Башня из слоновой кости - 4

Глава 3

В мире не хватает красоты. Я – единственный, кто это понял. Все эти девочки и мальчики с кольцами в пупках, с синими или зелеными волосами, татуировками на округлостях, в позорных нарядах – чудовищное извращение, пародия на человека.

Нет, они не люди, но чудовища! Я должен вернуть этим юным существам человеческое обличье, показать им истинную красоту – красоту чистого тела, лишенного всего искусственного, включая одежду.

Холод и стыдливость – вот искусственно выдуманные, извращенные причины, по которым первобытные люди стали прикрывать свои тела – дивные, гармоничные, созданные природой наилучшим образом, - звериными шкурами. Но у тех – прежних – было хотя бы такое оправдание. Нынешние же пользуются одеждой не из прагматических соображений, не для того, чтобы прикрывать, но открывать, соблазнять – словно недостаточно изначально заложенного в самца влечения к самке, уродовать свое тело.

 

«Здесь должно быть написано: «Прошел месяц», - подумала Астор, посмотрев на календарь.

Месяц (или около того) действительно прошел. Как ни странно, тихо и спокойно.

Астор потихоньку – под руководством Джеки Линда – рисовала пейзажи для будущей игрушки. Приятель не делился сюжетом, не рассказал даже, будет ли это РПГ или казуалка (других игровых жанров девушка не знала), но все 3Д-эскизы забирал, хвалил, замечания делал аккуратно, словно боялся обидеть.

Вообще после того некрасивого намека на отношения Тео и Астор парень обращался с девушкой очень бережно, постоянно извинялся, опасаясь брякнуть что-то «не то», деликатничал – иногда даже чрезмерно.

Мистер Фейерберг еще дважды приглашал ребят на обеды. Старичок оказался очень интересным собеседником – похоже, много поездил по миру, повидал всякого. А еще мистер Сол прекрасно готовил и делился с Астор секретами настоящей еврейской кухни. Сложные название блюд вылетали из головы мгновенно, но рецепты девушка старательно записывала и пробовала повторять дома. Частенько заходившие в гости Джеки и мистер Дон хвалили ее стряпню, но Астор была уверена, что это простая вежливость. До уровня шеф-повара Сола Фейрберга ей еще расти и расти.

Никаких трупов – ни подростков, ни зверюшек – к счастью, больше не находилось, что ни могло не радовать.

Психа выпустили на следующий день после задержания – то ли улик против него не было, то ли еще что. С другой стороны, нож – никакое не доказательство. Его можно потерять, забыть, выронить…

После посещения полицейского участка седовласый неразговорчивый мужчина изменился в лучшую сторону. Конечно, со стороны эти изменения могли показаться незначительными, но псих стал общительнее и дружелюбнее (применительно к его «бурному» темпераменту). Встречаясь с соседями, мужчина здоровался и однажды даже обменялся с миссис Азар – кажется, к ней он испытывал искреннюю симпатию, - парой фраз о погоде.

Астор обратила внимание, что и «правильные» восточные мальчики стали вести себя поприличнее: больше не выступали на публике о «неправильных» девочках, помогали матери носить сумки из магазина и даже гуляли с коляской. Может, псих – обладающий той силой, которую пацаны привыкли уважать, - как-то повлиял на них. А, может, просто пообтесались немножко – в школе, с английскими друзьями.

Астор огорчало только одно: уже три недели Тео не заезжал в гости и не приглашал девушку в город на ланч или на прогулку. Звонил, правда, регулярно. Узнав, что у подопечной «все в порядке», говорил что-то ласково-нейтральное, извинялся за завал на работе и отключался.

Честно говоря, Астор скучала. Но, поскольку она все равно не могла ничего изменить, выключала мобильник, вздыхала, глядя на черный экран, и возвращалась к своим рисункам или шла прогуляться на речку: посмотреть, как Дон рисует очередной идиллический пейзаж или поболтать с мистером Солом о Париже семидесятых или Нью-Йорке девяностых.

 

Лифт не работал. Федор спустился на два пролета, когда сзади раздались быстрее шаги. Кто-то бежал следом по лестнице.

Мужчина остановился и обернулся.

- Дядь Федь, я подумала… Если ты больше не придешь.

- Стелла, ну что ты! Я же обещал.

- Ну мало ли… Вдруг что случится или ты передумаешь… Я тебе скажу, как будто ты больше не придешь, ладно? Только обещай никогда не напоминать мне об этом. Обещай, хорошо?

- Обещаю.

- Мама… она очень тебя любила. И она никогда не думала, что ты виноват в том, что с папой случилось. Просто… просто… - Стелла подергала поясок халатика, опустила глаза, - ей было очень сложно встречаться с тобой после всего этого. Они с папой ссорились все время. Я маленькая была, но помню. Они страшно ругались, папа кричал, говорил, что мама его обманывает. Про меня тоже говорил… нехорошее. Однажды он ударил маму.

- Маша никогда мне…

- Конечно, как же она могла! Она и мне-то рассказала уже в больнице, перед самой смертью. Она сказала, что ненавидела папу, хотела, чтобы он умер, даже к какой-то цыганке ходила, то ли порчу наводить, то ли еще что. А вскоре папу убили. Мама тогда испугалась ужасно, решила, что это из-за цыганки случилось. Потому и не хотела с тобой видеться. Боялась, что сама теперь проклятая и приносит несчастье. А потом она заболела. Даже лечиться не хотела поначалу. Только из-за меня стала, потому что я еще маленькая была.

- Стелла, я…

- Вот, я сказала. А теперь, дядь Федь, уходи, пожалуйста. Как будто насовсем. Ладно?

- Конечно, милая.

«Как будто насовсем, как будто насовсем», – повторял про себя Федор, выходя из подъезда.

Теперь он точно знал, что еще вернется.

 

Ах, как все размеренно, словно по часам размеряно.

Дни были такими одинаковыми, что сливались в один бесконечно длинный день, а события настолько отсутствовали, что поездка с Доном в соседнюю деревушку – посмотреть викторианскую церквушку и старинное кладбище, или выход «в свет» с Джеки - на ужин к мистеру Солу – казались событиями эпохальными.

«Ты же сама, сама этого хотела! – уговаривался себя Астор. – Хотела тихого места, тихой жизни, спокойствия. Вот чтобы так – ровно, неспешно. А теперь не нравится? Девушка, вы бы уж определились, в какой попе у ваших приключений зона комфорта!»

Размышляя о банальности и предсказуемости человеческой природы, а заодно о банальности своих мыслей по этому поводу, Астор дошла до магазинчика миссис Каламити и вошла внутрь.

Звякнул колокольчик над входом.

Девушка приготовилась привычно улыбнуться старушке и приветливо поздороваться, но застыла в дверях, ухватившись за косяк.

Миссис Калимари любезно беседовала с высоким симпатичным блондином. Тем самым – хамоватым вожаком «золотых» мальчиков на квадроциклах.

Хозяйка магазина что-то негромко сказала парню. Тот обернулся и вежливо поздоровался с Астор. Девушка машинально что-то пробурлила в ответ, размышляя, не лучше ли смыться подобру-поздорову и вернуться часика через полтора.

- Милая, познакомься с Кристофером. Он мой добрый приятель и частый гость, - миссис Калимари продолжала улыбаться.

Похоже, у старой леди было не вполне верное представление о характере «приятеля». Или со старушкой он вел себя прилично.

- Боюсь, мисс… простите, не знаю вашего имени… вряд ли захочет со мной знакомится, - сказал Кристофер. – Во время нашей первой встречи я был пьян и вел себя… кхм… не могу подобрать приличного слова. Как мерзкий свин вас устроит?

- Ну да… в целом согласна, - пробормотала Астор, раздумывая, входить в магазин или все-таки постоять в дверях.

- Извините меня, прекрасная незнакомка, мне действительно очень стыдно. И перед вами, и перед той восточной дамой. Надеюсь, ребенок не пострадал из-за моей идиотской выходки?

Астор открыла рот и не сразу смогла его закрыть. Такое ощущение, что сейчас перед ней был совсем другой человек.

Может, Кристофер и вправду нормальный парень? Но это ж сколько надо было выпить в прошлый раз, чтобы вести себя как законченная скотина?

Кто-то несильно толкнул девушку в спину.

Астор посторонилась, пропуская в магазин высокую, стройную блондинку с классической модельной внешностью – вроде и хорошенькая, но, посмотрев на такую, через пару минут уже не можешь вспомнить лица. На плече – цветная татуировка-розочка.

«Вот это она зря», - подумала Астор, не любившая татушки, дебильные «туннели» и кольца в носах и пупках.

- Кристо, ты долго еще? Ребята уже мангал поставили, я овощи порезала и сэндвичи тоже. Только тебя ждем, а то посуды не хватает.

- Уже все купил, солнышко. Мисс… прошу прощения, вы так и не представились… впрочем, я вас понимаю…

- Астор.

- Очень рад знакомству. Мисс Астор, это Элла, моя подруга. Мы тут небольшой пикник организовали на пляже. Барбекю, беседы об искусстве и немного пива. Честное слово, совсем немного. Мистер Дон оказал нам честь своим присутствием. Не хотите присоединиться?

- Я как-то…

- Понимаю. Так сходу сложно решиться. Учитывая… кхм… мое предыдущее приглашение на вечеринку. Вы подумайте пока. Если захотите, приходите попозже. Мы устроились недалеко от опушки. Знаете, той, с буками, где мистер Дон больше всего любит рисовать на закате?

- Знаю.

- Ну и хорошо. Приходите, если возникнет желание.

 

Научить относиться к жизни, как к игре, сотворить человека играющего – homo ludens – вот моя задача, вот цель всех моих жизней.

Однажды я понял простую истину: не существует начала времен, как нет и конца им. Всё в этом мире – лишь порождение фантазии Великого Игрока. Глупцы нарекают его Богом или Высшим Существом, дают имена – Саваоф, Аллах, Будда, Кетцалькоатль. Эти звуки пусты, как пуста вера в загробный мир, в кого-то, кто наградит или накажет нас где-то там, за чертой. Да и черты никакой нет.

Есть лишь вечность, заключенная в сферу – самую совершенную форму, – и она присутствует в каждом из нас. Мастер Игры способен выпустить ее на волю, научиться управлять ее движениями, ловить капельки иных вечностей и отдавать свои. Постигнуть правила Игры, получить власть над временем смертных – вот мой дар. Дар бессмертия. Дар, позволяющий увидеть момент, когда нужно замереть, бросить карты на стол, выйти из потока времени, а затем – дождавшись, когда минует опасность, - вернуться в него. Так, сберегая себя от болезней, горестей, опасностей, можно длить и длить существование. Покуда не надоест снова и снова швырять кости Судьбы на старый, покрытый выцветшим зеленым сукном стол Вселенной.

 

Астор думала часа четыре, если не больше – разбирая продукты, готовя ужин, дорисовывая очередную картинку для Джеки.

Пойти – не пойти, стоит – не стоит. Принять – не принять приглашение Кристофера.

Картинка двоилась, как в кривом зеркале. Пьяная покрасневшая рожа, летящая в коляску бутылка, мерзкие шуточки в адрес девушки и миссис Азар. И тут же – милая улыбка, вежливый наклон головы, нежный взгляд в сторону Эллы.

В конце концов, там должен быть Дон. И подружка Кристофера. В ее присутствии он наверняка будет вести себя прилично. Да и берег речки – не недостроенный таунхауз. Всегда можно уйти, если что-то не понравится.

Астор прихватила с вешалки куртку (возле воды вечером прохладно) и отправилась на пикник.

Девушка шла по тропинке через лес, ругая себя за непоследовательность: то, понимаешь, о спокойной жизни мечтала, а то приключений на пятую точку ищет. В лесу было тихо и прохладно. На деревьях щебетали невидимые птички, по стволам прыгали белочки («Как здорово, что мальчишки больше их не трогают!»). Из зарослей жимолости выглянула лиса, повела носом, посмотрела на Астор черными глазками-бусинками и неспешно пересекла тропинку, направляясь куда-то по своим, очень важным делам.

Астор рассмеялась, остановилась, пропуская деловито шествующего зверя. И тут откуда-то из леса раздались крики, отчаянный визг, топот.

Лиса порскнула в заросли, а на тропинку выбежали Азары-младшие.

- Помогайте, мисс, помогайте, пожалуйста! – в глазах старшего стояли слезы, губы мальчика дрожали, но он изо всех сил крепился, чтобы не заплакать при младшем.

- Что случилось?

- Там, там, у упадавшего дерева!

- У какого упавшего дерева?

- Там ход в подземельное царство… Мы играем там в очень секретное место…

Пацан схватил девушку за руку и настойчиво тянул с тропинки в лес.

От реки подбежал Кристофер, двое его друзей и мистер Дон. Художник раскраснелся, его великолепная, всегда уложенная волосок к волоску шевелюра растрепалась.

- Что стряслось? Кто кричал?

- Вот, мальчики… Говорят, нужно к какому-то упавшему дереву идти.

- Это к тому старому дубу, что прошлым летом во время урагана с корнями выворотило?

- Да-да, господин рисовальщик. И там склеп.

- Не говори глупостей, нет там никакого склепа. Просто развалины. Вот же выдумщики!

- Нет, нет, мистер, там страшный склеп, - подал голос младший мальчишка, вытирая слезы и размазывая по лицу полоски грязи. – Там мервечины ходят. И туда девушка упадала. Ее мервечины утащили.

- Девушка? – Кристофер побледнел. – Какая девушка?

- Красивая такая, только худая. С белыми волосами.

- А ну веди!

- Да в чем дело-то? – Астор поспешила за парнями и художником.

- Элла же! Сказала, отойдет в кустики. Я еще подумал: что-то долго она, с животом, может, чего. Хотя еда вся свежая. А она, небось, в эти развалины – дом когда-то там стоял или хрен знает что, - и свалилась. Она, как выпьет чуток, с координацией не дружит.

Возле вывороченного и торчавшего вверх корнями огромного пня (само-то дерево, понятно, распили и вывезли вскоре после урагана) действительно виднелись какие-то большие камни, похожие на остатки надземной части фундамента. Кое-где  каменные плиты просели, покосились, открывая темные провалы.

Словно череп с наполовину выпавшими зубами. Череп-врата, ведущие в глубь земную.

Астор подумала, что эти псевдо-подземелья могут быть привлекательны для мальчишек – любителей приключений (хотя там вполне можно было ноги переломать), - но никак не для девушки, отошедшей в кустики пописать.

Элла лежала на упавшей каменной плите. Руки сложены на груди, глаза закрыты, на веках – синева теней, губы подкрашены бледно-розовым. В волосы вплетены дикие розы. На плече – огромный кровоподтек.

Рядом, на земле, валялся оборванный по краям лист бумаги с рисунком. Астор присмотрелась – это была срезанная с плеча Эллы татуировка с розой.