повисшая на Олеге Любка. — Олежек платит.

— Не называй меня «папочка», — сказал Гена-большой, бросив на стойку плитку шоколада.

— Фи... — пожала плечами Любка.

— Пятьсот баксов.

Славик покачал головой и сказал:

— Пятьсот не могу.

— Сколько можешь?

— Сотню.

— Олежек, он не даст, он жадный, — сказала Любка.

— Помолчи, — сказал Славик.

— Нет, сотни мало.

— Ну, смотри... — сказал Славик и добавил, обращаясь к девушкам: — Пошли, что ли?

— Я не пойду, — сказала Любка. — Я с Олежкой останусь.

Вторая девушка ушла со Славиком.

— Кто это с ним? — спросил Олег.

Гена-большой пожал плечами, а Любка сказала:

— Я ее не знаю. Первый раз сегодня. Пьет только лимонад, а зовут Вера. — Любка взяла сигарету, Олег поднес зажигалку. — Маменькину дочку потянуло на крутых парней, типа нашего Славика. Трахнет и бросит. Он ее и сюда притащил, чтобы все на нее посмотрели.

— Тебе зачем деньги? — спросил Гена-большой.

— Мотоцикл хороший подвернулся и недорого. Новый почти. Вот, хочу взять. Сейчас упустишь — потом не будет. Пять сотен не хватает.

Олег хотел еще что-то сказать, но зазвонил телефон. Гена-большой взял трубку и, прикрыв одно ухо рукой, стал разговаривать.

— Слышь, Олежка, — обняла Любка Олега. — Славик говорит, что у тебя юбки кожаные есть?

— У него тоже есть.

— Он говорит, столкнул уже, а я такую давно хочу.

— Опять клянчишь? — спросил Гена-большой, положив трубку.

— Придержи, а? В магазине дорого, — продолжала Любка, не обращая внимания на Гену-большого, — Я денег подзаработаю.

— Где это ты их подзаработаешь? — усмехнувшись, спросил Гена-большой. — На вокзале, что ли?

— Не твое дело! — огрызнулась Любка.

— У тебя когда день рождения? — спросил Олег.

— В августе, — сказала Любка. — А что?

— Я тебе юбку на день рождения подарю.

— На фига она мне в августе! — отвернулась Любка. — А ты че лыбишься!? — набросилась она на Гену-большого.

— Ты еще шампанское будешь? — спросил ее Олег.

Она повернулась, обняла его и зашептала:

— Давай уйдем куда-нибудь. С тобой хочу, чтоб ни одной этой рожи рядом.

— Да некуда у меня, знаешь ведь.

— Гена-маленький где? — спросила Любка у Гены-большого.

— С Ваней в каптерке.

— А он здесь как сегодня? — спросил Олег.

— Очередной запой, — сказал Гена-большой.

— Слышь, Олежек, пойди к нему, а? — сказала Любка. — У него машина здесь стоит. Попроси ключи посидеть. Он тебе даст, я знаю.

— Как он, ничего? — спросил Олег. Гена-большой пожал плечами. — Ну, давай, попробуем, — вставая, сказал Олег.

— Сейчас, — заторопилась Любка. — Я только в туалет схожу.

Олег рассчитался за коктейль, шоколад и шампанское.

— Она же пойдет с тобой юбку себе зарабатывать, — сказал Гена-большой.

— А чем хуже вокзала?

— Может и не хуже, только бы я на твоем месте не стал ей юбку дарить. Я бы ее даже шампанским угощать не стал. Сам занимаешь и сам же подарки делаешь.

Олег усмехнулся и сказал:

— Ты, прямо, как отец родной.

— Да иди ты! Какой с тебя толк, если ты с каждой шлюхой, как с путней бабой разговариваешь, — сказал Гена-большой. — Славик, он это видит, потому и денег тебе не дал.

— Мотоцикл хочу, вот и крутнулся. Рассчитаюсь и катись оно все...

— Пошли! — подлетела Любка.

— Олег! — окликнул Гена-большой, когда тот с Любкой уже шел по коридору к каптерке. — Иди-ка сюда. — И когда Олег вернулся, сказал: — Деньги я тебе дам. Завтра, если устроит, вечерком. Как сможешь — отдашь.

— Спасибо.

 

5.

Когда Гена-большой вернулся за стойку, в баре появилась новая компания — два парня и две девушки. Гена-большой видел их второй раз. Два дня назад они тоже заходили в это же время, но тогда дверь была заперта и Гена-большой впустил их, когда кто-то уходил, и запомнил из-за того, что одна из девушек была большого роста. Она была выше многих парней, хотя надела туфли на низкой подошве, но большой рост ей шел. У нее была хорошая фигура и девушка не казалась слишком худой или полной, как это часто бывает с высокими. Тогда Гене-большому из всей четверки эта девушка понравилась больше всех. В тот вечер они сидели за столиком в зале и девушки к стойке не подходили, а в этот раз компания расположилась у стойки, и заказали выпивку и мороженое.

— Понравилось у нас? — спросил Гена-большой. — Второй раз заходите.

— Ничего, — сказал один из парней. — Раньше мы в другое место ходили, но там сейчас ремонт.

— С кем-нибудь познакомились?

— Так, немного. Мы хотим узнать ваши порядки.

— А вы Гена-большой? — спросила высокая девушка. — Нам сказали, что вы отличный бармен.

Гена-большой улыбнулся. У девушки было красивое лицо и смуглая гладкая кожа. Девушка сидела, поставив локти на стойку и уперев в ладони подбородок, и было совсем незаметно, что у нее большой рост.

— У меня есть напарник, — сказал Гена-большой. — Его тоже зовут Гена и нас прозвали Гена-большой и Гена-маленький.

— А меня зовут Валентина, — девушка протянула руку. Ладонь у нее была широкой и сильной, с длинными тонкими пальцами.

— Вчера к нам заходили? — спросил Гена-большой.

— Нет, — ответил парень.

— А я теперь сюда ходить буду, — сказала Валентина. — Мне у вас нравится и публика лучше, чем там.

— У нас здесь все свои, — сказал Гена-большой. — Многие живут поблизости. Особенно друг другу никто не навязывается, но есть несколько постоянных компаний, а чужие к нам заходят редко.

Потом Валентину и ее друзей кто-то окликнул из зала и они ушли, прихватив с собой стаканы. Гена-большой, оставшись в одиночестве, присел на табурет и закурил. Вечер выдался нетрудный, но ноги, как всегда, гудели, к тому же, громкая музыка и духота изматывали. Единственная официантка была в отпуске и Гене-большому нужно было сходить в зал и собрать со столов пустую посуду. Он докурил и выбросил окурок в ведерко, в которое сливал из бокалов недопитое и выкидывал мусор. Потом он туда же вытряхнул окурки из пепельницы и, взяв поднос, пошел к столикам.

Когда он возвращался, держа перед собой уставленный стаканами поднос, из служебных дверей показалась тетя Галя. Она работала в баре — мыла посуду и после закрытия натирала полы. Ей было лет сорок пять и она была немногим старше Гены-большого, но он тоже называл ее тетей Галей.

— Слушай, что там такое? — мотнула тетя Галя головой в сторону двери. — Ладно бы пьянствовать! Генка наблевал в коридоре! Я тут не нанялась за вами убирать! Завтра Раисе Николаевне скажу! Сколько же это можно терпеть!? Вчера он в каптерке пьянку устроил, после работы еще часа два орали. Девок понатащили, окурки везде... Сегодня опять вот...

— Ну ладно, не причитай! — оборвал ее Гена-большой. — Уберет сейчас сам. Я скажу. Вымой посуду вот.

Он передал тете Гале поднос.

— …Каждый божий день пьяный, сколько ж это можно. Я Раисе Николаевне скажу, пусть увольняют его.

— Ты, что ли, за него будешь? — спросил Гена-большой, подтолкнув тетю Галю в коридор. — На вот, лучше, — Гена-большой сунул ей в карман фартука купюру. — Иди, работай. Уберет, говорю.

Тетя Галя свернула в моечную, все еще ворча. Гена-большой прошел мимо наблеванной лужи к служебному туалету. Там в углу стояла швабра с накинутой на нее тряпкой. Гена-большой, взяв швабру, вернулся к каптерке, распахнул дверь и вошел. Гена-маленький сидел в кресле и курил. Ваня лежал на диване, сложив ноги на второе кресло, и потягивал из бутылки коньяк.

— Баба Галя накапала? — с усмешкой спросил Гена-маленький, взглянув на швабру. Он заметно протрезвел. — Вчера она сдернула с меня за молчание.

— Молчание — золото, — сказал Ваня и рассмеялся.

— Уберешь там, — сказал Гена-большой и, оставив швабру, вышел.

/Продолжение следует/