Баг (часть 2)

После ухода Береста и Воутилайннена, беседа комиссара с учёным советом продолжалась ещё битый час. Каждый остался при своём мнении: учёные отказались останавливать эксперимент, правозащитники, в свою очередь, обещали жаловаться и грозили карами египетскими.

Тем временем математик аль-Хамир, ознакомившись с результатами моделирования микробиологами перемещенного во времени вещества, скорректировал свои расчёты и на их основе сделал предположение, что три объекта из прошлого перемещались целиком и физически не должны были пострадать. Причём перемещались объекты, по расчётам арабского специалиста, несколько раз. Оставалось выяснить, куда их забросило и можно ли вернуть их в своё время. Немного погодя и биологи прислали уточнённые сведения об объектах. По новым данным получалось, что это был мужчина среднего возраста, молодая девушка и дикий кабан. Вероятно, объекты были из разных эпох, хотя с кабаном это определить было практически невозможно: он не носил одежды.

Профессор Берест придерживался иного мнения относительно состояния перемещенных объектов, которое высказал на совещании своей группы:

— Я не понимаю, Машхур, откуда у вас столько оптимизма. Мы ещё не научились перемещать во времени разумные живые существа. Вещество передаётся во времени потоком частиц. Если МИВР, являющийся по сути мёртвым устройством, можно расщепить на кварки и, отправив в прошлое, условно говоря, собрать как конструктор в точке выхода, не опасаясь, что он прекратит работу или не включится, то живая материя, обладающая сознанием, легко может умереть или, как минимум, потерять всю память. При этом физически не пострадать.

— Всё может быть, профессор, — ответил араб, — я не нейробиолог, я математик. Расчёты показали неразрывность перемещавшихся потоков материи, а это значит, что физически целостность организмов не нарушена. Давайте подключим специалистов по работе мозга, пусть выскажут своё компетентное мнение.

— Как вы себе это представляете? — спросил Берест, — живую материю ещё ни разу не пытались перемещать во времени, откуда взяться специалистам по этому вопросу?

— Тор Доринович, так ведь это как раз шанс для нейропсихологов оценить возможность передачи сознания, — сказал Федя Лесток, молодой учёный из команды Береста, — первый эксперимент на живых людях.

— Мы не готовились перемещать людей во времени, Фёдор, — ответил профессор, — во-первых, неизвестно, осталась ли материя живой и мыслящей после перемещения. Во-вторых, у нас есть лишь косвенные данные о веществе. Мы — физики, наше оборудование не пригодно для изучения всяких там нейронных связей, мыслительных процессов, механизмов формирования личности.

— А что мы теряем? Отправим имеющиеся данные в НИИ Сознания, пусть поломают головы. Может и выйдет что-то путное.

— Я не понимаю, что нам это даст, — сказал подключившийся к группе в качестве консультанта Воутилайннен, — ну, будет у нас представление о том, какой тип личности у перемещенных во времени людей. Чем нам это поможет?

— Я надеюсь, что можно узнать не только это, — ответил Лесток, — если нейропсихологам дать информацию по перемещённым в начале пути и в конце, возможно они смогут ответить, сохранилось сознание или нет. Данные по материи на входе во внешние измерения и на выходе из них у нас есть. Это с датами мы пока определиться не можем.

— И с направлением, — добавил аль-Хамир.

— Не доверяю я этим киборгам из НИИ Сознания, — сказал Воутилайннен, — каждый второй с разъёмами в башке. Все эти выращенные биокомпьютеры, генетически смоделированные мозги... Я предпочитаю классические квантовые вычислители.

— Вы их недооцениваете, Эйно. У них много вполне реальных достижений, — вступился за нейробиологов Берест, — можно попробовать их задействовать, если согласятся.

— Решай сам, Дориныч, ты тут главный, — ответил Воутилайннен, — меня пока вообще другой вопрос занимает: какие ещё сюрпризы выдаст наш арабский «искин», после обработки остальной части протокола событий запуска. Мне вот кажется, что в той части лога, где компьютер сообщает об исправной работе модуля в штатном режиме, если хорошенько покопаться и проанализировать, найдутся неявные сбои или другие неприятные неожиданности.

— С чего ты решил? — насторожился Берест.

— Да с того, что детекторы, которые собирают данные — четырехмерные. А проблемы могут лежать в многомерном пространстве, через которое модуль, собственно, и отправлен в прошлое. То, что в нашем мире исправно, в других задействованных измерениях может быть ошибкой.

— Но у нас нет многомерных детекторов! Мы и создать-то их не можем.

— Зато можем просчитать возможные ошибки в пятом, шестом и седьмом пространственных измерениях, — ответил финн, — именно этим я сейчас и занимаюсь. Выдели мне пожалуйста парочку своих ребят, кто в математике посильнее. Один я долго ковыряться буду. К тому же мне скучно с ремонтными андроидами. Хоть с живыми людьми поработаю.

— Соколова, Крипалани, поступаете в распоряжение академика Воутилайннена, — обратился Берест к сидевшим за соседним столом индусу и белокурой девушке. Оба согласно кивнули.

— Тройняшки! Вы продолжаете помогать аль-Хамиру в расчётах точного времени перемещений, — продолжил профессор. Три одинаковые голограммы в белых халатах закивали головами, — Лесток, возьми кого-нибудь себе в помощники, состыкуйся с Зогдой и собери побольше данных для НИИ Сознания, я с ними договорюсь об исследовании. Доктор Госсенс, это же вы общались с центром биотехнологий?

— Да, — ответил бельгиец.

— Узнайте, откуда им известно про одежду перемещавшихся людей, что она из разных эпох. Они это по молекулярному составу выяснили или по фасону?

— Думаю, что по составу.

— Узнайте поподробнее. Если им удалось хотя бы приблизительно установить внешний вид, отправьте результаты историкам, может это как-то поможет Машхуру и тройняшкам точнее установить из какого времени наши путешественники. Я ничего не забыл? — профессор оглядел присутствующих. — Ну, тогда остальные, кого не назвал, по рабочим местам. Модуль всё ещё работает, дел выше крыши.

Послышались голоса «нам бы поспать!», «отдохнуть бы, Тор Доринович».

— Хорошо, кому надо, отдыхайте. Даю всем нуждающимся по шесть часов. Остальные за работу.

 

Через час после отправки Лестоком данных для нейробиологов на связь с Берестом вышел сотрудник НИИ Сознания и попросил созвать заинтересованных на небольшой брифинг. Профессор попросил пять минут и быстро обзвонил всех, кого счёл нужным. Последнего набрал Воутилайннена:

— Эйно, хоть это и не твой профиль, но я хотел, чтобы ты поучаствовал в короткой видеоконференции. Позвонили из НИИ Сознания, у них уже что-то есть. Только, пожалуйста, будь немного толерантнее к докладчику, ладно?

— А кто докладчик?

— Альберт Третий.

- Perkele[1]! Биоробот…

— Это кибернетически сохраненный человек.

— То есть, биоробот!

— Эйно, постарайся без этих своих шуточек. Имей уважение хотя бы к возрасту.

— А сколько ему?

— Почти четыреста лет. Всё, я соединяю.

На виртуальном мониторе профессора появились Лесток с помощником, Госсенс, аль-Хамир, Воутилайннен и немолодой уже человек с проседью, представившийся всем Альбертом Третьим.

— Здравствуйте, коллеги, — сказал человек, — перейду сразу к делу. Сказать наверняка, сохранилось ли сознание у случайно перемещённых во времени объектов, по предоставленным вами данным мы не можем. Требуется моделирование сознания. Для этой процедуры данных достаточно. Но есть некоторые нюансы. Мы уже проводили опыты с копированием существующего сознания и пока эта процедура остаётся сугубо экспериментальной. Причина — реакция оригинального сознания на появление действующей копии. Человек, чьё сознание скопировали, в момент активации копии начинает испытывать нечто вроде раздвоения личности. Слышит голос себя самого, разговаривает с вещами и прочее. Если же копии сознания дать выход из виртуального пространства, подключив к камерам и микрофонам, то оригинал начнёт видеть и слышать всё, что видит и слышит копия.

— Что значит «прочее»? — спросил аль-Хамир.

— Там появляется очень много странных эффектов, все не перечислить. Мы в данном вопросе пока лишь в стадии изучения.

— Но ведь наши объекты далеко от нас во времени, — сказал Лесток.

— Это и есть нюанс. Как мы выяснили, расстояние между расположением копированного сознания и телом оригинала не играет никакой роли. Что-то типа квантовой телепортации[2]: где бы ни находился человек — оригинал сознания, хоть в соседней галактике, в момент активации его виртуальный копии у него начинают проявляться симптомы так называемой «наведённой шизофрении». В вашем случае оригинал будет физически в пространстве отсутствовать, находясь в другом времени. Как это на нём скажется мы не знаем.

— А вы, Альберт? — спросил Воутилайннен, — как же ваше сознание? Оно ведь тоже скопировано?

— Да, уже третий раз.

— Получается, что ваш оригинал находится в другом времени, правильно я понимаю? Оригинал давно умер, его скопировали. Значит, ваше сознание в прошлом должно было испытывать те самые эффекты «наведённой шизофрении» и остаться у вас в памяти.

— Вы правы, доктор Воутилайннен, так должно было быть. Но я за собой сумасшествия не припомню. Впрочем, это тоже не на 100%, при копировании сознания всегда что-то теряется. Эта технология ещё не до конца проработанная. Сейчас речь не обо мне. Я вас собрал для того, чтобы получить добро на моделирование сознания перемещенных объектов, хотя и не понимаю, для чего вам это.

— Для того, чтобы понять, остались ли живы перемещённые во времени люди, — ответил Берест за Воутилайннена, — если их сознание функционирует, мы будем искать способ вернуть их в своё время. Мертвую материю нет смысла возвращать.

— Я вас понял. Но вы должны понимать последствия вашего решения. Вероятнее всего, оригинал, если его сознание функционирует, насладится в полной мере всеми неприятными эффектами дублирования, невзирая на разделяющее его с копией время.

— У меня вопрос к вам, Альберт, — сказал Лесток, — если ваши «неприятные эффекты» у оригинала сознания появляются одновременно с активацией виртуальной копии, то при наличии расстояния не в пространстве, а во времени, «одновременность» становится понятием, так сказать, плавающим.

— Согласен. Это тоже большой вопрос, появятся ли эффекты «наведённой шизофрении» у оригинала до момента перемещения или после. Этого мы не знаем. Да и «шизофрения» термин крайне условный. Расщепление сознания в данном случае не означает сумасшествие и, как показала практика, все подобные эффекты прекращаются при деактивации копии. Но в целом, вопросов здесь больше, чем ответов. Часть из них может разрешить эксперимент. Вы даёте согласие на его осуществление?

— Предлагаю голосование, — сказал Берест, — кто за моделирование сознания?

— Профессор, а сознание какого из объектов мы планируем моделировать? Всех трёх, включая кабана? — спросил Госсенс.

— Хороший вопрос! Что порекомендуете, Альберт?

— Учитывая, что моделирование сознания кабана вряд ли что-то даст, а сознание женщины больше подвержено болезненным эффектам дублирования, я бы предложил сделать копию сознания мужчины. Если его сознание удастся скопировать и активировать на основе переданной вами информации с детекторов, значит и он, и остальные невольные путешественники во времени, живы.

— Годится. Голосуем!

 

В моделирование сознания случайно попавшего под действие модуля искажения времени мужчины тоже вкралась ошибка, хотя на сей раз не насекомая, а вполне себе человеческая. Массив данных, переданных институту Сознания, состоял из сведений, собранных многочисленными детекторами плазматрона и данные часто дублировались. В результате мощнейший нейрокомпьютер НИИ смоделировал сразу несколько копий сознания, разной степени детализации и активировал сразу все. По язвительному замечанию Воутилайннена, «эти киборги добили несчастного, выкинутого чёрт-те куда во времени, многократно наведённой шизофренией и теперь он наверняка рехнулся». Зато стало понятно: человек жив и остальные два живых организма, весьма вероятно, тоже. К внешним источникам информации виртуальные модели сознания не подключали. Как сказал на очередной «пятиминутке» Альберт Третий, в этом случае дубликаты сознания обычно как-то связаны с оригиналом, получая от него основные чувства. Хотя есть предположение, что слух, зрение, обоняние виртуальные копии могут брать и откуда-то извне. Этим очень возмущался финский академик:

— Вот всё у вас не так, как у людей! Что значит «откуда-то извне»? Надо же выяснить, откуда!

Альберт Третий был невозмутим:

— Доктор Воутилайннен, я же предупреждал: технология сырая, плохо проработанная. Очень скудная теоретическая база, а на практике выяснять работу копии действующего сознания — значит намеренно сводить человека с ума. Для этого, во-первых, добровольцев не хватает, а во-вторых, многие считают подобные исследования бесчеловечными. В наш институт комиссар по правам живых существ со своей свитой чуть ли не каждый день, как на работу ходит. Вам, кажется, довелось недавно с ним пообщаться. Понравилось?

— Да уж, пренеприятный тип, — согласился финн, — не будем о нём, вспомни заразу — появится сразу.

— Сплюнь и постучи, — хихикнул Берест.

— А сколько именно копий сознания получилось? — спросил Лесток.

— Опять же, точно сказать не могу. Мы далеко не сразу заметили, что копий несколько. Всё дело в том, что область памяти нейровычислителя, задействованная при формировании смоделированного сознания, в стандартном режиме работы недоступна для считывания. Тревогу забил один из техников-нейроинженеров, когда заметил, что центров активности разума несколько.

— А сколько должно быть этих «центров активности разума»?

— Одно сознание — один центр. А их оказалось минимум четырнадцать. На деле может быть и больше. Заметили не сразу потому, что появлялись они постепенно, к тому же наличие такого центра определяется банальной магнитоэнцефалографией. Точность этого метода, как вы понимаете, оставляет желать лучшего. Особенно при применении не на человеческом мозге, а на биокомпьютере.

— Что у вас за средневековые инструменты? — возмутился финн, — неужели нет других способов определения активности вами же созданного устройства?

— Во-первых, биокомпьютер — не совсем устройство, доктор Воутилайннен. При всём имеющемся сходстве с человеческим мозгом, это всё же штука очень специфическая. Биокомпьютер имеет модульную структуру для обеспечения возможности наращивания производительности. Но, в отличие от электронных или квантовых вычислительных машин, новые модули при подключении начинают физически выращивать необходимое для работы число соединений с основной частью. В многократно модернизированном биокомпьютере уже невозможно с уверенностью сказать, какая его часть за что отвечает. Во-вторых, методы контроля виртуального сознания конечно есть. Например, режим трассировки активности.

— Это как? — поинтересовался Воутилайннен.

— Если вкратце, то в обычном режиме работы виртуального сознания ячейки памяти, выделенные под него, постоянно перезаписываются, отсекаются одни связи, выращиваются новые. А в режиме трассировки под каждый шаг мыслительного процесса выделяется новая ячейка. Но это увеличивает расход памяти в миллиарды раз. У нас нет таких свободных мощностей. Тем более, когда центров активности четырнадцать!

— То есть, понять о чём думает виртуальная копия сознания вы не можете? — спросил Лесток.

— Можем, но только в режиме трассировки. Ну или если остановить его работу, деактивировать и снять данные.

— А мы можем остановить работу одного из центров активности и посмотреть, чего он там надумал? — спросил Берест.

— К сожалению, нет. Только все сразу. — ответил Альберт.

 

[1] Дьявол! (фин.)

[2] Ква́нтовая телепорта́ция — передача квантового состояния на расстояние при помощи разъединённой в пространстве запутанной пары частиц и классического канала связи, при которой состояние разрушается в точке отправления при проведении измерения и воссоздаётся в точке приёма (см. также «ЭПР-парадокс»)

продолжение следует...

 

от автора: у меня просьба ко всем читателям оценить сложность излагаемого материала. Как говорит супруга, «Игнат, тебя понесло». Жду комментариев с оценкой «понятности» мысли. У меня есть подозрение, что никто, кроме меня самого эту научно-фантастическую ересь не воспринимает. Готов подстраиваться под читателя.