Ой было, девки, было
Задыхаясь, я крикнула: «Шутка
Все, что было. Уйдешь, я умру».
Улыбнулся спокойно и жутко
И сказал мне: «Не стой на ветру».
Анна Ахматова
Дура! Ах, какая я дура, девки! Дурында, дурища, идиотка! Мало меня бить, меня убить надо! Впрочем, я сама...
Всё ведь хорошо было. Ходил за мной, как приклеенный. Смотрел всё глазищами своими оленьими.
Подружки-то потом спрашивали: где, мол, красавца такого нашла? Да какой уж красавец? Две руки, две ноги... Высокий, правда. Стройный, сильный. Глаза вот красивые, да. Поверх свитера с оленями.
Их в первый раз и заметила. Свет у нас отключили, а нужно было в «Контактике» статус поменять срочно. Ну, и зашла в интернет-кафе в соседнем прямо доме. Он там администратором работал. Олени эти на свитере. Руки с пальцами длинными и сильными, мужские такие руки. Подстрижен, в отличие от большинства компьютерщиков, коротко. Глаза я чуть позже заметила.
Да и как не заметить-то было, если он все полчаса их с меня не сводил? Крупные, серые, мягкие в обрамлении по-девичьи длинных и пушистых ресниц.
Потом-то мне девчонки рассказывали, что обычно он глаз и не поднимал. Уткнется в свой монитор и кодит там чего-то. А тут поднял. Да как поднял так и не опускал.
Ну, я потом еще пару раз зашла уже не по делу, а из интереса. На пятый раз перед закрытием специально зашла — он меня и проводил.
Дальше уж он сам меня находил. Прямо с утра. И весь день рядом находился. С интернет-клуба он уволился и кодил, видимо, по ночам. Глаза, во всяком случае, слегка покраснели.
Занудливый малость был: «Оденься теплей, холодно», «Дай руку. Скользко» — ну разве возможно такое вытерпеть? Но я как-то терпела. В компании разные ходили. Он молчаливый довольно был. Спросят — ответит, не спросят — нет. И смотрит все время на меня глазищами своими бездонными.
А вчера пришел осунувшийся малость. Ночь, похоже, не спал.
— Меня в Москву на работу пригласили — говорит.
— Ну, а ты что? — отвечаю.
— Я отказался.
— Почему?
— Тебе в этом году в институт поступать. Вот и отказался.
Тут меня что-то пробило. Я как давай кричать, что он никем так не станет, что так и помрем в этом захолустье...! Он, минут пятнадцать, слушал. Потом глаза поднимает, а в них отблеск какой-то незнакомый — стальной такой отблеск.
— Хорошо — говорит — Я уехал.
Встал и за дверь. Я за ним. Кричала там, что-то, плакала. А он: «Домой иди, простудишься!» — зануда же, говорю...
-
-
-
-
-
И опять про любофф. А где про "новые горизонты", "светлое будущее" или что "на Марсе будут яблони цвести"?
-
-
-
-