Мороз по чужой коже

– Мистер Смол, что вы хотите предложить на заседании Совета по Выживанию? – спрашивала пресс-секретарь у председателя Совета. – Вы обещали мне тезисы для СМИ. Какие меры будут приняты в период зомбоапокалипсиса?

– Какие к чёрту СМИ, дорогая Ельва! Ситуация меняется каждый день. От СМИ уже ни чего не осталось. Всех журналистов сожрали зомби. Впрочем, как и нашу экономику. Только жёсткие меры, детка! Речь идёт о цивилизации. Я приверженец идей Партии Жизни: «Используй слабого, во благо сильного!»

– Но народ требует публичного оглашения ваших предложений! – настаивала Ельва. – Члены Совета, Депутаты Партия Любви желают обсуждать, то, что уже одобрено народом, а не наоборот.

– Народ, если честно, это наша нефть, – ответил мистер Смол, – это наши кирпичики, из которых мы сложим новую цивилизацию.

– Если мы им так прямо скажем, – возразила Ельва, – то они, пожалуй, устроят нам революцию.

– Это политика, дорогая, – сказал мистер Смол, – тут надо говорить одно, а подразумевать третье. Ты знаешь, за что я люблю Партию Любви?

– Ну, за то, что они готовы жертвовать собой ради ближнего?

– Из-за того что в Партии Любви – одни слабаки! – ответил мистер Смол, – А слабаки – это наша надежда на жизнь. На жизнь цивилизации! На жизнь человечества, моя милая Ельва. Слабаки – это наш биоресурс, биоматериал! Они готовы пожертвовать своей жизнью ради другого! Пусть выполнят свою миссию…! – сказал вдохновенно мистер Смол. – Пусть Партия Любви забьёт головы народу идеями милосердия.

– Вы говорите словами профессора по биоэтике мистера Смердокса, – заметила Ельва.

– Да дорогая, мы с ним тесно сотрудничаем. И я вкладываю немало финансов в его лабораторию. У нас во многом общее мнение. Нам нужно больше биоматериала! Ведь в условиях апокалипсиса выживает сильнейший! И не надо стесняться в мерах и средствах, когда на кону жизнь человечества!

– Я знакома с трудами профессора Смердокса по биоэтике, – сказала Ельва, – например, с такой фундаментальной работой как Теория  индивидуальности.

– Хм, Теория – индивидуальности – это великая веешь! Благодаря, Смердоксу и моим деньгам ты обладательница самого красивого тела. Ты – индивидуальность! Только у тебя такая бархатная кожа, – с животным аппетитом, сглотнув слюну, сказал мистер Смол.

– Смердокс – это биоскульптор! – продолжил он, – биохудожник! Он гений! Я ему кое-что заказал, – сказал мистер Смол и лукаво улыбнулся, показав взглядом на низ своего живота. – Жду донора, – добавил он и с аппетитом причмокнул.

– Я полагаю, мистер Смол, – чуть смущаясь, ответила секретарь, – главное в этом деликатном деле не обосраться, в смысле, чтобы донор был патрульный из Отряда Железных Псов. Ведь там самые стойкие воины, с крепкими м-м, ну вы поняли. К тому же, они защищают интересы Партии Любви, – продолжала Ельва, – поэтому охотно идут на риск. У них такие смелые, горячие, твёрдые и большие сердца! – вдохновенно произнесла Ельва и пульс её участился. – Они придерживаются принципа: «Отдай жизнь за други своя».

– Ты стала хорошо думать с новым донорским мозгом Ельва. Пожалуй, я прислушаюсь к твоему совету дорогая. Главное чтобы зомби не съели самый главный орган донора. Тут нужно во время выстрелить. Не дать зомбаку сожрать половой член у трупа патрульного. Это философия биоэтики, мой бархатный лепесточек, – произнёс вожделенно мистер Смол и погладил нежное плечико Ельвы.

 – Записывай тезисы, – серьёзно произнёс председатель Совета. – Первое: «Снабдить отряд Железных Псов ящиками со льдом». Второе: «Выделить снайперский отряд прикрытия с зомбиубойными винтовками».

Ельва с покорностью записывала, мистер Смол, наблюдавший за реакцией секретаря, улыбнулся от удовольствия. «Неужели она смогла его забыть этого патрульного из отряда Железных Псов?» – подумал мистер Смол и тут же по чужой коже Ельвы пробежал мороз, она покрылась пупырышками, словно её выставили на мороз в одном белье.

Сердце Ельвы было единственным, недонорским органом в её организме, и, оно подсказывало, что сейчас она собственноручно подписала приговор ему, своему любимому парню, патрульному Грэлю, служившему в отряде Железных Псов.

– Это безумие мистер Смол! – вдруг закричала, до недавнего времени покладистая Ельва, – посылать на смерть, лучших патрульных чтобы заполучить себе донорский хер! И ещё выдвигать это как тезисы по стратегии спасения человечества!

Ельва оглядела себя растерянным взглядом. – Эта ваша бархатная кожа, я её ненавижу!, - она начала царапать себя своими лакированными ноготками.

– Эти чужие груди и чужой мозг, чужая задница! Сколько вы уничтожили людей, что бы создать себе идеальную шлюху!?

Лоб грузного мистера Смола покрылся испариной. Он спешно вскочил из кресла и подбежал к Ельве. Голос его дрожал от страсти, которую он испытывал. – Тише, тише. Пойми, детка, – заговорил он горячим шёпотом, обнимая её и целуя её волосы, – с моим новым фаллосом мы нарожаем множество человечков. Согласно теории Смердокса, сила в том, что нужно мужественно наступить на горло этичности и нормам морали. Я знаю, ты не можешь забыть этого Грэля, но ты моя, моя и только моя. Забудь его, прошу тебя.

Мистер Смол, спешно снял с себя галстук, пальцы его руки уже путались в ширинке собственных брюк. Он продолжал жадно обцеловывать хрупкую Ельву, чтобы успокоить её своими ласками, а она тщетно пыталась вырваться из его крепких, железобетонных объятий, но уже оказалась лежащей на рабочем столе, под потным, мясистым боровом, ей не хватало воздуха и от безысходности своего положения, сознание покинуло её.

(Из архива, по заданию Шторма в ВК, редактировано в сентябре 2021 года)