На фотографии Любовь Ивановна Афанасьева в возрасте 35 лет.
В конце февраля 1945 года на военный завод города Томска № 3761-Х, поступил заказ из Ленинградской области на большую партию хлоросодержащих веществ для дезинфекции гидросооружений, озёр, рек и мест массовых захоронений. Было решено отправить в город Пушкин компоненты для производства хлорамина-Т, а также специалистов: химика-технолога Афанасьеву Любовь Ивановну, лаборанта Семёнову Нину Тимофеевну, лаборанта Веселову Екатерину Петровну и гидрогеолога Рыбкина Евгения Ивановича. Перед ними была поставлена задача в кратчайшие сроки организовать производство дезактиваторов на базе чудом уцелевших лабораторий сельскохозяйственного института.
***
Через двое суток вагон с необходимым оборудованием и реактивами был опечатан и прицеплен к продовольственному составу Томск — Ленинград, отправлявшемуся третьего марта. Неделя в пути прошла незаметно: изучали карты боёв с 1941 года по 1944 год, а также гидрогеологические карты области.
***
Одиннадцатого марта благополучно прибыли в город Пушкин. Евгений Иванович пошёл искать военного коменданта города. К вечеру следующего дня груз был доставлен к двухэтажному зданию, в подвале которого находились лаборатории факультета почвоведения. Через три дня привезённое оборудование было установлено и проверено. Агро -гидрогеологические карты Ленинградской области совмещены с картой военных действий и захоронений. А вечером 16 марта первые килограммы продукции были переданы курьеру спецподразделения, проводящего химическую и бактериологическую зачистку Ленинградской области.
Приезжала полуторка, и девчата дружно сгружали полевую кухню, фляги с водой, дрова, почту, а затем быстро загружали кузов контейнерами. Сопроводительные документы получал под роспись шофёр Сан Саныч, искренне удивлявшийся и с чувством повторявший одну и ту же фразу: — «На такое способны только сибиряки!»
***
Выходным днём определили субботу. Стирали бельё, мылись и писали письма. Любочка сообщала родителям, что кормят хорошо, работа интересная, люди замечательные и просила не волноваться. В начале апреля лабораторию подтопило. Евгений Иванович набросал доски, но это не помогло. Любочка предложила перебраться в другое помещение, девочки поддержали её, а Евгений Иванович напомнил, что переезд повлияет на сроки и объёмы выпуска продукции и что лучше найти причину — то есть определить, откуда поступает вода.
***
На следующий день, захватив фонарь и планшетку, чтобы набросать план подвала и возможных тоннелей, Евгений Иванович спустился в лабиринт. Работа шла медленно. Через несколько часов стало ясно, откуда сочится вода. Осталось обследовать северное крыло и тоннель, ведущий неизвестно куда. Передохнув, Евгений Иванович зажёг фонарь, сверил по компасу своё местонахождение и начал осторожно продвигаться вперёд. Вдруг ему послышался вздох, а может стон и снова какой-то неясный звук. Выкрутив до отказа фитиль и подняв лампу над головой, Евгений Иванович начал тщательно осматривать помещение. Звуков больше не было. В углу лежали огромные снопы пшеницы. Он подошёл поближе, разворошил их, удивился величине зёрен, упавших на пол, наклонился, чтобы поднять и наткнулся на руку человека. Евгений Иванович разбросал снопы и то, что он увидел, потрясло его. Он, коммунист с 1935 года, неожиданно для себя вспомнил и бога и чёрта.
***
На снопах лежал человек. Тело, прикрытое тряпьём и соломой, показалось почти детским. «Надо поискать документы и если это наш, срочно отправить в госпиталь, если немец, то... пристрелить и делу конец», — Евгений Иванович тщательно проверил «одежду» и нашёл обгоревший кусок плотной бумаги, на которой было что-то написано на немецком языке.
Сделать то, о чём подумал, Евгений Иванович не решился: а вдруг всё-таки наш...
***
Поднявшись из тоннеля, он подозвал Любовь Ивановну и без предисловий сообщил, что в подвале здания скрывается человек, возможно, солдат немецкой армии, и их долг доставить его куда следует. Любочка предложила помыть неизвестного и оказать медицинскую помощь, иначе солдат может умереть и не рассказать, как он оказался в глубоком тылу.
Евгений Иванович согласился, и они начали готовиться к «эвакуации партизана». Подогрели ведро с водой, взяли фонарь, палатку, одежду, бинты, спирт, инструменты и спустились в подвал. Когда Евгений Иванович снял лохмотья, перед ними оказался худенький юноша, почти мальчик. Любовь Ивановна остригла длинные волосы, вымыла голову, тело, особенно долго возилась с руками и ногами. Евгений Иванович обработал спиртом болячки, потом надели всё, что полагается, уложили на палатку, и через час неизвестный лежал в кровати.
***
Почти неделю вся группа ухаживала за найдёнышем. Сообщать в соответствующие органы не стали: «Пусть сначала в себя придёт, расскажет нам всё, что помнит, а потом решим, куда его определить».
«На фронт Иоганн Риттербах был призван в конце декабря 1943 года в возрасте двадцати лет. С 1940 года учился в Гёттингенском университете на медицинском факультете. Специализировался в области хирургии полостных органов. Он не разделял идеи фюрера о всемирном господстве, но отказаться от участия в восточной кампании не мог под страхом физического уничтожения. В январе 1944 года в составе фельдшерской бригады был направлен в район города Ораниенбаума. Во время налёта английской эскадрильи, полевой госпиталь был разбомблен, он контужен, а когда пришёл в себя никого вокруг, кроме убитых не было. Иоганн несколько дней шёл по полям, обморозил руки и ноги, а когда увидел полуразрушенное здание, решил укрыться от холода. Нашёл еду. Сначала считал дни, потом сбился и молил Бога о конце войны и сохранении жизни».
Любовь Ивановна записала всё, что смогла понять, потом добавила кем и где был обнаружен немец, поставила свою фамилию, имя, отчество, роспись, должность и дала прочитать Евгению Ивановичу. Тот внимательно просмотрел запись и спросил, сколько русских солдат убил Иоганн. Любовь Ивановна перевела вопрос. Иоганн ответил, что это не его специальность. За две недели работы в полевом госпитале видел только одного русского офицера. Ему была оказана медицинская помощь, а потом его отправили в штаб армии. Евгений Иванович дописал сказанное, завизировал документ и попросил Иоганна осмотреть левую ногу, на которую он с трудом наступал из-за фурункула. Буквально за четверть часа солдат сделал всё необходимое. Любочка смотрела на его уверенные движения и думала о том, что вряд ли ему придётся вернуться на родину и окончить университет.
***
За неделю рана на ноге Евгения Ивановича затянулась, и он опять начал думать о том, что делать с немцем и как помочь ему, чтобы Иоганн остался жив и лечил людей. Солдат всё это время работал вместе с девушками. Химию он знал прекрасно, и ему не надо было объяснять, чем занимаются люди, спасшие его от смерти. Как-то, беседуя с Любовь Ивановной, Иоганн обратил внимание на её кашель и яркий румянец. Ничего не говоря, он взял конусообразную реторту, осторожно отбил донышко, заклеил острые края полоской бумаги и приложил к спине девушки. Долго слушал дыхание, измерял пульс, заставлял приседать, делать наклоны вперёд-назад и снова слушал дыхание и считал удары сердца. Затем пощупал губами лоб, убедился в отсутствии температуры и в наличии крупных капелек пота и с волнением в голосе сказал, что её болезнь называется «tuberculum». Она попросила его всё подробно написать ей в тетрадь и заверила, что по возвращению в Томск обязательно сходит в больницу.
Иоганн очень долго писал, а потом сказал, чтобы она ежедневно съедала пятьдесят граммов сливочного масла, двадцать граммов толчёного мела, выпивала на ночь стакан кипячёного и немного подсоленного молока, а главное — держала ноги в тепле.
***
На неделе Евгений Иванович отвёз докладную о происшествии в комендатуру, и девчата стали собирать Иоганна в дорогу. Положили смену белья, кусок мыла, полотенце и сухой паёк. Рассуждая о судьбе Иоганна, они неожиданно поняли, что в страшной войне страдают не только советские люди, но и простой народ Германии. Немцы тоже хотели жить, работать, растить детей, а самые талантливые создавать шедевры в литературе, живописи, музыке, как их великие предки. Но Гитлер и его последователи лишили их этого права и погнали на войну во имя бредовой идеи мирового господства третьего рейха.
Вечером приехал военный комендант. Привёз бумаги на крупный заказ и замечательную новость: наша армия ведёт бои в логове фашистов — городе Берлине, и война может закончиться в любой момент. Затем долго допрашивал Иоганна, после спустился с Евгением Ивановичем в подвал и осмотрел место, где был найден немец. Наконец, сказал, что будет ходатайствовать перед трибуналом о сохранении жизни пленника, как непричастного к военным действиям.
***
Провожая Иоганна, все были уверены, что в его деле разберутся, и что он доучится на хирурга и вылечит ещё много, много больных.
После их отъезда Евгений Иванович ознакомился с заказом. Объём работ предстоял большой, и на следующий день была передана бумага с просьбой «... командировать пять человек для исполнения работы в срок...» Утром специальным рейсом прибыли помощники.
— Встречайте стахановцев! — Сан Саныч завёл в лабораторию группу из трёх человек, получил роспись Евгения Ивановича в путевом листе и, насвистывая весёлый мотивчик, удалился. Неопределённого возраста пареньки сообщили, что прибыли для выполнения задания государственной важности. Нина и Катя накормили ребят, выдали спецодежду, проводили в большую комнату и помогли заправить кровати. Потом Евгений Иванович рассказал о технологическом процессе получения дезактивирующего вещества, о его свойствах и назначении, а главное — об отравлении при несоблюдении правил безопасности. Затем представил мальчишкам Любовь Ивановну, которая «научит всему за короткий срок». Потом ребята рассказали о себе, о родителях и о том, как жили три страшных блокадных года. Все слушали и утирали слёзы.
***
Несколько дней Любовь Ивановна занималась с мальчишками. О химии они «слышали», потому что закончили шесть классов средней школы. Учились рассчитывать концентрацию растворов, усердно проводили опыты и испытания на местности, а вечером принимали полевую кухню и грузили контейнеры с дезактиваторами.
***
«9 мая фельдмаршал Кейтель и маршал Жуков подписали акт безоговорочной капитуляции немецкой армии...»
Эту радостную новость 11 мая привёз Сан Саныч. Евгений Иванович позвал всех и предложил выпить за Победу, за Сталина и Жукова. За всех живых и за тех, кто отдал свою жизнь за мир на всей Земле.
Май прошёл незаметно. Ребята освоили работу, окрепли, стали улыбаться и даже шутить. Евгений Иванович был доволен ими и частенько вёл беседы о будущем. Мишка и Толик переглядывались и заявляли, что «мечтают стать военными, чтобы ни одна сволочь не смогла даже приблизиться к их родному городу Ленинграду». Альберт смущённо оглядывал всех и тихо говорил: — Люблю петь и читать стихи. Если получится, буду артистом! Он говорил так убедительно, что ни у кого не возникало сомнений, что так и будет.
Неожиданно пришёл приказ «...в срок до 10 июля передать остатки реактивов в распоряжение военного коменданта города Пушкин и отбыть в г. Томск...»
12 июля Альберт, Миша и Толик провожали сибиряков домой. Девчонки плакали. Евгений Иванович обнял мальчишек и сказал только два слова: «Держитесь в седле!»
***
Это пожелание с честью было выполнено. Миша Иванов стал микробиологом. Толик Кузнецов химиком. Альберт Морисов актёром. Мишу и Толика Любовь Ивановна никогда больше не видела, но изредка получала поздравления, которые приходили в родное село Боровское многие годы. А фильмы с участием Альберта Морисова смотрела с восхищением, потому что худенький мальчик с печальными тёмными глазами добился того, о чём мечтал в редкие минуты отдыха.
***
До сентября 1945 года Любовь Ивановна пролежала в больнице города Томска. Иоганн поставил точный диагноз. Написал всё на латыни, и заведующий инфекционным отделением долго удивлялся его профессионализму. В начале октября Любочке стало лучше, и по рекомендации врачей она навсегда уехала из города Томска в родное село Боровское. Дома она узнала, что Петр и Павел — мужья её сестёр геройски погибли при форсировании Эльбы и посмертно награждены орденами Славы третьей степени, что от племянника Витюшки, сбежавшего на фронт до сих пор нет известий, а племянники Коля, Зиночка и Вася умерли от тифа. Из одноклассников с войны вернулся только Иван Санин.
***
Наперекор всему жизнь продолжалась. Мама кормила Любочку барсучьим мясом и поила составом, настоянным на почках берёзы и сосны. Соседка приносила козье молоко. Фельдшер Ерофеич исправно выдавал флакон спирта и радостно потирал руки, потому что видел улучшение здоровья девушки. Приходил Иван Санин и рассказывал всякие истории о сражениях, подвигах однополчан, о врачах и медсёстрах. А в сентябре 1946 года директор школы Лука Егорыч попросил Любовь Ивановну вести уроки химии в седьмом классе.
***
Найденные в шкафу пробирки и реторты были отмыты до блеска. Спиртовка заправлена «горючим», оторванным Ерофеичем от сердца. Оставшиеся с довоенных времён реактивы рассортированы и ссыпаны в стеклянные баночки. Для каждого урока Любовь Ивановна писала подробный план и строго следовала ему. На её уроках частенько присутствовал директор. Ему нравилась активность учеников и их интерес к предмету. Он шутил, что тоже может вести уроки, потому что вспомнил почти всё и узнал много нового. Учебный год прошёл быстро. 24 мая директор школы пожелал всем счастья, здоровья и мира во всём мире.
***
В начале июня пришло письмо от Евгения Ивановича. Он сообщал, что Иоганн амнистирован и работает в городе Константиновка Донецкой области. Лечит военнопленных, работающих на металлургическом комбинате. Это известие и адрес прислал ему военный комендант города Пушкина. В тот же день Любочка написала письмо Иоганну. Ответ пришёл спустя два месяца. Бывший солдат благодарил за участие в его судьбе и выразил надежду, что наступит время, и они увидятся.
***
К концу августа Любовь Ивановна добралась до Константиновки и добилась приёма у директора комбината. Он встретил её хорошо. Посмотрел диплом, трудовую книжку, расспросил о прежнем месте работы и пообещал после соответствующих запросов в Томск принять на работу. Ответ из Томска пришёл быстро и с хорошим отзывом.
***
Комбинат был восстановлен частично. На полную мощность работали три цеха: аффинажный, по производству аккумуляторных пластин и гальванический. Складских помещений не было, поэтому продукция отгружалась ежедневно. Пленные немцы были основной рабочей силой и в цехах и на погрузке. «Гегемоны» — так их называли вольнонаёмные, работали по четырнадцать часов в сутки. Семь часов отводилось на сон и три часа на личные нужды. На территории комбината, в деревянном домике разместился здравпункт. Доктор Иоганн жил в маленькой комнатке, а в большой вёл приём соотечественников, медленно умиравших у него на глазах от ран и вредных условий работы.
***
Первого сентября 1947 года на металлургическом комбинате, в лаборатории сплавов появился химик-технолог Афанасьева Любовь Ивановна. Коллектив лаборатории в составе шести человек работал вместе полгода. Бригадир, которого все называли дядя Петя, и ещё пятеро лаборантов-мальчишек. Работы было много. Количество проб за смену доходило до пятидесяти. Каждая проба проходила аттестацию, то есть, оформлялся документ, в котором отмечалось всё: дата, время, вес, чистота, номер установки, номер бригады и ещё много какой информации. Первая рабочая неделя прошла быстро. В субботу, после обеда Любовь Ивановна пошла в здравпункт, поставив в известность начальника ВОХР. Тот запросил отдел кадров о состоянии здоровья вновь принятого специалиста Афанасьевой Любови Ивановны. Ему прислали ответ, где коротко и красноречиво было написано: " ... туберкулёз лёгких в закрытой форме..."
Когда Любочка подошла к здравпункту, было восемь часов вечера. На скамеечке сидело несколько немцев. Они негромко переговаривались, и на её приветствие: Guten Abend! Дружно ответили: Guten Abend, Fraulein! Она зашла в домик и заглянула в приоткрытую дверь. На самодельных полочках стояли флакончики, баночки, коробочки. В застеклённом шкафу на белоснежных марлевых салфетках лежали хирургические инструменты. На кушетке лежал пациент. Иоганн, склонившись над ним, обрабатывал рану и тихонько говорил: Alles, alles, wenig Ausdauer, bitte! Услышав шаги, он обернулся и сказал: — «Прошу Вас ждать пять минут»!
«Gut! Ich wurde funf minuten erwarten», — ответила Любовь Ивановна. Иоганн, всё ещё не понимая, кто стоит перед ним, подошёл к посетительнице.
***
Почти шесть лет, обожжённые войной, болезнями, но не потерявшие способности любить, Иоганн и Любочка находили мгновения, чтобы быть рядом. Всё это время она поддерживала его веру в то, что он вернётся в Германию, продолжит учёбу в университете, найдёт родных и будет счастлив.
***
Пятого марта 1953 года умер Сталин. Везде были вывешены портреты с траурными лентами. Люди старались меньше общаться. Говорить о смерти Вождя никто не решался. Даже пленные были задумчивы. Кто знает, что придумает новый руководитель Советов? Расстреляют и весь разговор! В конце марта Верховным Советом СССР было принято решение о репатриации. Полторы тысячи военнопленных готовились к отъезду из Константиновки. Иоганн решил остаться на комбинате, но Любочка убедила его вернуться на Родину. Прощались с надеждой на встречу, без слёз и клятв. Прощались два человека, соединённых войной и разлучённые мирным политическим решением. Эшелон отправлялся 1 апреля, глубокой ночью. Пленных разместили быстро. Маршрут следования и дата прибытия эшелона в конечный пункт были засекречены. Однако почти все жители пограничного города Франкфурта знали, когда прибудут соотечественники. Сотни мужчин и женщин пришли на вокзал с цветами, корзинами с едой и одеждой, но никого не пропустили на перрон, принявший бывших солдат третьего рейха.
***
Изучив документы, председатель комиссии по восстановлению гражданства предложил Иоганну Риттербаху продолжить образование в Берлинском университете. Иоганн без колебаний согласился. В начале сентября 1953 года на факультет полостной хирургии прибыл новый студент — худенький тридцатилетний мужчина, переживший войну, плен, счастье и разлуку с любимой женщиной, но не потерявший желания быть нужным своей стране. Об этом Любовь Ивановна узнала спустя много лет от Вельк Ольги Вильгельмовны — учителя немецкого языка Мамонтовской средней школы, выехавшей на постоянное место жительства в Германию в 1993 году и нашедшей Иоганна Риттербаха.
***
После отъезда немцев комбинат стал работать в одну смену. Работы было мало, и Любовь Ивановна написала заявление на увольнение. Директор без проволочек подписал приказ. В отделе кадров тоже всё быстро оформили. В бухгалтерии выдали расчёт и сердечно попрощались с химиком-технологом Любовь Ивановной. Дядя Петя сказал напутственное слово: «Беречь себя, а главное — найти хорошего человека и создать с ним крепкую советскую семью».
***
В середине августа Любочка приехала в село Мамонтово, раскинувшееся среди озёр в сорока километрах от родного села Боровского. Остановилась у дальней родственницы Анны. Её муж работал директором вечерней школы и предложил Любовь Ивановне вести уроки математики. Занятия начались в октябре. Почти все ученики были взрослые люди. На первом уроке Любовь Ивановна выяснила уровень подготовки. Математика почти для всех оказалась китайской грамотой. И тогда она придумала задачи, максимально приближенные к жизни, а также оценила их сложность килограммах. Чем сложнее задача, тем больший у неё вес. Ученикам, решившим много задач присваивались звания: «Илья Муромец», «Добрыня Никитич», «Алёша Попович». Стремление стать «богатырями» было у всех...
***
Тридцать четыре года Любовь Ивановна отдала школе. В 1953 году родила дочь, вырастила, выдала замуж, дождалась внуков. В 1987 году, в шестьдесят два года ушла на заслуженный отдых. 23 июля, в 4 часа утра, 2001 года сердце Любовь Ивановны остановилось навсегда. Почти всё село пришло проводить в последний путь свою любимую учительницу, тайну которой знал лишь один человек: Вельк Ольга Вильгельмовна.
